Украденное имя(Почему русины стали украинцами)
Шрифт:
В дневнике генерального казначея Якова Маркевича под датой — май 1733 г. встречаем упоминание об «некотором москвитине» в понятии россиянина [546] .
В конце XVII ст., в 1674 г., в Киеве вышел из печати «Синопсис», первое печатное произведение из истории русского или, как объяснял автор, «славяно-российского» народа. «Синопсис» был составлен на основе хроники бывшего преподавателя Киевской академии Феодосия Сафоновича, доведенной до XIII ст. В следующих изданиях ректор Киевской академии Иннокентий Гизель взялся перередактировать это произведение в нужном московскому царизму духе. Гизель сделал «Синопсис» схоластическим трактатом, посвященным легитимным нуждам романовской династии в ее отношениях с Польшей. В частности он обратил особое внимание на термины «Москва», «москаль». Гизель придумывает басню о существовании первопредка, внука Ноя, шестого сына Яфета, библейского Мосоха (Мешеха) [547] «для более удобного объяснения Москвы, москалей и, очевидно, для большей их славы» [548] .
546
Киевская старина. — 1882–1884.— Т. 1–3.— С. 288.
547
Кн. Буття, 10, 2.
548
Коялович М. О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. —
«Синопсис» попал в царскую библиотеку и стал наиболее популярным учебником истории в «Московском государстве». Издавался он около тридцати раз, последнее издание вышло в 1836 г. К этому изданию митрополит Евгений написал в предисловии: «книга сія, по бывшему недостатку других российских историй книг печатных, была в свое время единственной оной учебною книгой». Везде повторяется басня про Мосоха, которая воспринималась с пониманием необходимости объяснить происхождение этнонима «москаль». За «Синопсисом» басню про Мосоха повторяли все московские историки XVIII и начала XIX ст. В 1728 года известный украинский казацкий летописец Самийло Величко на основании какой-то давней рукописной книги составил сборник «Космография», где, в частности, есть раздел об «Преславном царстве Московском». Это очень интересный раздел, учитывая те сведения, которые имели в своем распоряжении украинцы о государстве, народе, к которым стала принадлежать часть Украины (Левобережье) из середины XVII ст. «Пущи лесные великые, страшные, а въ нихъ зверей всякихъ розныхъ несказаемое множество. Зверинихъ ловцовъ негде смишленейшихъ и мудрнйшыхъ нетъ, якъ московские люде» [549] . «Въ Московскомъ государстве училищъ книжныхъ философскихъ рознихъ не бывало… Женское тамъ житіє вельми нужное, все взапертю въ домахъ сидять, а которая нескрытымъ обычаемъ живетъ, то за добрую и честную жену не имеють». И дальше: «питіе ихь: пиво, медъ, вино горячее, пьютъ слишкомъ…» [550] .
549
Орленко Л. Книжні відомості українців про Московське царство наприкінці XVIII ст. // Україна. — 1914.— Кн. 3.— С. 69.
550
Там само. — С. 72.
Знаменитый представитель барочного стиля в украинской литературе XVIII ст. Климентий Зиновиев посвятил один из своих стихов «иноверности» между «мужем и женою». Писатель предостерегает, что в супружеской жизни, где мужчина и женщина исповедуют разную веру, не будет согласия.
Это ест наприклад кгды бывает временами Муж ляхъ а жена благочестивая (то есть православная).Может случиться, что оба благочестивых (православные) и не «единых людей породы» и тогда тоже жизнь не будет:
А хотя и оба благочестивые да не единых людей: сыречь муж будет москаль или литвин…Или наоборот… «а вон правдивый руснак, казак украинец породы малороссийской». Потому что тогда:
Потому что ест гды не единых людей породы: Не мьють и такій границ собой згоды [551] .Наиболее выразительное свидетельство того, как уживались этнонимы «Русь» и «Москва» уже в послекозацкое время, дает нам автор «Истории Русов». Это произведение, которое назвали «Поэмой свободного народа», было написано где-то не раньше второй половины XVIII ст. и не позднее первой четверти XIX ст. [552] Автор этого произведения (относительно его личности у историков существуют расхождения) согласно вековечной в народном воображение традиции, которая сохранилась до конца XVIII ст., считает украинцев и белорусов одним народом, которые называются «русинами» в противоположность народу «московскому». Под «Украиной» автор «Истории Русов», наследуя Киевскую летопись XII ст., понимает территорию среднего течения Днепра и не распространяет этот термин на всю «Русь».
551
Климентій Зіновіїв. О иноверной едной персоне между мужем і женою. Вірші. Приповісті посполиті.— К.: Наук. думка, 1971.— С. 116–117.
552
Кравченко В. В. «Поема вільного народу» (Історія Русів) та її місце в українській історіографії.— X., 1996.— С. 117.
