Украденное имя(Почему русины стали украинцами)

Наконечный Евгений

Если названия городов в чем-то фонетически совпадали, как, например, Переяслав, который на Киевщине (с 1953 г. — Переяслав-Хмельницкий), с Переяславом в Ярославской области, то к последнему обязательно добавлялось определение Залесский. То же наблюдаем с названием Владимир (теперь Владимир). Речь идет об областном центре на г. Клязьме в отличие от Владимира, что на Волыни, который только в 1792 г. вошел в состав России. Настоящее дополнительное определение нашего города — Волынский — установлено российской администрацией в XIX ст.

Одинаковые, на первый взгляд, или похожие топонимы Залесья и Руси охотно толкуются, по существующей традиции, как чуть ли не главнейший довод перенесения русскими колонистами с юга на северо-восток памяти своей бывшей родины. Утверждают, например, что «переселенцы из Киевской Руси принесли на Северную Украину и названия дорогих их сердцу оставленных городов, поселков, рек и даже оврагов» [203] . Подобные высказывания постоянно встречаются в российской популярной исторической литературе. «При этом анализом таких топонимов серьезно не занимались, а ограничивались только простым перечнем их» [204] . Такие топонимы, например, как Дунай, Лыбедь, Оболонь, Плетеная, Рудка, Почайная, Звенигород, Вышгород, Белгород и т. п., отнюдь нельзя считать перенесенными. Лингвистический анализ показывает, что они имеют исконное местное происхождение. Существует традиция считать названия городов «Переяславль Залесский» (современный город «Переяславль-Залесский» в Ярославской области) и «Переяславль Рязанский» (современный город Рязань) перенесенными из Руси, от названия города Переяславль (современный город Переяслав-Хмельницкий

Киевской области). «Лингвистический анализ трех этих названий и историческая ситуация появления этих городов дает основания считать, что перенесение названия как такового не могло быть» [205] . Похожие названия этих городов возникли сами по себе. Придирчивый лингвистический анализ показывает, что только некоторые, единичные названия могли, и то навряд ли, быть таким образом перенесенными. В большинстве случаев так называемые «перенесенные топонимы» являются обычными языковыми совпадениями. Одновременно те же историки, которые так увлекаются домыслами о некоторых будто «перенесенных названиях», игнорируют тот факт, что почти все реки, озера, ущелья и большинство населенных пунктов на территории бывшего Залесья имеют по сей день не славянские, а финские названия. «На обширном пространстве от Оки до Белого моря мы встречаем тысячи нерусских названий городов, сел, рек и ущелий. Прислушиваясь к тем названиям, легко заметить, что они взяты из какого-то одного лексикона, который когда-то на всем этом пространстве звучал на одном языке, которому принадлежали эти названия, и что он родня тем наречиям, на которых разговаривает туземное население сегодняшней Финляндии и финские инородцы среднего Поволжья, мордва, черемисы. Так, и на этом пространстве, и в восточной полосе Европейской России встречаем много рек, названия которых заканчиваются на „ва“: „Протва“, „Москва“, „Силва“, „Косва“ и т. д. У одной Камы можно насчитать до 20 притоков, названия которых имеют такое окончание. „Va“ по-фински означает вода. Название самой Оки финского происхождения: это — обруселая форма финского „jok“, что означает „река“ вообще» [206] . На основной территории Московского государства согласно актам XIV–XVI ст. «можно указать достаточно большое количество отдельных поселков и населенных пунктов (волостей и станов) с самостоятельными, не заимствованными от рек, озер и ущелий, не российскими названиями» [207] .

203

Украина — это Русь: Литературно-публицистический сборник. — СПб.: ЛИО «Редактор», 2000.— С. 38.

204

Смолицька Г. Про так звані перенесені топоніми з Південної Русі у Північно-Східну Русь // Мовознавство. — 1993.— № 4.— С. 12.

205

Там само. — С. 17.

206

Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. — М.: Госполитиздат, 1956.— Т. І, ч. I. — С. 294.

207

Любавский М. К. Образование основной государственной территории Великорусской народности. — Л.: Изд-во АН СССР, 1929.— С. 11.

