Ухожу на задание…
Шрифт:
Капитан-лейтенант Кузьменко отправился куда-то на шлюпке. Все с нетерпением ожидали его возвращения, понимая, что командир обязательно привезет важные новости. И действительно, вскоре после обеда был сыгран «Большой сбор». Затопали по палубе тяжелые ботинки — все свободные от вахт бежали на корму и становилась в строй. Командир был краток. Он предупредил, что «Вьюга» пойдет в боевую операцию. Необходимо еще раз проверить материальную часть, чтобы все было в полном порядке. Потом отдохнуть, набраться сил перед трудным походом. Каждый из нас уже столько раз осматривал свое заведование, что казалось, не может быть никаких неполадок. Но оборудование на корабле было довольно старым, за ним только следи да следи. Пришел
— Все. Можете отдыхать.
В кубрике было душно. Иллюминаторы наглухо задраены и закрыты броняшками. Застоявшийся воздух казался густым и вязким. На лицах спавших матросов крупными каплями выступил пот. Какой уж тут отдых! Я взял шинель и решил поискать укромное место где-нибудь под ветерком. Устроился на кормовом мостике, подстелив пробковые спасательные пояса. И уснул очень крепко, доже не слышал, как подошли к причалу.
Десант принимали с деревянного пирса-времянки. Бойцы морской пехоты небольшими группами появлялись из распадка, заросшего кустарником. Они были тяжело нагружены, несли не только винтовки и автоматы, пулеметы и противотанковые ружья, но и запас патронов, гранат, продовольствия. Под ними покачивались и гнулись доски причала. Люди действовали быстро, без суеты.
Специально выделенные старшины встречали десантников у трапа и разводили по помещениям. Пулеметчикам, истребителям танков повезло-их поместили па верхней палубе. Остальным предстояло провести долгие часы в душных кубриках.
Десантники притащили с собой пушку. Ее закрепили на корме. Там же уложили ящики со снарядами.
Едва закончилась погрузка, «Вьюга» снялась с якоря и двинулась к выходу из бухты. С моря поползал туман, размывая очертания берегов. В Амурском заливе висела сплошная белая пелена. Видимость сократилась до двухсот метров. Здесь пас ожидала «Мотель» и еще несколько кораблей. Осторожно маневрируя, мы заняли свое место в строю.
Головным мателотом шел эскортный корабль. За ним кильватерной колонной вытянулось несколько десантных судов. Замыкала строй «Метель». Справа, со стороны берега, шли два больших охотника. Слева, со стороны моря, колонну прикрывала «Вьюга».
Навстречу кораблю катились невысокие волны, бугрившие спокойную поверхность воды, — шла мертвая зыбь. Колонна двигалась медленно, скорость не превышала двенадцати узлов — задерживали тихоходные десантные баржи. Мы находились еще в своих территориальных водах. Подвахтенные матросы забегали в умывальник покурить, обменяться новостями. Высказывались самые различные предположения. Одни считали, что десант направляется в Порт-Артур, другие почему-то утверждали, что идем к острову Цусима. Трюмные заявили, что воды и горючего взято много, хватит хоть до Формозы и обратно… Кто-то, торопливо покурив, собрался писать письма родным и знакомым. Над ними подшучивали: какой смысл? Если потонем, то и письма с нами на дно пойдут. А возвратимся — напишем.
По всему кораблю, по всем боевым постам прошел фельдшер лейтенант Зизенков. Проверил аптечки, каждому матросу и старшине вручил индивидуальный пакет. Объяснил, какие могут быть ранения и как при этом поступать.
У пего, конечно, своя службы, свои заботы, только от этих забот сразу как-то затосковала душа.
Надвигался вечер. Туман в сумерках стал еще гуще, видимость уменьшилась настолько, что мы не различали соседних судов. Вокруг было сплошное белое молоко. Сигнальщики напрягали зрение и слух, чтобы вовремя заметить опасность и избежать столкновения.
