Украденная невеста
Шрифт:
Я задыхаюсь от ощущения, как он толкается между моих складочек, горячий и пульсирующий, и я такая влажная, что он мгновенно скользит в меня, издавая стон, который находится где-то между удовольствием и болью. Я знаю, что он не собирается замедляться, и я не хочу, чтобы он этого делал. Я хочу, чтобы меня трахнули, забыть обо всем, кроме ощущения его внутри меня и удовольствия, которое, я знаю, он может мне доставить, отдаться этому, а не бороться с этим. Я чувствую, как он проникает в мое стройное тело, наполняя меня, и я содрогаюсь вокруг него, вскрикивая от той же смеси удовольствия и боли, которая заставила его застонать мгновение назад. Я прерываю поцелуй, пальцы впиваются в его рубашку, мои глаза расширяются от ощущения, как он пронзает меня.
Он заходит очень тихо, каждый дюйм его толстой, твердой длины погружен в меня, и я перевожу взгляд с напряженных линий его лица вниз, туда, где мои пальцы впиваются в ткань его рубашки. Он забрызган кровью, может быть, Андрея, может быть, Степана, может быть, обоих, и я вижу, что на моих пальцах тоже кровь, по краям ногтей. Это вызывает у меня дрожь, но это не дрожь отвращения. Адреналин снова захлестывает меня, горячий и дикий, напоминание о том, что мы только что сделали, о мести, которую он предложил мне и которую я приняла. Мои руки снова сжимаются на его рубашке, мое тело сотрясается от силы эмоций, которые захлестывают меня.
Теперь нас связывает нечто более глубокое, чем свадебные клятвы, нечто большее, чем делить тела или постель. Я не хотела давать те клятвы, которые произносила у алтаря, но я хотела сделать то, что сделала сегодня. Я хотела убить Степана, и Виктор дал мне средства для этого. Сегодня я кое-кого убила, и Виктор был там, чтобы засвидетельствовать это. Он был причиной, по которой мы вообще встретились. И что-то в том, что он трахнул меня сразу после этого, отнес прямо в постель и позволил всем этим эмоциям захлестнуть его, кажется более интимным, чем наша брачная ночь.
Я тяну его обратно вниз, мой подбородок приподнимается, когда я хватаю его за затылок, мои пальцы запутываются в его волосах, когда я притягиваю его рот к своему. Я целую его, горячо и сильно, с языком у него во рту и зубами на нижней губе, пальцами, впивающимися в его кожу головы, когда я чувствую, как он вздрагивает надо мной. Мои ноги обвиваются вокруг его бедер, когда он начинает толкаться, сильно и быстро, и я чувствую, как пропитываю его член, такой влажный, что он с легкостью входит и выходит, врезаясь в меня, погружаясь в меня снова и снова. Я чувствую, что он не может замедлиться. Я выгибаюсь дугой с каждым толчком в себя, принимая его так глубоко, как только могу, наслаждаясь ударом его тела о мое, когда мои ноги сжимаются вокруг него.
Я чувствую нарастающий оргазм, сжимающийся внутри меня, более требовательный и мощный, чем любая кульминация, которую я когда-либо испытывала. Я чувствую, как сокращаются мышцы моих бедер, моя спина выгибается дугой, и я чувствую, что это вот-вот захлестнет меня, овладеет мной, утопит меня в удовольствии.
— Черт возьми, Виктор, я собираюсь кончить…
Я никогда раньше не говорила ему этого вот так, полная желания и потребности, полностью отдаваясь этому. Я чувствую, как мое тело начинает биться в конвульсиях, когда я выдыхаю это ему в губы, содрогаясь вокруг него, когда я втягиваю его глубже и начинаю жестко кончать, извиваясь под тяжестью его тела. Он все еще изо всех сил толкается в сжимающуюся вокруг него киску, когда я кончаю. Я откидываю голову назад, моя рука сжимается в его волосах, дергая их, и я громко стону, не заботясь о том, кто слышит. Все, о чем я забочусь, это о том, насколько это приятно, об удовольствии, пронизывающем меня, сводящем с ума, заставляющем все плохое исчезнуть на несколько минут.
