Украденное имя(Почему русины стали украинцами)
Шрифт:
Считать несуществующим народ, который создал свыше трехсот тысяч песен, стало невозможным. «Наша песня свидетельствует всему миру о высокой духовной культуре нашего народа, она свидетельствует об обособленности нашей наций и о ее отличии от соседних народов, из чего следует, что наш большой народ, будучи обособленным и обладая собственной высокой культурой, имеет полное право на свою собственную государственную жизнь» [301] . С середины XIX ст. у не ослепленных официальной пропагандой российских ученых росло понимание, в частности на фоне новых политических событий (деятельность Кирило-Мефодиевского товарищества, украинофильское движение), что «малороссы» — это отдельный народ, с собственной историей. А раз нет карамзинской «общерусской народности», то не было общерусской истории. Появился вопрос о времени возникновения «малороссов» и «великороссов», о месте в их наследии Киевского государства. Нарушение этих вопросов с появлением «Истории Русов» положило начало острым дискуссиям. Для приверженцев «схемы» Карамзина неприятным открытием стал и тот факт, что основная этническая территория Киевской Руси совпадает с украинской («малорусской») этнической территорией, и ни в коей мере никак не с российской. «Каким образом в рамках российской истории объяснить тот парадоксальный факт, что сердцевинные земли Руси без всяких видимых причин были утрачены и политический центр государства переместился далеко на северо-восток?» [302] . Со школьной скамьи
301
Пеленський О. Украинская песня в мире. — Львов, 1933.— С. 7.
302
Толочко А. Химера «Киевской Руси» // Родина. — 1999.— № 8.— С. 29.
303
Степнячка Л. Усміх білого янгола // Дзвін. — 2000.— № 3.— С. 96.
Чтобы спасти ситуацию, продолжить дело Карамзина, историк Н. Погодин (со временем присоединился языковед А. Соболевский) изобрел оригинальный ход, похожий на рокировку в шахматной игре. Он создал теорию, согласно которой коренными жителями Киевщины провозглашались именно россияне («великорусы»). Этих россиян, дескать, после 1240 г. вытеснили на север монголо-татары, а опустевшие земли заселили вместо них украинские пришельцы с Волыни и Галиции [304] . Выходило, что россияне в современном этническом виде существовали уже в Киевской Руси, а украинцы будто бы не имеют никакой причастности к киевскому периоду истории. По своему политическому смыслу эта концепция была открыто великодержавной и вполне отвечала политике царского правительства относительно Малороссии [305] .
304
Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции по русской истории. — М., 1856.— Т. 7.— С. 425–428.
305
Сахаров А. М. Историография истории СССР. — М.: Высшая школа, 1978.— С. 105.
Для подтверждения связи между Киевским государством и Российской империей уже не хватало династического аргумента об общих Рюриковичах. «Погодинская гипотеза была вызвана волной „народности“. Она стала нужной в ту пору, когда „народность“ надо было добавить к православию и самодержавию как третий равноправный элемент» [306] . Полемизируя с Г. Максимовичем, Погодин возражал против признания мало-русским того, что, дескать, принадлежит великорусам испокон веков [307] . «Тем самым он сознательно или нет признавал саму возможность такой дележки и опровергал, в сущности, концепцию безусловного единства „трех русских племен“» [308] .
306
Ольхівський Б. Вільний нарід. — Варшава, 1937.— С. 19.
307
Погодин М. Ответ на филологические письма М. А. Максимовича // Русская беседа. — 1856.— Кн. 4.— С. 124.
308
Миллер А. I. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). — Спб.: Алетейя, 2000.— С. 70.
Погодин, который видел распространение освободительных идей, пугал украинцев, что когда они обретут независимость, то «Малороссиянам с каким-нибудь Хмельниченком или Голопупенком ничего не останется делать, как, почесывая затылок, обратиться к тому же москалю, к тому же кацапу, и, поклонившись низко, сказать: помоги, братик! Ляхи, вражии дети, одолевают нас; мы виноваты перед тобой, сглупив; впредь не будем, слуги твои, братья и други» [309] .
