Украденная невеста
Шрифт:
Лучше бы их, блядь, здесь не было.
Я хочу быть единственным мужчиной, который когда-либо снова услышит крики удовольствия моей жены, единственным мужчиной, который когда-либо узнает, как она звучит, когда кончает, до конца своей жизни. Я убью любого другого мужчину, который прикоснется к ней, который хотя бы посмотрит на нее.
Она моя.
Моя принцесса. Моя королева. Моя невеста из мафии. Моя женщина. Моя жена.
Сейчас я врываюсь в нее, трахаю жестко и быстро, и я чувствую, как мой член набухает до такой степени, что вот-вот взорвется внутри нее. Я не могу остановиться, не могу замедлиться, и я запускаю руку в ее волосы, оттягивая ее голову назад, чтобы я мог смотреть в глаза моей жены, пока я наполняю ее своей спермой.
— Черт возьми, кончай для меня снова, Катерина, — приказываю я, слова превращаются в рычание, когда я снова вонзаю в нее свой член, и ее рот открывается, когда она вскрикивает, ее спина выгибается, и я чувствую, как она снова сжимается вокруг меня. — Ты моя, — бормочу я. — Твое тело мое, твоя киска моя, ты блядь моя гребаная жена вся моя, и я уничтожу любого, кто когда-либо осмелится прикоснуться к тебе снова.
Она стонет, задыхаясь, и я снова бросаюсь вперед, чувствуя, как она обволакивает меня, сжимается вокруг меня. Сейчас нет ничего, кроме самого изысканного, жгучего удовольствия. Я чувствую, как первая горячая струя моей спермы вырывается из моего пульсирующего члена. Я откидываю голову назад, громко стону, бедра дико двигаются, когда я изливаюсь в нее. Я чувствую, как ее ногти впиваются в мою грудь, чувствую, как она выгибается, скрежещет, и я трусь об нее, желая погрузиться в нее еще глубже, если бы мог. Это так чертовски приятно, ее тепло пульсирует вокруг меня, когда я кончаю, и я остаюсь погруженным в нее, пока все до последней капли спермы не прольется внутрь нее, мой член все еще пульсирует от толчков моего оргазма, а она все еще пульсирует вместе со своим.
Я наклоняюсь вперед, опираясь на предплечья, пытаясь не раздавить ее, когда у меня перехватывает дыхание.
— Ты моя, — шепчу я в раковину ее уха. — И да поможет Бог любому человеку, который попытается утверждать обратное.
КАТЕРИНА
Несколькими минутами ранее…
С того момента, как Виктор подхватил меня на руки и понес к хижине, я знаю, к чему это приведет. Я просто не могу в это поверить. Я не знаю, как он может так сильно хотеть меня. Он видел, как сейчас выглядит мое обнаженное тело. Он видел, какая я худая, почти на грани скелета. Он только что видел, как я убила человека. Но я чувствую, как от него практически исходит желание, обжигающее мою кожу, когда он входит в дом и идет по коридору, который, я знаю, ведет к спальням. Мое сердце колотится в груди, я напрягаюсь в его объятиях, неуверенная, хочу ли я позволить этому случиться или нет.
Если это то, чего я вообще хочу.
Я знаю, что это изменит отношения между нами, если я позволю этому сейчас случиться. Если я это сделаю, то будет только до и после. Но я чувствую, как адреналин пульсирует во мне, разливаясь по коже, как электричество, и мне кажется, что я взорвусь, если не получу разрядку. Если я каким-то образом не выплесну все эти эмоции наружу. Эмоции… и желание тоже. Я хочу притвориться, что одна из причин, по которой мое сердце учащенно бьется, а кожу покалывает, заключается не в том, что Виктор крепко держит меня в своих объятиях, прижимая к своей широкой груди, а запах его пота и кожи наполняет мой нос. Я начинаю произносить его имя, говоря себе, что я должна протестовать, что я должна придумать причину, чтобы остановить это, сказать ему, чтобы он отвел меня обратно в мою собственную комнату. Но он качает головой, его лицо вытягивается в напряженные, строгие линии, и что-то во взгляде его глаз заставляет все остальное, что я могла бы сказать, замереть у меня на губах, мое сердце колотится так сильно, что я думаю, он должен это слышать.
Ему не говорят "нет", и что-то в этом меня волнует. Я знаю мое тело сейчас не в форме. Я все еще ранена, все еще исцеляюсь, измотана тренировками, взлетами и падениями после полудня. Но я знаю, что он собирается отнести меня в постель и напомнить мне обо всех причинах, по которым я не должна позволять ему. И это волнует меня и ужасает одновременно.
