Укоренённые
Шрифт:
– Знаешь, о чём я мечтаю? Бегать под дождём, – сказала Чармиан.
Наиль с опаской оглянулся – не слышал ли народ её слов, от которых так и веяло скверной. Но каждый был занят собой. Упали первые капли дождя, и уже через час плоты полулюдей-полурастений организованно кружили по долине, превратившейся в бурную, смывающую глинобитные домишки реку.
Башня оставалась нерушимой. Когда становилось страшно, что плот вынесет к стене тумана, Наиль смотрел на Башню, и страх отступал.
Дождь обострял чувства Наиля. Молодой человек понимал, что Чармиан ничего не боится; она бесконечно мила, беспечна, как ребёнок,
Но ничего не бояться – разве так можно? Получеловек-полурастение рождён со страхом в сердце. Отвергать его – скверна. Отвергнувшему страх не выжить в этом мире.
«Что, если она выживет? Чармиан отличается от всех женщин, что я знал. Она не такая, она выше страха. Только бы косари не узнали».
Ментально любуясь Чармиан, Наиль не забывал смотреть по сторонам.
Детей закутали в плащи, как в коконы. Был случай, когда один такой закутанный ребёнок задохнулся.
Мало того, что родители плотно запеленали детей (размер плаща для всех один), так ещё и спрятали их под свои плащи. Родители делали всё, чтобы их дети не перенасытились влагой.
Люди кутались старательно, надвигали поглубже капюшоны.
Трядцатипяти-, тридцатидевятилетние надели плащи только потому, что так велела Башня. Перенасыщение водой не грозило этим людям, которые по меркам страны Лиан считались глубокими стариками; вода стекала с их толстой, ороговевшей кожи, не впитываясь в организм.
Держаться надо поближе к ровесникам. Они помогут, если плот перевернётся, или, допустим, если плот уплывёт, а горе-сплавщик повиснет на шесте. Да и оказывать помощь пострадавшим компанией сподручнее. Тридцатипятилетние и старше никогда не помогут. Себя то они спасут – к сорока годам природа награждает получеловека-полурастение умением плавать.
Беда не заставила себя долго ждать. Одна из женщин захотела поплотнее закутать своего ребёнка и выпустила его из рук. Ребёнок упал в воду. Женщина прыгнула следом. Плавать она не умела. Женщина хватала ребёнка – он склизким коконом выскальзывал её рук.
Бросились на помощь. Каким то чудом ребёнка вытащили. Женщину течением занесло туда, где скопилась глина. Женщина завязла в глине и ушла под воду.
«Старики» сидели неподвижно, безучастные ко всему. Темно – хоть глаз выколи. А ведь полулюди-полурастения, которым исполнилось тридцать пять лет, видят в темноте, это давно известно. Наиль видел лишь нечёткие силуэты.
Наиль и сочувствующий пытались отыскать женщину, тыча по дну шестами. Надеялись, что женщина схватится за шест. Течение рвало шесты из рук. Одна радость – ноги не скользили на плотах.
Чармиан доверили держать ребёнка. Малыш наглотался воды, разбух и позеленел. У него произошло перенасыщение жидкостью, а ведь дождь только начался.
Народ молчал.
– Что же это творится! – голос Чармиан прозвучал неожиданно громко, – почему нет косарей? Они ведь кормятся из наших рук, так почему же они нам не помогают? Или кормятся из наших рук только для того, чтобы убивать нас?!
Её слова подобны были вспышке грома. Полулюди-полурастения промолчали, но слова Чармиан услышали все.
Наиль схватился бы за голову, если бы его руки не были заняты шестом.
– Чармиан, как ты можешь говорить подобное? Косарям мы всем обязаны! Без их благодеяний мы бы не выжили! – громко воскликнул Наиль и умоляюще шепнул, – Чармиан, ну скажи, что без благодеяний косарей мы бы не выжили.
– Пока мы мокнем, рискуя перенасытиться жидкостью, косари преспокойно сидят в сухой Башне! – крикнула Чармиан, прижимая к груди ребёнка, который мог в любой момент превратиться в растение, бессловесное, тупое существо, – я не боюсь говорить правду! Не боюсь! Боитесь вы, да, боитесь, но я не виню вас! Разве я не помню, как происходит воспитание детей? Вот такие крохи лежат в ряд, а им в уши льются слова: «Больше всего на свете мы боимся косарей. Мы должны повиноваться Башне. За стеной из тумана нас ждёт смерть. Мы следует своему долгу. Мы следуем воли Башни и повинуемся косарям. Мы не размышляем. Размышления – скверна. Скверна карается смертью. Больше всего на свете мы боимся косарей». И так до бесконечности!
– Замолчите, умоляем, замолчите! – с мольбой и мукой прозвучало сразу два десятка голосов.
Кричал и Наиль. Слова Чармиан – нет, не слова, подавленные воспоминания – причиняли острую, нестерпимую боль.
Каким-то чудом женщину вытащили из-под воды. Несчастная разбухла, увеличилась в полтора раза, на её коже выступили зелёные вены. Чармиан отдала ей ребёнка; женщина прижала ребёнка к груди и заплакала.
У матери и ребёнка был один плащ на двоих – женщина свой потеряла. Ни у кого и в мыслях не было отдать им свой плащ.
От перенасыщения водой получеловек-полурастение теряет рассудок, превращается… В стране Лиан сравнивать особо не с чем. Перенасыщенный водой получеловек-полурастение становится чем-то вроде рыхлого и мягкого камня. Никто о нём не позаботится. Он медленно сгниёт, если только его организм не успеет вывести воду. Случалось, сознание возвращалось к получеловеку-полурастению, когда процесс гниения становился необратимым, и это было мучительнее смерти от серпа косаря.
Наиль подумал, что на месте женщины он бы отнял у ребёнка плащ. Сам бы закутался в него. В конце концов, можно самой укрыться плащом, спрятать ребёнка у себя на груди и, таким образом, попытаться спастись обоим. Но женщина, презрев себя, упорно кутала в плащ своё чадо.
Наиля окликнули коллеги по работе.
– Надо идти и делать еду. Неизвестно, сможем ли мы работать днём. Возможно, днём дождь кончится и нам придётся строить дома, пока глина сырая, – сказали ему.
Наиль кивнул. Он почувствовала облегчение. Можно не сидеть под дождём, пытаясь сладить с течением и плотом, а возвратиться в подвал Башни, в сухость. И в то же время он испытывал жгучее чувство вины перед Чармиан. Выходит, он бросает её на произвол судьбы, обрекает в одиночку бороться со стихией. И Наиль заколебался. Он не хотел бросать Чармиан.
Не желал расставаться с ней.
– Иди. Людям нужна еда, – сказала Чармиан.
– Полулюдям-полурастениям, – машинально поправил Наиль.
– Людям, – покачала головой Чармиан, – мы были людьми и навсегда ими останемся.
Плоты работников пищеблока выстроились в цепочку и медленно двинулись к Башне. Наиль поглядывал на Чармиан. Странно, днём, при солнце, она смуглая, а сейчас, когда идёт дождь – бледная и прекрасная, как луна. Сколько нежности, грусти и беззащитности в её чистом профиле. И она ничего не боится. Как странно…