Укради у мертвого смерть

Скворцов Валериан

— Не стало, значит... Да, вот так вот. Дела земные...

Искоса взглянул на Семейных.

— Вы оповестили?

— Да когда же, Валентин Петрович?

— Значит, так, Севастьянов... Решение о вашем назначе­нии вышло. Не скрою, пришлось пробивать. Ряд товарищей полагали, что вы с Васильевым оказались... ну, как-то втянуты в эту историю с кредитами уж слишком глубоко. Слиш­ком лично. Это бросалось в глаза. Не скрою, объясняли это на почве не только излишних амбиций, но и материальных интересов. Фигурировал список подарков, которые вам пре­подносились в Сингапуре... Лучше я вот так, прямо вам скажу, а? К счастью, в соответствующем месте отнеслись к это­му спокойно. Равнодушно, я бы сказал. Действительно,

до­мыслы...

— Васильев говорил, что всякий бухгалтер когда-нибудь да получает повестку в прокуратуру, — сказал Севастьянов.

— Тут, может, не прокурор бы вызвал, — вздохнул Люд­виг Семейных.

Помолчали.

— Ну, ладно... Собирайтесь и вылетайте, — сказал гене­ральный. — Дела сдайте Семейных. В Сингапуре ради вас и вашей семьи помните: к старому не возвращаться... Василь­евское забыто. Обычная серьезная работа. Серьезная! Наде­юсь, это понятно...

Севастьянов молчал.

Генеральный, подумав, развернулся с креслом к железно­му шкафу, вытянул ящик и достал пластиковую папку. Пе­ребросил через стол Севастьянову. Внутри лежала ксероко­пия газетной вырезки. Поверху красными чернилами указывалось: «Для служебного пользования. «Стрейтс тайме» такого-то числа, такая-то страница. Перевод.»

Валентин Петрович английского не знал.

«В Верховный суд Республики Сингапур. Дело о банкрот­стве номер 1848 за 1985 год. Касается: Ли Тео Ленга, бывше­го партнера «Ассошиэйтед мерчант бэнк».

Повод: петиция о банкротстве от 6 числа мая 1985 года. Адресуется: г-ну Ли Тео Ленгу, последнее место прожива­ния: Блок 218, Западный Джуронг,21, Сингапур,2260.

Примите к сведению, что в отношении Вас в суд пред­ставлена петиция о банкротстве со стороны «Ассошиэйтед мерчант бэнк», юридический адрес: Батарейная улица, 9, здание «Стрейтс трэйдент», Сингапур. Суд предписал напра­вить Вам копию указанной петиции совместно с копией постановления суда о рассмотрении дела, равно как и публи­кации настоящего извещения в местной ежедневной газете.

Примите далее к сведению, что петиция о Вашем банк­ротстве будет слушаться в девятый день августа 1985 года в 10. 30 и Вам надлежит быть явленным в суд. Неявка может повлечь принятие решения о рассмотрении петиции и вы­несение приговора против Вас в Ваше отсутствие.

Кристофер Чуа, Чи Киан, помощники регистратора ».

Ниже почерком Людвига пояснялось:

«Ли Тео Ленг, пользовавшийся услугами «Ассошиэйтед мерчант бэнк» в размещении капиталов, а также получавший от нее гарантии по своим займам, по всем признакам лицо подставное. В суд не явится. Его банкротство — последний шаг по утайке сумм, взятых в свое время с резолюции Ва­сильева Ли Тео Ленгом для себя, а на самом деле для «Ассо­шиэйтед мерчант бэнк».

Когда Севастьянов поднял голову от документа, Валентин Петрович шевелил губами, вчитываясь в некролог. О покой­ном или хорошо, или ничего. Людвиг считался признанным мастером «ничего».

— Что скажете, Севастьянов?

— Юридическая контора «Ли и Ли», которая обслуживала нас в Сингапуре, дай только команду, без труда размотает этот узелок из дымовых струй. В сущности, «Ассошиэйтед мерчант» принадлежит индонезийскому китайцу Клео Сурапато. Фирма предоставляет услуги по размещению капита­лов. Сразу бросается в глаза необычность иска. Он направлен против того, от кого «Ассошиэйтед мерчант» получила день­ги. А ведь логичнее было бы судится с тем, кто взял и не отдает... Тут — большая слабина... «Ассошиэйтед мерчант» отрубает руку, которой загребла деньги. После решения суда о банкротстве Ли Тео Ленга, который и стал этой рукой, фирма просто ее закопает и скажет, что все тело преступника закопано. Вне сомнения, Ли Тео Ленг ни в какой суд не явится. Можно смело вмешаться в процесс, который рассчи­тывают провести беспрепятственно... Быстро и беспрепятст­венно, потому что уверены — мы с нашими претензиями не появимся в суде...

