Украденные воспоминания

Островская Екатерина

Миссис Биркин не собиралась никуда ехать, и когда ей предложили проехать куда-то для дальнейшей беседы, только усмехнулась, устремив взгляд к потолку. И тут же потеряла бдительность: на нее надели наручники и оторвали от стула самым бесцеремонным образом. Вывели в коридор и потащили через приемную к выходу.

— Я имею право хранить молчание! — крикнула бывшая Зина, косясь на стеклянную дверь кабинета Наташи. И улыбнулась Джулии, как будто ничего особенного не происходит: — Мы потом продолжим нашу беседу.

Наташа в тот момент, стоя у окна, разговаривала по телефону с Россией.

Глава 22

Новостью

дня, о которой трубили все газеты, все каналы и новостные порталы Интернета, стало выявление в Соединенных Штатах разветвленной сети русских агентов. Общее количество не сообщалось, но задержанных было много. Разные источники варьировали их количество от шестнадцати до сорока девяти, при этом указывалось, что часть шпионов смогла скрыться. Президент посвятил событию специальное интервью, в котором поздравил руководителей спецслужб с успешно проведенной операцией. За ходом расследования следили все, кому была дорога национальная безопасность Соединенных Штатов, основные издания вышли с дополнительным тиражом, но автоматы по продаже газет все равно были пусты. Новость обсуждали в семьях и на работе, о ней судачили с соседями и с незнакомыми людьми в метро. Хотя в метро теперь опасно было делиться чем-либо — мало ли кто теперь может оказаться рядом с тобой в вагоне. А в прессе сообщали, что русские агенты проникли во все сферы американской жизни, в том числе в финансовую и политическую. Среди внедренных агентов оказалась одна молодая женщина. Фамилия ее не называлась, и фотографию следствие скрывало от народа, желающего знать своих врагов в лицо, но говорилось, что она красива и, пользуясь внешними данными, склоняла стойких американских мужчин к изменам жене и родине. Причем некоторые высокопоставленные мужчины настолько увлекались ей, что даже не догадывались, что изменяют кому-либо.

Через два дня дотошные журналисты раздобыли все-таки фотографию Джейн Биркин. Ее показали по всем каналам, и Америка содрогнулась: большинство мужчин признавались своим друзьям, что знакомы с этой красавицей: кто-то летел с ней в самолете, и она, представляясь, называла русское имя Зоя, кто-то, отдыхая в Майами, общался с ней, кто-то учился с ней в колледже, причем тогда ее звали Джессика Куричко, кто-то просто подцепил ее в баре, а кто-то работал под ее началом в автосервисе… И у всех с ней что-то было. То есть не что-то, а вполне определенное и незабываемое. Ночью она вытворяла такое, что и в некоторых фильмах не увидишь. При этом не забывала интересоваться количеством эскадрилий палубной авиации США, скоростью полета ракет «Томагавк», секретной формулой пепси-колы, школьными оценками детей сенатора Маклейна и многим другим, составляющим государственную тайну великой державы.

Наташа не смотрела телевизор — у нее и без того хватало забот. Тем более что за последние пару дней в ее загородном доме трижды отключалось электричество. Отключалось ненадолго, и каждый раз приезжала машина из электротехнической компании. Но не за тем, чтобы исправить, а чтобы объяснить: поломка случилась не в самом доме, а за его пределами: один раз провода оборвало рухнувшее старое дерево, подпиленное кем-то, в другой в проводах запутался воздушный змей, запущенный распоясавшимися подростками, а в третий причина так и не была выявлена, потому что свет очень скоро появился сам собой.

Про Джейн Наташа, разумеется, знала. Попыталась что-то выяснить у Джозефа Биркина, но тот не стал ничего объяснять, сообщил только, что подал на развод. Понятно было, что все вскоре выяснится и образумится, только все равно было жалко наивную простушку, семейная жизнь которой, судя по всему, пошла под откос.

Вечером Наташа решила позвонить

маме и предложить ей приехать на какое-то время. Да хоть навсегда. Но мама наверняка откажется здесь жить. И одна, вероятно, не поедет, не захочет расставаться с мужем. А, значит, надо приглашать обоих. Но отец, как всегда, сошлется на занятость. Объяснять же ему, что его дочь очень и очень обеспечена и может сделать так, чтобы он до конца своих дней вообще не работал или трудился только для своего удовольствия, бесполезно. Наверняка еще скажет, что деньги дочери все равно чужие, сама она их не заработала, и лучше отказаться от них, оставив себе немного на черный день, и жить как все. Наташа тщательным образом продумала разговор, ища слова убеждения, но едва заикнулась о том, что хотела бы пригласить родителей в гости, и мама тут же обрадовалась: «Мы так скучаем! Сами хотели напроситься…» — как в тот момент снова отключилось электричество.

В темноте Наташа стала искать мобильник, вспомнила, что оставила его в сумочке, а сумочка в спальне или в гардеробной, вышла из кабинета в коридор, кляня себя за то, что, зная о перебоях с подачей электроэнергии, не носит с собой фонарик.

В спальне включилось переговорное устройство, работающее от резервного источника питания сигнализации. Охранник, сидящий перед мониторами, сообщил, что уже звонили из электротехнической компании и выслали машину. Но сказали, что на сей раз неполадки, судя по всему, у них в доме, потому что остальные линии работают исправно.

Наташа перезвонила маме, и та, словно и не было перерыва в разговоре, продолжила:

— Знаешь, отец сам предложил к тебе слетать, чтобы поддержать тебя в твоем горе. Мы оба за тебя переживаем — полгода вы с Джоном не прожили, и такое случилось. Ты там держись!

— Держусь, — успокоила ее Наташа.

— Только не надо паниковать, найди себе какое-нибудь занятие, — советовала мама. — Плохо, конечно, что вы ребеночка не успели родить. А может быть, наоборот, хорошо… Каково бы ему было без родного отца…

— Машина с электриками прибыла, — включился голос охранника.

— Кто это рядом с тобой? — удивилась мама. — Ты что, в метро едешь? Такой голос странный.

— У нас света нет, — объяснила Наташа, — приехала ремонтная служба.

— Долго ты ее вызывала? — поинтересовалась мама. — А то у нас в подъезде третью неделю темно, и никто не приходит исправить проводку.

— Я не вызывала, они сами примчались. Пятнадцати минут не прошло, и уже здесь.

Произнесла это и сама удивилась: если ремонтную службу никто не вызывал, а оттуда звонили и сказали, что линии в порядке, то тогда каким образом узнали о поломке?

— Мама, я тебе перезвоню позже, — сказала Наташа.

Она нашла фонарик в прикроватной тумбочке. Вышла в коридор, и когда начала спускаться по лестнице, прислушалась — тишина показалась ей подозрительной. Наташа направила лучик фонарика на дверь помещения охраны, и тут же включились несколько ярких прожекторов, ослепивших ее. Наташа прикрыла локтем лицо и услышала знакомый голос, который произнес по-русски:

— Не ждала? А я ведь предупреждал, что вернусь.

Это был Айзек Хейз. И вернулся он не один.

Трое человек окружили Наташу, и кто-то, опять же по-русски, удивился:

— Я эту телку по ящику видел, она про какой-то фонд говорила. Моя мамашка еще хотела ей десять баксов отправить, но я отговорил. Вот стерва, со всех бабки стрижет, а сама в таком хаусе, блин, живет!

— Помолчал бы ты лучше, Верблюд, — произнес высокий полный человек, шагнувший к Наташе и тоже с интересом разглядывавший ее.

Теперь она видела всех. Их и в самом деле было всего трое, включая Айзека Хейза.