Как не менялась языковая ситуация, географические названия, воплощенные в слове, продолжали жить. «Географическая номенклатура имеет огромное значение не только для исторической географии, а и вообще для изучения исторической жизни народов; это значение всегда осознавалось — всегда ощущалось, что земля является книгой, где история человечества записывается в географической номенклатуре» [208] .

Уже поверхностный обзор современной географической карты центральной России (и то несмотря на послереволюционную манию переименований) показывает, что этот край насыщен странными и непонятными, явным образом неславянскими географическими названиями. Даже название Москва чудского происхождения, чудскими являются названия Суздаля (Суждаль), Рязани (Ерзя), Костромы, Пензы, Тамбова, Перми и многих других российских городов. «Скажем лишь, что почти половина географических названий, которые встречаются в северной половине Европейской части СССР, по своему происхождению финно-угорские. А таких топонимов тысячи. Все они входят в словарный фонд российского литературного языка: Вологда, Рязань, Онега, Кама, Холмогоры, Вычегда, Вятка и т. д.» [209] .

208

Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. География начальной (Нестеровской) летописи. — Варшава, 1885.— С. 255.

209

Лыткин В. И. Финно-угорские заимствования в русском языке // Русская речь. — 1972.— № 3.— С. 131.

Особенно сохранили свое первоначальное наименование реки и озера, которые густо рассеяны на тех территориях. Чтобы не впасть в монотонность, для иллюстрации приведем из классического исследования А. Уварова гидронимические названия лишь из Ярославской и Костромской губерний.

В Ярославской губернии. Озера: Караш, Гадш, Сурмое, Ягорба; реки: Пулохма, Гда, Печегда, Сарра, Воржа, Шула, Сулесть, Векса, Ишна, Вашка, Ухтома, Лахость, Шопша, Мокза, Волга, Шерна, Курба, Пахна, Туношна, Телга, Нора, Толгобола, Вокшера, Урдома, Войга, Марма, Нахта, Инопажь, Ухра, Редьма, Душна, Иода, Юхоть, Уткошь, Кукимка, Конгора, Улейма, Воржехоть, Кисьма, Ворсма, Молога, Жабня, Сеть, Верекса, Яна, Удрусь, Пушма, Сога, Согожа, Енглень, Кларь, Лама, Себмя, Шексна, Корожична, Ильть, Обнора, Соть, Уга, Шарна, Пескольдишь, Кульза, Касть, Кельноть, Сахманда, Шачеболка, Соекша, Ешка, Доманка, Конша, Пеленда, Коргатка, Керома, Шельша, Музга, Мякса, Ветха, Кештома, Шаготь, Сегжа, Тулша, Пертома, Конглись, Солмазь, Цина, Шелекма, Патра, Ушлома, Сохоть, Пурновка, Кухолка, Моса, Маравка, Eра, Ладейка, Кема, Пачеболка, Коржа, Ить, Матлань, Щиголость, Чемузье, Вонгирь, Дать, Лехта, Шула, Лехоть, Кутьма, Лига, Вонога, Кучебеж, Учара, Ширенга, Пера, Согма, Лута, Вонгила, Вонгиль, Сундоба, Ушлома, Рума, Пеноуза, Шуйга, Раха, Волготня, Сонгоба, Вес; поселка: Бикань, Ченцы, Корес, Караш, Чашницы, Рюмино, Инери, Деболи, Ваулиха, Тара, Шеманиха, Мерековицы, Вексицы, Шурскала, Пужбала, Шулец, Шугарь, Годеново, Шендора, Кустеря, Карагачево, Чуфарово, Рохово, Воржа, Сулость, Угожь, Рельцы, Чухолзи, Карачуг, Пура, Согила, Сегальск, Соломишь, Воехта, Комцово, Полуево, Кливино, Побичево, Редриково, Кореево, Булово, Тархово, Жечлово, Лавино, Шахлово, Редкошово, Лахость, Пурлово, Желаховко, Копорье, Унимерь, Шопша, Коурцово, Каргаш, Рахма, Хозницы, Курби, Туношка, Толгобола, Гавшинка, Куксенка, Кочельна, Чилчаго, Чириха, Сигорь, Ховарь, Поймаш, Жабня, Майморы, Релищи, Кальяки, Лохово, Куливы, Короша, Будтаки, Учма, Карехоть, Вокшера, Тенгола, Гебевца, Гекма, Киндяки, Яхробола, Чучки, Шельшедом, Сора, Бубяки, Бабайки, Когурово, Хохдай, Петки, Тюмба, Ворокса, Ученжа, Согожа, Карачино, Волощино, Кочевастик, Лувенье, Шерна, Коприно, Лушма и т. д.