— Вот-вот, — раздраженно сказал генеральный. — Вот- вот... Будто не слушали меня, Севастьянов! Довольно вмеша­тельств! Такой, с позволения сказать, проект действий есть авантюра. Да! А я-то отстаивал вас! Да и не я один..,

Он кивнул на Семейных.

— Я прошу... нет, требую не касаться больше этих дел! В силу вашего некоторого упрямства из ложно понимает лич­ного престижа, а не ослушания... я этого не допускаю... да и оставаясь под влиянием ошибочных, да, именно ошибоч­ных... Это ведь никоим образом... ну... не принижает нашего глубокого уважения к покойному... Не так ли, Людвиг Ген­надиевич?

— Нет, не принижает, — сказал задушевно Семейных.

— Да, спасибо... ошибочных выкладок. Я ведь не употреб­ляю иной формулировки, которая бы ставила под сомнение наше доверие к вам, Севастьянов, и тем более к Васильеву...

— Это — определенно, — согласился Семейных.

— Ваша будущая должность, Севастьянов, и будет вашей охранной позицией. Ваши идеи, а мне известно, что они у вас возникают... перед реализацией будут подлежать утверждению старших товарищей, которые ничего, как и мы все здесь, кроме добра, вам не желают...

— Диалектичная похвала, — сказал Семейных.

Внешне он удивительно походил на Клео Сурапато. По­вадкой. Он постоянно что-нибудь выделывал ручками. Запу­скал в затылок. Вдруг доставал ножнички для ногтей. Проти­рал очки. Таскал себя за уши, будто вытрясал воду. Тянулся поправить галстук собеседнику. Потирал ладони. Прости­рал, как говорится, объятия посреди улицы или коридора, если не видел человека полдня. Развертывал и складывал носовой платок. Рассматривал расческу на свет. Разбирал и собирал авторучку...

Клео словно копировал эту доброжелательную суетли­вость за десять тысяч километров от Семейных. При этом он был алчен и хитер, обладал фантастической способностью высмотреть слабину в нужном человеке, банке, фирме, орга­низации или группе. Он становился их «доверенным дру­гом». А когда наступала пора забивать высмотренную жерт­ву, орава «ребят горячих денег», готовая оказаться под рукой ради добычи, набрасывалась на нее. Сигнал для нападения давался обычно в конце недели, когда банковские и юриди­ческие эксперты этих жертв занимались гольфом, рыбалкой или посещением своих вторых, а то и третьих жен, телефоны к которым скрывались. Как-то Клео принялся сбрасывать акции на бирже в добрую пятницу — еврейский выходной, а однажды сделал это на Рождество и повторил на китайский лунный новый год. Самый ловкий из его ударов пришелся на праздник Семи сестер, когда китаянки воскуривают аро­матные палочки в пагодах перед статуей Ткущей Девствен­ницы в надежде заполучить достойного мужа. В этот день известной всему Сингапуру мисс Ку, бывшей «маме-сан» в портовом притоне, прибравшей за тридцать лет тяжких ста­раний половину таких заведений в городе, пришлось рас­статься с нажитым богатством за полтора часа. Она жаждала выйти замуж достойно, и Клео верно рассчитал, что, пока мисс молится о ниспослании достойного спутника жизни, никто не сунется в храм с докладом о делах.

Но характером Людвиг, конечно, не походил на Клео.

— Не ходи по следам древних, когда ищешь то же, что искали они, — сказал Севастьянов. — Теперь это изречение верно и для финансовой практики.

— Что это? — спросил генеральный, откидываясь в крес­ле.

— Слова Кобо-дайоси, буддистского проповедника. Японец, жил тысячу лет назад. Духовный отец современных компьютерщиков.

— Хоть самураев не цитируете... На том спасибо.

Семейных мягко ткнул ногой под столом. А генеральный расхохотался. Ему стало легче, что Севастьянов обещает шиться за ум.