Такого рода желание и удовольствие опасны. Это может заставить меня хотеть этого снова и снова, пока я не потеряю себя в мужчине, которому я не могу доверять, которому я никогда не смогу быть равной и которого я не должна любить или хотеть. Оргазм сотрясает все мое тело, вплоть до пальцев ног, и как только он начинает стихать, я хочу другого. Я хочу большего. Я хочу утонуть в удовольствии и забыть всю боль.
Виктор врезается в меня, трахает меня жестко и быстро, и я чувствую его, твердого и набухшего внутри меня, и я знаю, что он близко. У него перехватывает дыхание, голубые глаза горят от желания, и он запускает руку в мои волосы, откидывая мою голову назад, так что я вынуждена поднять на него глаза, наши взгляды встречаются, когда я чувствую, как он начинает пульсировать внутри меня в преддверии приближающегося оргазма.
— Черт возьми, кончай для меня снова, Катерина, — рычит он, снова сильно врезаясь в меня, и я вскрикиваю, моя спина выгибается дугой, когда я чувствую, что мое тело начинает повиноваться ему, моя киска сжимается вокруг него, когда все мое тело напрягается, желая удерживать его внутри себя так долго, как только смогу.
— Ты моя, — бормочет он. — Твое тело мое, твоя киска моя, ты моя гребаная жена блядь вся моя, и я уничтожу любого, кто когда-либо осмелится прикоснуться к тебе снова.
Слова электризуют, пробегая искрами по моей коже, и я задыхаюсь, постанывая, когда он снова входит в меня. Я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, а затем звук, который исходит от него, почти животный, и первый горячий поток его спермы вырывается из него.
Виктор запрокидывает голову, сухожилия на его горле натягиваются, когда он громко стонет, бедра толкаются в меня, когда он жестко кончает, волнами изливаясь в меня. Моя рука прижимается к его груди, ногти впиваются, выгибаются и терзают его, когда я чувствую, как мое тело сотрясается в конвульсиях вокруг его, его удовольствие и мое переплетаются, захлестывая нас обоих. Я хочу, чтобы он оставался внутри меня, чтобы я продолжала чувствовать это так долго, как только смогу. Я не хочу, чтобы это прекращалось. Я чувствую, как он опускается вперед на свои предплечья, и он шепчет:
— Ты моя, — мне в ухо. — И да поможет Бог любому мужчине, который попытается сказать иначе.
Что-то в этом сейчас приводит меня в восторг. Я всегда ненавидела быть одержимой, когда со мной обращались как с объектом, как с призом. Тем не менее, прямо сейчас это заставляет меня чувствовать прилив возбуждения, которого я никогда раньше не испытывала, мое сердце подпрыгивает при звуке его голоса, рычащего мне в ухо.
После этого я не знаю, что делать. Я не знаю, то ли выскользнуть из-под него, то ли оттолкнуть его, то ли просто лежать там. Внезапно я отчетливо осознаю тот факт, что на мне все еще надета футболка большого размера, задранная до бедер, и ничего больше, я обнажена ниже пояса, и что Виктор все еще полностью одет, за исключением расстегнутых джинсов. Его волосы падают на лоб, отчего он выглядит моложе, несмотря на седину на висках и пробивающуюся щетину на подбородке. Вопреки себе, я протягиваю руку, касаясь его лица, где волосы жесткие и короткие.
— Я никогда раньше не видела тебя небритым, — тихо говорю я, прежде чем могу остановить себя. — Мне это нравится.
— О? — Виктор поднимает бровь. — Это так? — Он делает паузу, обдумывая. — Я полагаю, ты бы этого не сказала. Если бы тебе не понравилось…
Улыбка подергивается в уголках его рта, и я на мгновение опешила. Это такой маленький, интимный момент. Это похоже на отношения между обычной супружеской парой, на то, что муж и жена сказали бы друг другу. Тем не менее, у нас никогда не было таких отношений. Я ни на секунду не предполагала, что будут. И все же, его взгляд удерживает мой, настолько милый и интимный, насколько я могла когда-либо надеяться, если бы осмелилась надеяться на такое. И затем он опускает голову, его губы касаются моей шеи, мягкая ласка, от которой у меня перехватывает дыхание по совершенно другой причине.