Я не могу сдержать вздоха, когда он укладывает меня на кровать, наклоняясь надо мной, следуя за мной на кровать, его тело растягивается на мне во всю длину. С такого близкого расстояния его присутствие кажется еще более пугающим, его смуглое красивое лицо напряжено, а глаза горят желанием. Он что-то говорит, я вижу это, но не могу понять. Я не могу понять, почему он все еще хочет меня после всего этого, но совершенно ясно, что хочет. А затем он целует меня, жестко, настойчиво и требовательно, а потом нежно, со всей нежностью на которую он способен, его рот прижимается к моему, а затем снова с такой страстной страстью, что у меня перехватывает дыхание. Я колеблюсь еще секунду, неподвижная под ним.
Просто отпусти. Только на этот раз. Ты можешь сказать, что это все адреналин, который захлестнул тебя. Уступи, хотя бы ненадолго.
Мои руки обвиваются вокруг его шеи, почти без моего участия, и я целую его в ответ с таким же пылом, мои губы горячи на его губах, когда я притягиваю его к себе. Я чувствую его учащенное дыхание, то, как его рот наклоняется к моему, то, как его губы сминают мои, как он слегка прикусывает мою нижнюю губу, это все заставляет меня снова громко ахнуть.
Мои руки сжимаются в кулаки на его рубашке, сжимая ткань, как будто я не могу подойти к нему достаточно близко, и когда он двигается между моих ног, они раздвигаются для него, и я чувствую, какой он твердый. Он натягивает джинсы, твердый, длинный и толстый, и я слишком хорошо помню, каково это, быть заполненной им, растянутой и полной, и трахаться так, как невозможно с другим мужчиной. Я яростно целую его в ответ, выгибаясь, чтобы прижаться к нему, мой собственный жар излучается наружу, когда я наслаждаюсь ощущением его твердости и напряжения для меня, его языка, отчаянно проникающего в мой рот, как будто все, чего он хочет в мире, это попробовать меня на вкус.
Все, чего я когда-либо хотела в своей жизни, это быть желанной и любимой. Это всегда было не более чем глупой мечтой, потому что кто я такая, я сама, по сути, средство для достижения целей, ни для кого не имеющая значения. Важно мое положение, моя семья, мое имя, власть, которую я могу дать мужчине через брачный союз, как будто мы жили столетия назад, а не в современном мире. Этот момент с Виктором заставляет меня почти чувствовать, что он хочет меня только из-за меня самой. Очевидно, не из-за моей красоты и, возможно, даже не из-за того, кто я есть.
Это фантазия. Но это то, чего я жажду, отчаянно хочу, и я так сильно хочу отдаться этому, что не могу остановиться. Я чувствую, как адреналин, потребность и желание сплетаются воедино внутри меня, готовые взорваться, заставляя меня чувствовать, что я выхожу из своей кожи, как будто я не могу дышать. Единственное, о чем я могу думать, что может хоть как-то смягчить ситуацию прямо сейчас, это Виктор внутри меня, трахающий меня, заставляющий меня чувствовать себя желанной.
Я не хочу, чтобы он ждал, двигался медленно, даже если это причиняет боль. Я даже не хочу, чтобы он ждал достаточно долго, чтобы снять с меня одежду. Очевидно, у него та же идея, потому что его рука уже на поясе нелепых мужских спортивных штанов, которые я ношу, стягивает их вниз, костяшки его пальцев задевают мое бедро так, что, кажется, электричество выстреливает прямо у меня между ног. Я чувствую прилив тепла там, возбуждение разливается по мне и делает меня более влажной, чем я когда-либо была, тепло собирается внутри меня, пока я не чувствую, что могу сгореть изнутри.
Виктор стонет мне в рот, когда снимает их, и я освобождаюсь от них, его пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра туда, где я обнажена, моя кожа влажная, горячая и раскрасневшаяся. Я стону, когда он прикасается ко мне там, его пальцы касаются волос, которые он когда-то приказал мне сбрить, касаясь липкой плоти внутренней части моего бедра. Я слышу, как я хнычу, почти умоляя его о большем, но я не могу остановиться. Я чувствую, что плыву на волне адреналина и эмоций, и я знаю, что не должна поддаваться этому, но я не хочу останавливаться.
Это может быть единственный раз, говорю я себе. Только в этот раз. Я не знаю, остановилась бы я сейчас, даже если бы уговорила себя. Мое тело, кажется, обладает собственным разумом. Я снова стону, когда Виктор дергает за свой ремень, расстегивая пряжку и молнию быстрыми, неуклюжими движениями, которые дают мне точно знать, как отчаянно он хочет быть внутри меня. Я чувствую, как он прижимается к внутренней стороне моего бедра, высвобождаясь из его джинсов, его рука грубо обхватывает себя, когда он продвигается вперед между моих бедер.