В Костромской губернии. Реки: Лыкишика, Луха, Сельма, Тутка, Пустая, Шача, Корега, Монза, Соть, Векса, Тебза, Покша, Мера, Пистега, Меза, Тома, Сендега, Ручка, Киленка, Медоза, Надога, Нерехта, Шурма, Шуя, Ингарька, Песта, Пряди, Номза, Пеза, Томга, Ноля, Андоба, Локма, Вора, Солдога, Кусь, Немдохта, Кочуга, Печенга, Шурмша, Меча, Ширмокша, Шмеля, Узола, Керженец, Кельна, Лекома, Шайма, Пижма, Тунбал, Шуда, Суртюг, Има, Какша, Вехтома, Унжа и др. Поселение: Галич Мерский, Кострома, Кинешма, Шунга, Чухлома, Темта, Хомкино, Баки, Урень и т. д. [210] .

210

Уваров А. С. Меряне и их быт по курганным раскопкам // Труды первого археологического съезда в Москве. — М., 1871.— Т. 3.— С. 643–644.

Наблюдая за реками, которые имеют названия с угро-финскими суффиксами — ма и — ва, что означают «ручеек», «река», «вода», «приходим к выводу, что племя, которое давало эти имена, распространялось когда-то с северо-востока Великороссии далеко на юго-запад, включая Костромскую, Калужскую, Владимирскую, Московскую губернии и отсюда переходя даже в бассейн Днепра, а именно в область его верховьев и левых притоков, заканчивая

Десной» [211] . Относительно населенных пунктов, то многие, особенно после революции, переименованы.

211

Милюков Н. М. Очерки по истории русской культуры. — СПб., 1896.— Ч. I. — С. 40–41.

Примером мании переименований может служить судьба одной общеизвестной в России местности. До 1725 г. она имела чудское название Саарская Мыза. С 1725 г. — Царское село. С 1918 г. — Детское село. С 1937 г. местность переименовали в город Пушкино.

Если местность ко всему лишается своего населения, то не могут задержаться те же названия, которые бытовали когда-то. Название может удержаться лишь при беспрерывной наследственности населения, при непосредственной передаче названий из уст в уста. Сохранение чудской номенклатуры для мелких озер, рек и малозаметных объектов (как гора, поле) свидетельствует о «сохранении самого туземного населения, от которого перенимали славянорусские новоселы все эти чужие русскому языку имена» [212] . Как утверждает М. Покровский, «чтобы создать свою географическую номенклатуру для целого края, надо было сидеть в этом краю очень плотно и очень долго. Славянские колонизаторы врезались в эту гущу маленькими островками вопреки утверждению, что лишь остатки, „островки“ туземного населения сохранились на охваченных славянской колонизацией территориях» [213] . По словам историка восточнославянской географии Барсова, «географические названия остаются памятником тому исчезнувшему населению, которое создало их, и в этом понимании их свидетельство о населении и этнографическом наслоении той или этой земли неопровержимо и несомненно» [214] .

212

Любавский М. К. Образование основной государственной территории Великорусской народности. — Л.: Изд-во АН СССР, 1929.— С. 11–12.

213

Покровский М. Н. Возникновение Московского государства и «Великорусская народность» // Историк-марксист. — 1930.— Т. 18–19.— С. 18.

214

Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. География начальной (Нестеровской) летописи. — Варшава, 1885.— С. 257.

На убедительные следы, оставленные чудскими племенами в географических названиях, обращает внимание Ключевский. «На широкой территории, — пишет он, — от Оки до Белого моря мы встречаем тысячи неславянских названий городов, сел, рек и урочищ. Даже племенные названия Меря и Весь не исчезли бесследно в центральной Великороссии: здесь встречается много сел и рек, которые имеют их названия. Итак, — делает вывод Ключевский, — финские племена были исконными обитателями в самом центре нынешней Великороссии» [215] . Таким образом, залесское междуречье Оки и Волги на протяжении продолжительного времени принадлежало к чудскому языковому миру. К появлению Русского государства «финские племена заселяли сплошь всю область Оки и Верхней Волги. Это как раз та область, которая в настоящее время считается коренной Великороссией» [216] .