Из этого большого по объему произведения мы приведем отрывки, которые ярко подтверждают существующую противоположность между народами Руси и Московщины. Вот, например, речь винницкого полковника Ивана Богуна, которую он произнес после споры с Богданом Хмельницким на совещании в Чигирине:
«В народе Московском властвует отвратительнейшее рабство и невольничество в наивысшей мере, в них, кроме Божего и Царского, ничего собственного нет и быть не может, и люди, по их мнению, созданы якобы для того, чтобы в нем не иметь ничего, а только рабствовать. Самые вельможи и бояре московские титулуются обычно рабами царскими и в просьбах своих всегда пишут они, что бьют ему лбом; относительно же обычного народа, то все они полагаются крепостными, будто бы не от одного народа походят, а накупленные с пленников и невольников; и те крепостные или, как их называют, крестьяне обеих статей, то есть мужчины и женщины с их детьми, за неизвестными в мире правами и присвоениями продаются на торжищах и в жилье от владельцев и хозяев своих наравне со скотом, а нередко и на собак вымениваются, и продаваемые при том должны быть еще умышленно веселыми и выдаваться своим голосом, добротой и знаниями любого ремесла, чтобы через то скорее их купили и дороже заплатили. Словом сказать, соединиться с таким отвратным народом есть то самое, что броситься из огня да в полымя» [553] . В другому мест «Истории Русов» встречаем: «Войны же с Московиею суть неминуемые и бесконечные для всех народов, потому что, несмотря на то, что она недавно вышла из-под власти татарской, единственно через междоусобицы татарские, которым и ныне есть данница, не считая, что в ней все урядники и народ почти неграмотные и многочисленностью разноверований и причудливых мольбищ — подобятся поганству, а лютостью превосходят дикарей: не взирая, говорю, на невежество и грубиянство, нужно напомнить их придирчивость за самые мелочи и выдумки, за которые они вели бессмысленную и долголетнюю ссору и войны со шведами и поляками, заметив в переписке с ними что-то в словах неуместное, за что и между собой они непрестанно чубляца и тиранствуют, находя в книгах своих и крестах что-то не к порядку и не по праву каждого. Припомнить следует жадность их к властолюбию и посягательства, по которым присваивают они себе даже целые царства, империи Греческую и Римскую, похитивши на тот конец Государственный герб тех царств, то есть двуглавого орла, который за наследством будто бы князю их Владимиру, который был зятем царя Греческого Константина Мономаха, достался, хотя тот Владимир был на самом деле князем Русским Киевским, а не Московским… А доказано уже, что, где нет постоянной религии и добрых обычаев, там и правление постоянного быть не может, и Русаки ваши будут ползать между Москалями, как овцы между волками» [554] . Еще один пример, слова из выступления черкасского протопопа Федора Турского перед Богданом Хмельницким: «А Московские дары суть все в рогожах, то неизбежно и народ, живя с ними, доведенный до такой убогости, которая оденется в рогожи и под рогожи. И эти выводы суть верные и превышают всех оракулов в мире» [555] . Гетману Ивану Выговскому помешали снова приобщиться к Польше «суеверные старики, которые предпочитают лучше Московщину, чем Поляков и Турок, единственно через
553
Конискій Г. Исторія Русовъ или Малой Россіи. — М., 1846.— С. 98.— Цит. за вид.: Історія Русів / Укр. переклад I. Драча. — К.: Рад. письменник, 1991.— С. 142–143.
554
Історія Русів / Укр. переклад I. Драча. — К.: Рад. письменник, 1991.— С. 182–183.
555
Там само. — С. 143.
556
Там само. — С. 192.
557
Там само. — С. 259.
Упоминание автора «Истории Русов» о религиозных распрях в России, имело в виду такое непонятное для украинцев явление как «старообрядчество». Сущность российского старообрядчества объяснил религиозный философ В. Соловьев: «Как известно, старообрядчество распространялось исключительно в северной и восточной России, то есть в пределах расселения великорусского племени. Старообрядцы, которые убежали от преследования и основали колонии на Украине (Стародубье, Витка и т. д.), никогда не смогли сделать свои поселения центром раскольнической пропаганды. Малороссы (а также и белорусы) оказались категорически недоступными для старообрядчества, которое вообще распространялось лишь там, где к российскому населению примешивался финский элемент; и чем гуще была эта примесь в данной местности, тем глубже укоренялось в ней старообрядчество (Беломорский и Олонецкий край, область средней Волги и нижней Оки и т. д.). Этот факт, в связи с основным свойством староверства — буквализмом, наводит на ту парадоксальную мысль, что единственное оригинальное у нас религиозное движение выросло не на российской, а на финской этнографической почве. В самом деле, это безусловное значение, которое староверы предоставляют внешнему чину священнодействия и букве священных книг, независимо от всякого смысла, как можно больше отвечает заклинательному магическому характеру религии, которое у какого-либо другого племени не находится в таком сильном проявлении, как именно у финнов» [558] .
