Укради у мертвого смерть

Скворцов Валериан

Почтительно, двумя руками протянул отцу листок.

Лин Цзяо, медленно прочтя, посидел несколько минут с закрытыми глазами. Правилами игры предполагалось глу­бокое осмысление ученых суждений травника. Дальше пола­галось писание рецепта.

Клео, скрывая зевоту, посмотрел в окно. Далеко внизу ненавистная стройка уродовала город, как шрам.

— Пожалуйста, рецепт для вашего уважаемого отца, —- сказал Клео секретарь.

К розовому листку с колонками иероглифов и счету с указанием банка, на который следует перевести гонорар, бы­ла пришпилена булавкой записка.

Обращались в

ней к Клео его китайским именем — Лин Цэсу, что допускалось лишь домашними. С сайгонских вре­мен Клео Сурапато считался индонезийцем, вернее яванцем, ставшим гражданином Сингапура.

Клео вопросительно поднял глаза.

— Вам, — сказал секретарь.

В бумаге говорилось:

«Уважемый господин Лин Цэсу! Примите наилучшие пожелания от давнишних друзей, имена которых, вам, изве­стному финансисту, вполне справедливо покажутся мало­значительными. Возможно, вам доводилось среди несом­ненно важных и неотложных забот, слышать о братьях из «Бамбукового сада»...»

Клео взглянул на подпись: «Капитан, сын капитана Сы».

3

За забором доков «Кеппел» скрежетало судовое железо, с которого обдирали ржавчину. Слышалось и в просторном вестибюле биржи, куда Бруно Лябасти заглядывал к броке­рам, и в такси, когда захлопнул дверцу. Крупный китаец, ссутулившийся из-за высокого роста за рулем японской «мазды», выжидающе смотрел в зеркало заднего вида, с ко­торого свисала гроздь амулетов. Бруно улыбнулся зеркалу и сказал:

— По окружной, пожалуйста, вокруг залива.

— Первый раз в этом городе, сэр? Туризм, бизнес?

— Да как сказать... и то, и другое.

— О-о-о! И то, и другое... О-о-о!

Сингапурская вежливость холодна, как дверная ручка. Она замешена на материальном интересе. Нечто вроде эти­кетки. Всякому товару своя. Восторги исторгались выгод­ным маршрутом в «мертвые» часы.

Радио, по которому диспетчер на пекинском диалекте оповещал о пассажирах, скрипело и взвизгивало.

— Делаем деньги, сэр?

Дурацкий вопрос входил в комплект вежливого разгово­ра.

— А сколько сам зарабатываешь? — сказал по-китайски Бруно.

— О-о-о! Зарабатываю! — повторил китаец, поглощен­ный сообщениями рации. Потом спохватился. Полуобер­нувшись широченным плечом, пытался сообразить: ослы­шался или заморский дьявол действительно говорит на языке Поднебесной?

— Так вот, сэр, вы спрашивали, сколько я зарабатываю, — сказал на всякий случай по-английски. — Если говорить о расходах...

Бруно опередил:

— Налоги, взнос за квартиру, семья, дети в колледже, да еще содержанка, разумеется молоденькая и требующая французской парфюмерии...

— О-о-о! Французской парфюмерии... Сэр и еще раз сэр!

— Что значит — еще раз?

— Вы, наверное, большой писатель, сэр, а значит, я дол­жен обращаться к вам «сэр и сэр»... С двойным уважением. О-о-о! Откуда вы знаете про парфюмерию?

Как одинаковы эти ребята! Дом, дети, стареющая подруга жизни, наложница, неприкасаемый банковский счет на до­рогостоящий гроб, чтобы достойно и преуспевающим пред­стать перед предками... От воротил до «нижних братьев» все­могущего «Бамбукового сада», в общую кассу которого с каждого доллара, набрасываемого электронным счетчиком, полагалось пятнадцать центов. Из которых один цент лично ему, Бруно Лябасти.

Несколько лет назад специалисты из отдела планирова­ния его фирмы «Деловые советы и защита» с дотошностью бывших профессионалов-разведчиков перетряхнули подно­готную двух банд, тайную историю которых составляло со­перничество землячеств рикш, чьи внуки вслед за техниче­ским прогрессом превратились в таксистов. Ужасы, распространявшиеся журналистами, мягко говоря, расходи­лись с жизнью. Анализ показал китайскую мафию, в данном случае шанхайскую и кантонскую, обычными гангстерски­ми объединениями с омертвевшими методами вымога­тельств, личной защиты и обложения поборами. Необыч­ным оказались размеры их богатств — недвижимости и вкладов, а также оборотистость в размещении капиталов и получаемые прибыли.

Бруно понимал, кому бросает вызов. Белый, заморский черт — дальневосточной мафии. Впрочем, звучало выспрен­не. Бросать вызовы глупо. В особенности в Азии.

Формально компания «Деловые советы и защита» обес­печивала по контрактам скрытую охрану, наблюдение за служащими заинтересованных компаний и организаций, проверку их благонадежности, расследования случаев, кото­рые клиент считал частным делом, а также электронное при­крытие компьютерной информации. Неформально за плату по особому коэффициенту — прорыв скрытого охранения, подкуп служащих и все остальное, предполагаемое при про­тивоположном толковании официального перечня услуг.

Серьезные «ребята» были запущены в работу по досье, которому присвоили код «Бамбуковый сад», 25 октября 1969 года. Лябасти базировался тогда в Сайгоне, откуда перебрал­ся в Сингапур в 1973 году, поскольку в отличие от прави­тельств видел в фактах только факты и не пытался их пере­иначивать. Падение Южного Вьетнама под напором коммунистов становилось, по крайней мере ему, очевид­ным...

24 октября пришел телекс, сообщавший, что у входа син­гапурского кинотеатра «Одеон» устроили побоище соперни­чающие банды «Скелеты» и «Драконы белого золота». В по­ножовщине убиты двое. По коэффициенту местной значимости потери приравнивались к уничтожению двух или трех десятков где-нибудь в Европе. Китайская мафия не убивает за предательство или из мести, разве что случайно. Обычно разваливают ножом от плеча вдоль спины мускулы. Вылечившись, жертва возвращается из больницы в подобии ползающего паука, ничтожества на заплеванном тротуаре, живого ценника предательства и ослушания. А тут — сразу двое убитых. Бруно усмотрел в этом отход от принципов, то сеть свидетельство деградации верхушки банд, потерю кон­троля над рядовыми членами. Оба союза, как всякие сопер­ничающие организации, не нашедшие путь к компромиссу интересов, созревали для того, чтобы попасть в новые руки.

Тогдашнего далекого времени ветераны — подумать только! — при составлении досье пользовались пишущими машинками и бумагой. Они были второй волной выпавших в осадок профессионалов из разведок, свертывавших опера­ции сначала после войны против японцев, а потом китайцев в Корее, коммунистов в Малайзии и Индокитае. Мафия в сравнении с классными специалистами, нанятыми Бруно, выглядела толпой любителей. Он узнал о мандаринах «ске­летов» и «драконов», кандидатах в мандарины, их любовни­цах, женах, детях, привычках почти все. Где казначей «скеле­тов» шьет костюм, какое оружие у свиты, кто из «драконов» влюбился в красотку из чужого района, в какой день и какая доля выплачивается каждому...