Уилт незнамо где

Шарп Том

— Как будто поджог особняка — это мало. Правда, хоть с головой у него и плохо, я все равно не представляю, чтобы он был на это способен.

— А он и не способен. Исключено. Он не то что дом, костра бы не разжег. Это без вопросов. А уж шмотки… Даже у Генри хватило бы мозгов не бросать их на месте преступления. Но зато теперь мы хоть примерно представляем, где его носило.

В соседней комнате снова зазвонил телефон.

— Это вас, — сказал Йэтс инспектору.

Флинт пошел, взял трубку и через десять минут вернулся в кабинет, радостно сияя.

— Кажется, нас отстраняют от следствия. Лондон посылает сюда двоих ребят из уголовного розыска, побеседовать с Уилтом. Ну-ну. Флаг в руки и желаю удачи. Без нее им из нашего придурка

ни черта не выудить.

Глава 31

— Это чертово дело совершенно выходит из-под контроля, — сказал главный констебль остонскому суперинтенданту. Ради того, чтобы поделиться с ним этой мыслью втайне от окружающих, констебль приехал в участок на маленьком автомобильчике своей жены. Исчезновение теневого министра социальных преобразований сильно осложняло и без того непростую ситуацию. Средства массовой информации откомандировали на осаду Лилайн-Лодж новые силы, и дом окружало целое войско журналистов. — Мне звонил министр внутренних дел, спрашивал, куда мог запропаститься Ротткомб, а теневой кабинет буквально в истерике из-за того, какое освещение получает дело. Сначала Бэтглби с поджогом и обвинениями в педофилии, потом эта фашистка с бультерьерами, а теперь еще и идиот Гарольд куда-то провалился. К нам направили людей не то из Скотланд Ярда, не то из МИ-5. Похоже, нам чего-то не договаривают. Подозреваю, это как-то связано с Америкой. Впрочем, бог даст, нас это не коснется. Да, и вот еще что. Когда будете ее брать, газетчиков и прочую шушеру надо удалить. И взять аккуратненько, ясно? Предложения есть? Суперинтендант лихорадочно зашевелил мозгами.

— Нужен отвлекающий маневр, — наконец изрек он. — Чтобы на время убрать журналистов от дома. Только это должно быть нечто сенсационное. Они ведь за Рутой-Шпицрутен не просто так охотятся. В новостях она будет смотреться просто супер.

Они несколько минут помолчали. Главный констебль размышлял, какой ущерб репутации графства может нанести история с теневым министром и его садисткой-женой.

Суперинтенданта больше занимал отвлекающий маневр.

— Кретина бы какого-нибудь с бомбой!.. А настоящая ИРА — вообще идеально. Журналюг бы как ветром сдуло…

Главный констебль покачал головой. Мало, что ли, одной стаи псов? На бомбу вторая набежит… Нет, будет еще хуже.

— Я не могу взять на себя такую ответственность. Да и где достать бомбу? Придумайте что-то попроще.

— Понятно. Как придумаю, доложу, — сказал суперинтендант. Главный констебль поднялся, намереваясь уходить.

— Главное, без лишних сенсаций, ясно?

Ясно, кивнул суперинтендант. Он сидел в своем кабинете, думал свою мрачную думу и всячески проклинал Ротткомбов. Через час к нему вошла девушка-сержант и поинтересовалась, не хочет ли он кофе. Девушка была стройная, светловолосая, с красивыми ногами. Когда она снова вошла в кабинет с бурдой, которая здесь называлась кофе, суперинтенданта посетила одна идея. Он прошел к двери и запер ее.

— Садитесь, Хелен, — пригласил он. — У меня есть для вас работа. Вы можете не соглашаться, но…

Выслушав предложение, сержант, хоть и неохотно, согласилась.

— А бультерьеры? Я не хочу, чтобы меня разорвали на кусочки. Вспомните, что они сотворили с теми репортерами!

— С собаками разберемся. Сбросим с вертолета мясо с наркотой — в два счета захрапят.

— Надеюсь, — сказала сержант.

— Действовать начнем вечером, когда эти ребята по очереди ходят в паб.

В Лилайн-Лодж Рут Ротткомб с минуты на минуту ожидала полицейского рейда. Ей несколько раз звонили, и после первого же звонка с просьбой прийти в участок для дачи дополнительных показаний, она перестала брать трубку. Точнее, брала только тогда, когда узнавала номер на определителе. И еще ее донимали из Центрального управления, требуя ответить, куда делся теневой министр социальных преобразований.