558
Соловьев В. С. Собрание сочинений. — С.-Петербург. — Т. V. — С. 158.
В 1605–1612 годах в Московщине настал период т. н. «смуты». Польско-казацкое войско гетмана С. Жолкевского заняло Москву, а земский собор выбрал царем польского королевича Володислава. Казаки принимали активное участие в следующих московско-польских войнах, которые длились в первой половине XVII ст., на стороне Польши. Тогдашнее отчуждение между населением Московии, а населением Поднепровья, удостоверяют факты етнонимики. «В XVI–XVII ст. ст. к украинцам Запорожья и Приднепровья, которые называли себя „русским“, „казацким народом“, „украинцами“, в России уживался большей частью термин „Черкассы“. Этот экзоэтноним как официальное название украинцев широко отразился в „Актах Московского государства“ (см., напр.: Т. I, Спб., 1890; Т. II, 1896; Т. III, 1901) и в других тогдашних письменных источниках» [559] .
559
Котелевець І. О. До проблеми назви українців «черкасами» // Етнографічні дослідження Південної України. — Запоріжжя, 1992.— С. 4.
Существуют разнообразные этимологические теории относительно происхождения этого экзотического этнонима. Согласно первой, наиболее ранней, название это передала казакам горстка «черкесов», выходцев из Северного Кавказа. Г. Максимович, решительно отстаивая мысль о местном, украинском происхождении запорожского казачества, связывал происхождение этнонима «Черкассы» с названием г. Черкассы. Карамзин название «Черкассы» связывал с торками и черными клобуками. Существует взгляд будто этноним «Черкассы» происходит от осетинского слова «черкасс», что означает «орел». Другие твердят, что слово это греческого происхождения. В итоге можно сказать, что «употребляемый относительно украинцев Поднепровья этноним Черкассы остался необъясненным» [560] .
560
Горленко В. Ф. Об этнониме черкасы в отечественной науке конца XVIII — первой половины XIX в. // Советская этнография. — 1982.— № 2.— С. 104.
Факт, который записан в актах Московского государства, что начиная с XVI и вплоть до первой половины XVIII века, украинцев официально именовали «Черкассами», говорит о том, что этническое воображение московцев отнюдь не воспринимало украинцев за кровных родственников.
XII. Писари из Фанара
До 1686 года, черного года в истории Украины, когда с помощью турецкого визиря, за «три сорока соболей и двести красных» константинопольский патриарх Дионисий передал украинскую церковь под московскую власть, Киевская митрополия подлежала вселенскому патриарху «На беду, Российская православная церковь, выйдя через пять веков на историческую сцену, предъявила монопольные претензии на киевское наследство, и современная российская пропаганда из шкуры лезет, лишь бы подавить конкурентные претензии и традиции, прежде всего украинские» [561] . Местом пребывания православного вселенского патриарха, с тех пор как турки церковь Святой Софии превратили в мечеть, стал расположенный на берегу бухты Золотой Рог аристократический район Константинополя, который назывался Фанар. Там размещалась патриаршая канцелярия, оттуда, из Фанара, присылались русской церкви патриаршие грамоты, постановления и указания. Византийские писари с Фанара были плохо знакомы с этнонимикой Восточной Европы. Вместо изучения восточноевропейских реалий писари предпочитали подгонять малопонятные «варварские» этнонимические названия под доступный им греческий вид. Именно они своим невежеством и россказнями послужили причиной того противоречивого этнонимического хаоса, который так долго длился на Украине.
561
Дейвіс Норман. Європа: Історія. — К.: Основи, 2000.— С. 343.
Церковные писари и церковные книгочеи — почти единственные просвещенные тогда в Восточной Европе люди — создавали свои названия и титулы, руководствуясь известными им историческими аналогиями и прецедентами, мало принимая во внимание живую языковую практику. Между канцеляриями вселенского патриархата и русской митрополии шла деловая переписка. За канцелярскими столами родились такие термины, как «Россия», «Малая Россия» и «Великая Россия», титулы московских правителей и т. п. [562] . Термин «Россия» по единодушному утверждению исследователей является как раз термином искусственным, образованным византийскими греками. «Искусственность термина видна из того, что предыдущие названия „Русь“, „Русия“ заменены в нем византийским — Россия» [563] . Фанарские писари, по старому греческому обычаю калечить иностранные языки, в слове Русь заменили звук «у» звуком «о», удвоили без причины звук «с» и добавили вместо смягчения греческое окончание «ия». Греки также перекрутили этноним Русин на название Рус, или Росси.
562
Барвінський Б. Велика й Мала Україна. — Львів, 1925.— С. 4.
563
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — 1891.— Т. 5.— С. 828.