215

Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. — М.: Госполитиздат, 1956.— Т. I. — С. 294.

216

Черняева М. Когда и как стала Волга русской рекой. — М., 1904.— С. 1.

Сначала из Руси ездили на Залесье далеким окружным путем — через Новгород. Только намного позднее был проложен путь через Смоленск. Естественной особенностью Залесья была сильная заболоченность территории. Огромное количество озер и болот, густо разбросанных по всему краю, представляло серьезное препятствие для развития хлебопашества и вызвало значительные трудности при сооружении сухопутных путей сообщения. «К половине XII ст. не наблюдается прямого сообщения далекого Залесья с Киевом» [217] . И до этого времени Залесье не представляло собой отдельного удела, а входило в состав Черниговского и Переяславского княжеств.

217

Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. — М.: Госполитиздат, 1956.— Т. I. — С. 286.

V. «Старший брат»

Выражение «старший брат» до недавнего времени в историографии и публицистике надо было воспринимать как псевдоним или синоним слова «россиянин». Как средство идеологической шовинистической пропаганды выражение «старший брат» стало в СССР широко распространяться с 1936 г., а с 1938 г. появилось выражение «большой русский народ» [218] . В работе российского историка Б. Волина «Большой русский народ» утверждается: «Народы СССР гордятся своим старшим братом, первым среди равных в братской семье народов» [219] . Москва приложила много усилий, чтобы прочно связать словосочетание «старший брат» с российским этнонимом. «Партийные вожди любили манипулировать словами из родственной сферы — самый большой тиран XX ст. назывался „отцом народа“, российский народ был для всех других „старшим братом“, коммунистическая партия именовала себя „родной“» [220] . Интересно, что первым, кто употребил метафору «родные братья» относительно украинцев и россиян, был жандармский полковник барон Корф [221] . Провозглашалось равенство трех «единокровных» восточнославянских «народов-братьев», но цензура сурово следила, чтобы перечень этих народов шел не в алфавитном порядке: российский «старший брат» всегда должен был быть на первом месте [222] . Как отметил Р. Кись, «братские славяне („родные поколения“) видятся Москвой не в одной плоскости с ней, а иерархически „по вертикали“, на, безусловно, низшей ступени» [223] . Относительно украинцев идеологам «старшебратства» нужно было сделать такие три шага: «Сначала россиян выделить из числа других этнических меньшинств, сделать рядом с украинцами титульной нациями. Потом предоставить российскому народу роль „старшего брата“, „первого среди равных“. И лишь на третьем этапе сделать российский язык и культуру господствующей в Украине» [224] . Из-за того, что понятие «старший брат» тесно объединилось сходом формирования российского этнического сообщества и с соответствующими процессами у белорусов и украинцев, нельзя избежать рассмотрения некоторых малоизвестных широкой публике, но принципиальных для понимания истории вопросов этногенеза восточных славян. В этногенном аспекте термин «старший брат» реально означал, что украинцы и белорусы, в звании «младших братьев», являются производными от россиян. Другими словами, этногенез украинцев и белорусов будто бы происходил позже российского.

218

Солженицын А. Россия в обвале. — М.: Русский путь, 1998.— С. 135.

219

Волин Б. Великий русский народ. — М., 1938.— С. 3.

220

Масенко Л. Т. Мова і політика. — К.: Соняшник, 1999.— С. 38.

221

Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). — СПб, Алетейя, 2000. — С. 128.

222

Ісаєвич Я. Михайло Брайчевський і його концепція історії України // Український історик. — 1994. — № 1–4. — С. 195.

223

Кісь Р. Фінал Третього Риму (Російська ідея на зламі тисячоліть). — Львів, 1998. — С. 52.

224

Єфіменко Г. Г. Зміна в національній політиці ЦК ВКП(б) в Україні (1932–1938) // Український історичний журнал. — 2000.— № 4. — С. 45.