У Рут возникло искушение

сказать, что министр, вероятно, отлеживается в какой-нибудь грязной дыре с мальчиком по вызову, но… Гарольд еще может быть полезен — если, конечно, удастся его найти. Правда, из-за проклятых журналистов выйти из дома практически невозможно. Рут поднялась наверх, к слуховому окну. И очень испугалась, увидев у старой каменной ограды двух полицейских в форме. Даже не пытаются прятаться. Значит, за ней следят… Но почему? Наверное, из-за того, что судебные эксперты нашли на полу гаража и увезли в пластиковых пакетиках. Это единственное объяснение. Видно, обнаружили в земле кровь того мужика. Не иначе. Рут изругала себя за то, что не отскоблила пол. Солнце клонилось к западу, а Рута-Шпицрутен все сидела в кабинете мужа и размышляла, что делать. Но не придумала ничего умнее, чем свалить всю вину на Гарольда. В конце концов, машинное масло с кровью было под его «ягуаром», а о том, что она переставила автомобиль, никто не догадается.

Тут она услышала, что к дому подъезжает машина. Не полицейская, как обычно, а «скорая помощь». Это еще с какой стати? И где, черт их дери, Уилфред и Чилли? Обычно, едва заслышав шуршание шин, они выбегают в холл. Собаки оказались на кухне, в своих корзинках. Они крепко спали. Рут потыкала их ногой, но глупые животные даже не пошевелились. Очень странно. Но Рут не успела придумать, как их разбудить — «скорая помощь», развернувшись, задом подъехала к парадному входу. Рут, решив, что это привезли Гарольда, отворила дверь — и две дюжие полицейские тетки, переодетые медсестрами, мигом затолкали ее в неотложку и, лицом вниз, бросили на носилки. Четверо констеблей зашли в дом и вынесли оттуда спящих бультерьеров вместе с корзинками. Собак уложили на пол возле хозяйки. Рут хотела повернуть голову, но ей не позволили.

— Где ключи от «вольво»? — спросил женский голос.

— Не знаю, — попыталась заорать Рут, но, поскольку ее лицо было вдавлено в парусину, крик получился глухой, сдавленный.

— Что она говорит?

Тетки на мгновение подняли ей голову, и она успела обозвать их суками, прежде чем ее снова прижали к носилкам.

— Ладно, сама найду, — сказала сержант по имени Хелен и взяла рацию. — Главное — вовремя откройте ворота, когда я буду выезжать. И репортеров уберите — поеду быстро.

Дверцы «скорой помощи» захлопнулись. Хелен вошла в дом. Неотложка, взвизгнув шинами, укатила. Через десять минут Хелен вышла с ключами от «вольво», в юбке и трикотажной двойке миссис Ротткомб. Машина с фантастической стремительностью проскочила в ворота и чуть не унесла с собой одного из репортеров, но тот, к счастью, успел отпрыгнуть. Хелен, не снижая скорости, прошла поворот и понеслась влево, к Остону.

— В какую больницу они поехали? — крикнул полицейским один из операторов, прятавшийся в живой изгороди.

— Да видать, в Блочестер. Всех экстренных туда направляют. Больше некуда. Направо по главной дороге, — ответил коп, вешая на ворота замок. Средства массовой информации попрыгали в машины и пустились в погоню. Примерно через милю патрульная машина остановила лидера гонки за неосторожное вождение. Те, кто ехал следом, еле успели затормозить. Еще на одну милю дальше неотложка замедлила ход, остановилась на обочине и стала дожидаться «вольво». Когда репортерский кортеж достиг развилки и повернул к Блочестеру, Рут Ротткомб уже успели переправить в «вольво». В остонском участке ее отвели прямиком в камеру, где вчера вечером сильно страдал с похмелья один алкаш. В воздухе до сих пор стоял запах блевотины. Рут бессильно опустилась на металлическую кровать, привинченную к полу, и, повесив голову между рук, уставилась в пол. Тем временем пустая «скорая помощь» на обычной скорости ехала к Блочестеру. Прошло три часа. Рут проводили к суперинтенданту. Она потребовала, чтобы ей ответили, почему с ней обращаются столь возмутительным образом, и пригрозила, что ее муж направит официальную жалобу министру внутренних дел.