Несмотря на свою неуместность, гипотеза Погодина-Соболевского была такой привлекательной для российских историков, что ее приняли вообще без особых предосторожностей [310] . В дискуссии, которая по инициативе украинских ученых развернулась вокруг погодинской гипотезы, приняли участие М. Максимович, Б. Антонович, П. Житецкий, А. Крымский, И. Ягич, А. Шахматов и др. А. Шахматов дал этой гипотезе уничтожающую оценку: «Мы должны как можно более решительно отбросить мысль, что Киевщина была в старину заселена не предками современных малороссов, а предками современных представителей других русских народностей. Искать в X–XI столетиях над Днепром великорусов целиком напрасно, потому что великорусская народность — нового происхождения» [311] . Против погодинской теории остро выступил Т. Шевченко в стихотворении «Стоїть в селі Суботові».
309
Погодин М. П. Польский вопрос. Собрание рассуждений, записок и замечаний. — М., 1867.— С. 97.
310
Ждан М. Княжеское время історії Украины в інтерпретації советских істориків // Украинский історик. — 1977.— № 1/2.— С. 37.
311
Шахматов А. Краткий очерк истории малорусского (украинского) языка // Украинский народ в его прошлом и настоящем. — Пг., 1916.— Т. 2.— С. 588.
Надо сказать, что отказать гипотезе Погодина в оригинальности нельзя, однако иначе обстоит дело с доказательствами. «Учитывая отсутствие целостных миграций на протяжении ІХ-ХІІІ ст. и общую устойчивость населения, при которой лишь в отдельных и ограниченных хронологически районах имели место частичные сдвиги и перемещения, можно утверждать, что в процессе этнической агломерации традиция генетической наследственности была основным фактором, и что, таким образом, предками каждого из трех современных восточнославянских народов было в первую очередь население тех земель, которые в более поздние времена образовали их этнические территории» [312] .
312
Брайчевський М. Ю. Происхождение Русі.— К.: Наук. мысль, 1968.— С. 189.
Так вот, то, что переселяться с Юга на Залесье не было никакого смысла, вытекает из тогдашней исторической ситуации. Завоевав Залесье, чтобы укрепить свое господство, монголы делали частые опустошительные походи на эту территорию. В течение первых 20–25 лет монголо-татары провели четырнадцать походов на Залесье. «В совокупности свидетельств письменных источников и археологических материалов возникает картина крайне тяжелых следствий монголо-татарского нашествия XIII ст. для сельских местностей Северо-Восточной Руси. „Татарские рати“ опустошали сельские местности. В огне наскоков гибло население, разрушались
313
Каргалов В. В. Последствия монголо-татарского нашествия XIII В. для сельских местностей Северо-Восточной Руси // Вопросы истории. — 1965.— № 3.— С. 58.
Как ни старались великодержавные историки, как ни искали, но не находилось убедительных доказательств массовой миграции населения Киевщины на далекий Север и массовой миграции населения Карпат в Поднепровье. Ни письменные источники XIV ст., ни археологические факты, ни данные этнографии и лингвистики не подтверждали россказни Погодина-Соболевского. «От благодатного чернозема, — насмехался российский археолог О. Спицын, — к глине и песку, от степи — к лесу, от тепла — к холоду, от добрых урожаев — к плохим, от вола — к коню, от дома — к избе, от больших сел — к „начальных“ (отдельные поселка), от легкой работы — к трудной — едва или кто-то пойдет добровольно» [314] . По точному наблюдению Я. Дашкевича, «пикантным, однако, остается вывод из погодинской гипотезы что украинцы — по своей этничности — уже были и монголо-татарами, только занимали Галицию и Волынь» [315] . Художественной реминисценцией погодинской тоски по киевскому первородству служит рассказ современного сатирика, в котором встречаем такой пассаж: «Указ Президиума Верховного Совета об упорядочении наименований исторических центров страны. Городу Киеву с целью упрочения его значения как исторического центра всех славянских народов и против украинских буржуазных националистов — присваивается наименование Москва» [316] .
314
Дорошенко Д. I. Очерк історії Украины. — Львів: Світ, 1991.— С. 69.
315
Дашкевич Я. Украинская історична традиція: нація і государство // Украинское время. — 1997.— № 1.— С. 7.
316
Сергеев А. Изгнание бесов // Новый мир. — 1994.— № 6.— С. 101.
