Украина на перепутье. Записки премьер-министра
Шрифт:
Мне приходилось читать и слышать, что наши люди часто подкармливали пленных, но у меня в памяти таких случаев не отложилось. Практически в каждой семье нашего дома кто-то погиб на войне, а из всех ребят, с которыми я вырос, только у двоих были отцы, причем один из них был инвалидом. Любимыми нашими играми в детстве были игры в войну. Мы разделялись на группы. Одни были «нашими», а вот немцами никто быть не хотел. И мы их просто называли «другими». Потом мы придумали разделение на «кутузовцев» и «суворовцев» по названию улиц, на которых жили.
Наш двухэтажный каменный дом с мезонином до революции принадлежал какому-то богачу. Во дворе стоял
И еще одно событие сохранилось в моей детской памяти. На углу нашего дома стоял деревянный столб с большим черным громкоговорителем. Хорошо помню большую толпу людей (а надо сказать, что возле нашего дома всегда было многолюдно — рядом находился городской сельскохозяйственный рынок), траурную музыку и плачущих женщин. Было очень холодно, и лица от слез очень быстро краснели. Мне передалось от этих людей состояние страха, тоже хотелось плакать, но к этому времени я уже твердо усвоил от ребят во дворе — что парни никогда не плачут. И я старался сдерживать слезы, даже когда случалось сильно пораниться или ушибиться. Позже я связал это свое воспоминание со смертью Сталина. В нашей школе на лестнице, по которой ученики поднимались на второй этаж, висел огромный портрет Сталина, и пионеры, проходя мимо портрета, отдавали ему салют.
На моих глазах развивался, отстраивался и благоустраивался после войны мой родной город. Я жил на его центральной улице — улице Кирова. Помню ее еще замощенной булыжником. Каждое утро по ней на Яченскую пойму гнали стадо коров, за стадом ехали несколько машин-водовозок, и дворники брандспойтами смывали коровий навоз. Кстати, в нашем доме тоже было две коровы, и они обеспечивали молоком весь дом. Практически каждая семья держала свиней и кур. Вся эта живность обитала в построенных во дворе сараях, там же хранились уголь, дрова, всяческая утварь. В каждой квартире была своя печка, а на две квартиры полагалась общая кухня, куда потом провели воду от водоразборной колонки, а много позже — газ и отопление. Так что во всех этих бытовых делах я с детства хорошо разбирался.
Кстати, когда мы, набегавшись, хотели есть, а по какой-то причине дома никого не было, то в дело шли куриные яйца, которых всегда было в изобилии в никогда не закрывавшихся сараях. Несколько сырых яиц прекрасно утоляли голод и давали энергию для дальнейших игр. Вообще, летом «подножный корм» играл для нас важную роль, потому что, уходя из дома утром, мы возвращались только поздно вечером. Близко от дома, в десяти-пятнадцати минутах резвого ребячьего бега, находились лес и река. Поэтому в дело шли лесные ягоды, морковка с огородов, щавель — все, что могло заполнить желудки и утолить голод.
Воду с собой мы никогда не брали, это никому даже не приходило в голову — пили из реки, ручьев, колодцев. И не припомню никаких случаев желудочных заболеваний. Надо сказать, что сады и огороды, которых в нашем городе было в изобилии, не дали бы умереть с голоду даже лентяю. Иногда мы
Конечно, самым серьезным подспорьем и развлечением была для нас ловля мелкой рыбешки и раков с помощью обычной бельевой корзинки, которую мы прятали на берегу в кустах. Выловленную рыбу мы затем зажаривали на костре до такой степени, что ее можно было есть с костями, как сухарики. Сейчас, когда я читаю о голоде в послевоенные годы, то сам не могу вспомнить случая, когда бы мне пришлось голодать. Такого просто в нашей семье не было.
Замечу, что в нашей дворовой команде, а к ней присоединялись и ребята из других домов, были дети из семей разного социального положения. Были дети крупных начальников и мальчишки из неблагополучных семей. Но мы этого тогда никак не ощущали. Одеты все были примерно одинаково, никаких бутербродов с икрой или колбасой ни у кого припрятано не было. Когда нам приходилось попадать в квартиры начальников, нас всегда усаживали за стол и старались накормить «от пуза». Ни в разговорах, ни в поведении ребят мы не чувствовали каких-либо различий или ущемления кого-либо. Верховодил в компании всегда тот, кто сумел завоевать среди сверстников уважение своей смелостью и умениями. Например, мог со строящегося моста, с большой высоты прыгнуть в реку или подраться с парнем, который был сильнее и взрослее или знал ответы на любые вопросы. Вот чем завоевывалось лидерство.
Мы практически не знали денег. У нас их попросту никогда не было. Вспоминается один смешной эпизод. Как-то, бегая в городском парке, мы нашли денежную купюру достоинством в 100 рублей. Это была большая, красивая бумажка. Мы с приятелем решили поделить ее поровну, т. е. аккуратно разорвать на две части, половину мне, половину ему. Спор у нас вышел из-за того, кому достанется половинка купюры с портретом Ленина. Каждый из нас считал, что эта часть бумажки важнее. Как обычно делалось в таких случаях, спор решился считалкой, и Ленин достался моему приятелю.
Каково же было мое удивление, когда он вечером, весь зареванный, прибежал ко мне домой и рассказал, что мать выпорола его ремнем и строго-настрого приказала принести вторую половину бумажки. Он просил меня выручить его, иначе, по его словам, «мать оторвет ему голову». Во избежание страшных последствий я, конечно, отдал ему вторую половинку. А на другой день его мать пришла к нам домой и вручила моей бабушке 50 рублей. И рассказала ей всю эту историю. Помню, что они обе довольно долго смеялись. Что нам перепало от них в виде «презента», я не помню, но этот случай прочно отложился в памяти.
Еще одним ярким детским воспоминанием был подарок моего деда Павла Павловича Азарова. Он привез мне большой заводной самолет с пропеллером. Самолет подвешивался на тросике к потолку и заводился ключом. Пропеллер жужжал, вращался, и самолет плавно выписывал круги под потолком. Смотреть на эту диковину сбежались все мои друзья, каждому хотелось завести мотор, запустить пропеллер и смотреть, как самолет делает круг за кругом. Удовольствие получили все, и, что самое удивительное, оно не закончилось в один день, а еще много месяцев шумная компания собиралась в нашей квартире, рассаживалась на полу и восторженно смотрела, как кружится под потолком самолет, ровно гудя мотором. Вот оно разительное отличие от поведения сегодняшних детей, которые уже через час забывают о подаренной игрушке.