Из тумана выплыл вдруг темный силуэт.
На барже! — крикнул в мегафон наш старпом.
— Есть, на десантном судне! — ответил густой самолюбивый бас.
— На десантном судне! — усмехнулся
— Есть, держаться на два кабельтова правей!
Силуэт растаял в тумане.
Щелкнуло реле трансляционного узла. Это по моей части. Быстро проверил приборы — все в порядке, трансляция включена. Раздался голос командира корабля:
— Товарищи старшины и матросы! Мы идем в Сейсин. Там дерется сейчас передовой отряд. Он находится в трудном положении. Мы должны прорваться в порт, высадить десант и прикрыть его огнем наших орудий. Уверен, что в предстоящем бою все краснофлотцы и старшины «Вьюги» с честью выполнят свой долг перед Родиной!
Снова щелкнуло реле. Трансляция отключилась.
Ну что ж, теперь все ясно, гадать больше не о чем. Сейчас не так далеко, к утру, вероятно, будем на месте.
Матросы и старшины надевали чистую рабочую форму. Такова морская традиция. Скоротечный морской бой — наш главный парад, главная проверка. Для того служим. Переоделся и я.
В кубриках теснота — полно десантников. На палубе — тоже. Ходить по кораблю им было запрещено, чтобы не создавали толчею. И они смиренно сидели или лежали в указанных им местах. Подремывали, покуривали, пряча в рукава самокрутки.
Мертвая зыбь била в левую скулу корабля. Качка была хоть и небольшая, но самая противная: килевая и в то же время с борта на борт. Многие пехотинцы не выдержали — их рвало с самого выхода о море. В кубриках и на палубе держался неприятный тяжелый запах.
Матрос из боцманской команды уныло рассуждал:
— Им что, они на берег уйдут. А нам целый день убирать да чистить придется…
Я отправился на корму, к нашим артиллеристам. Здесь, возле орудия и зенитных автоматов, находились не только дежурные, а почти полностью все расчеты. Подвахтенные не уходили отдыхать. Сидели в касках, с противогазами, готовые в любую минуту открыть огонь.
На деревянных стеллажах разложены длинные снаряды с желтыми медными гильзами. Палуба вокруг посыпана песком, чтобы не скользили ноги. На леера натянута сетка — стреляные гильзы не скатятся за борт.
Где-то слева остался остров Фуругельм, невидимый в темноте и тумане. Корабли пересекли государственную границу. Люди заняли места по боевому расписанию.
Поспешил на свое место и я. Но мне и Федору Гребенщикову делать нечего. Было строжайше приказано соблюдать полное радиомолчание, чтобы противник по мог запеленговать наш отряд. В радиорубке дальней связи радисты работали только на прием. А ультракоротковолновую рацию вообще нельзя включать.
В нашей крохотной рубке не повернешься — по тревоге в нее втиснулись два радиометриста. Мы явно мешали друг другу. Я перешел к Гребенщикову в штурманскую рубку. Сюда же явился и фельдшер, тоже пока ничем не занятый. Сидели в темноте, приоткрыв дверь. Над головой — командирский мостик. Там сосредоточено все управление кораблем, и до нас долетали обрывки команд и распоряжений, отдаваемых капитан-лейтенантом.
Мы уже знали, что где-то в море находится мощный отряд японских кораблей. [1] Предполагалось, что отряд этот, возглавляемый крейсером, движется на перехват нашего десанта. Если японцы заметят конвой, они покончат с нами в считанные минуты. Орудиям крейсера достаточно дать несколько залпов, чтобы уничтожить колонну.
1
Он был обнаружен радиоразведкой Тихоокеанского флота вскоре после того, как десант вышел из базы. Позже, в 20 часов 20 минут, отряд противника заметила наша подводная лодка «Щ-127», действовавшая юго-восточнее Сейсина. Получив сообщение об этом, командующий объявил тревогу по флоту и принял другие необходимые меры. (Прим. авт.)