Современные российские историки теперь согласны, что версия о большом переселении есть все-таки неубедительной. «Под большим секретом признаемся: Русь — таки никуда не переезжала» [317] .
Под влиянием критики М. Грушевского часть известных российских ученых, таки как А. Шахматов, О. Пресняков, М. Любавский, В. Пичета, стали просматривать догмы «обычной схемы». За истинную исходную точку российской истории они не брали Киевскую Русь, а Владимиро-Суздальское княжество, так же, как не берут Рим за исходную точку историки Франции, Испании, Португалии, Румынии и т. п.
317
Борисенок Ю. Большая прогулка // Родина. — 1996.— № 6.— С. 31.
После большевистской революции, казалось, российская историческая наука, провозгласив решительно идейное и методологическое отмежевание от старой монархической историографии, отречется от карамзинского мифа. Историки-марксисты школы акад. М. Покровского тогда остро выступили против российского империализма и шовинизм и стали исследовать этнические процессы в Киевском государстве с рациональной позиции историографической логики М. Грушевского. «Эта теория, которая сводила весь смысл российской истории к образованию огромного… государственного тела, названного Российской империей, и какая нашла свое выражение в „Истории“ Карамзина, эта теория устарела уже, можно сказать, в день своего появления» [318] . Это не противоречило тогдашней официальной идеологической линии. Кремлевские марксисты, мечтая о мировом господстве, считали Россию лишь средством для достижения этой цели. Как только марксистские иллюзии о «пожаре мировой революции» развеялись, надо было возвращаться к старым мифологемам. В идеократической стране значимые историографические проблемы решают не ученые, а политическое руководство. А политическому руководству стало выгодной опираться на исторический шовинизм.
318
Покровский М. Н. Историческая наука и борьба классов. — М.; Л., 1933.— Вып. I. — С. 29.
В 1934 г. под подписями Сталина, Кирова, Жданова были опубликованы «Замечания по поводу конспекта учебника по „Истории СССР“. В политико-тенденциозных замечаниях наивысшая партийная верхушка страны указывала историкам, что впредь не стоит рассматривать российскую историю без учета данных по истории Украины и Белоруссии. „Нам нужен учебник истории СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР“» [319] . Таким образом, в легко завуалированной форме прозвучала установка вернуться к карамзинской «схеме». Время требовало возвращения к великодержавному шовинизму. «Интернациональные лозунги были оставлены лишь как дымовая завеса, которая прикрывала истинную сущность государства, которое откровенно стало на путь продолжения не только политики, а и идеологических традиций Российской империи» [320] . Началась смена идеологических акцентов — Пушкина перестали называть царским камер-юнкером, Александра Невского — классовым врагом трудящихся, Наполеона — освободителем крестьянства из пут феодализма, Льва Толстого — помещиком, юродствующим во Христе, кириллический алфавит — пережитком классовой графики. «Сталин сделал ставку на российский шовинизм. Свидетельством этого была работа российского историка Б. Волина „Большой русский народ“. Именно в ней впервые всеохватно проповедуется миссионерская роль российского народа в СССР, с которого должны брать пример и во всем ему подражать другие народы Советского Союза, а в будущем — всего мира» [321] . Современные российские историки об этом пишут так: «Имперское мировоззрение в советский период продолжало усиливаться. Национализм сталинской историографии был всегда сильнее ее вульгарного марксизма, потому что в тех случаях, когда эти два критерии оценки сталкивались, всегда побеждал патриотизм» [322] .
319
Сталин I., Жданов А., Киров С. Замечания по поводу конспекта учебника по «Истории СССР» // Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП(б). — М., 1947.— С. 321–323.
320
Ісаєвич Я. Проблема происхождения украинского народа: історіографічний і політичний аспект // Украина: Культурное наследство, національна свідомість, державність. — 1995.— Вип. 2.— С. 6.
321
Єфіменко Г. Г. Изменения в национальной политике ЦК ВКП(б) в Украине (1932–1938) // Украинский историк. — 2000.— № 4.— С. 44.
322
Свак Д. В некоторых методологических проблемах синтеза в «Истории России» // Отечественная история. — 1998.— № 6.— С. 91.