Украина в огне
Шрифт:
И вот на выдохе операции оказались наши архистратиги перед дилеммой: расколоть Луганщину в ухнарь или, как образно выразился «Команданте» Буслаев, «изъебнуться»?
Разрезать правильно, то есть — по центру, на север и юг у них один раз в Донецкой не получилось. Подобный сценарий вполне мог повториться и при прохождении линии Алчевск — Луганск — Станица. Кроме того, прямое заявление России о начале крупномасштабной военной помощи вплоть до ввода собственных «сил оперативного развертывания» в случае продолжения геноцида русского населения непризнанных территорий немного охладило горячих брюссельских парней и их киевских шестерок.
И тогда, почесав чубы, решили наши наследники запорожских браткив — лыцарив [19]
19
Лицар (укр.) — рыцарь.
Если бы у них получилось, то Конфедерация была бы разрублена надвое. Более слабые сельские районы под СОРовскими танками, ЦУРовскими военными и милицейскими частями быстренько легли бы под признанное мировой общественностью «конституционное правительство» и покорно раздвинули бы ноги. Остальных передушили бы в городах по очереди. Ну разве что мегаполисы Харьков и Донецк еще какое-то время продержались бы на подкожном жиру. Только долго ли?
Как последний вариант сопротивления у нас рассматривался вопрос отвода всех боеспособных частей на линию конгломерата индустриальных городов: Красный Луч — Антрацит — Свердловск, да, возможно, вкупе удержали бы и Краснодон с сателлитами. Крепкий тыл донецких и близость с российской границей, возможно, и помогли бы закрепиться на этом рубеже. Да вот только до отчаянья плохо, когда рубеж — последний.
Пока с обеих сторон начали концентрацию войск, мою только собранную по крохам группу официально придали еще просто комполка и пока совсем не легендарному подполковнику Буслаеву. Задача была проста, как кол: шариться в треугольнике Северск — Кременная — Золотаревка и, совместно с другими группами заслона, засадными действиями остановить выход к подступам городов разведки, артиллерийских и авианаводчиков, а также прочих элитных частей противника.
Надо еще учесть, что в группе двадцать один человек с командиром, из тяжелого вооружения один старый «РПГ-7» [20] да на всех — ни одного пулемета, ни одной самой затрапезной снайперской винтовки и ни одного квалифицированного специалиста в ряде таких необходимых в подобных мероприятиях дисциплин, как минно-взрывное дело, техническая и радиоразведка. Да что там говорить, на девятнадцать автоматов — ни одного подствольника [21] . Двое вообще без оружия! Даже примитивные самопальные растяжки поставить не из чего: на всю толпу — пять гранат. Офицеров — настоящих, кадровых — тоже нет. Прибавив сюда площадь района — оквадраченных километров так под сто да условия — реликтовые леса у поймы Северского Донца, — нетрудно догадаться об эффективности наших походов за вражеским спецназом.
20
«РПГ-7» — реактивный противотанковый гранатомет кал. 40 мм.
21
«Подствольник» (сленг) — «ГП-25», подствольный гранатомет кал. 40 мм.
При всем том, что у меня одни мужики почти все отслужившие и чуть ли не треть «браты афганцы», всех побед — два обстрела вражеских групп с неподтвержденными результатами. Примерно такое же положение было и у других отрядов. Успехи — соответствующие.
Чуть лучше дела обстояли в полку. Опираясь на данные, получаемые от группировки и собственной разведки, постов и блоков прикрытия района, успев отладить хоть какую-то систему взаимодействия с местными органами власти и поселковыми отрядами самообороны, Буслаев, давая возможность самостоятельным отрядам и группам организоваться и набраться опыта, использовал нас, как он сам говорил, «на подхвате».
Только вот задних пасти как-то не с руки. После второго выхода я добрался до кунга связистов полковой секретки и, воспользовавшись статусом бывшего аппаратчика правительства Республики, дозвонился до Стаса.
В тот же день ближе к вечеру в Приволье — расположение штаба — въехала целая кавалькада из надутого важностью джипа и двух грузовиков. Комполка, поняв, откуда ветер принес высокое начальство, несколько раз очень по-доброму на меня зыркнул, но так ничего и не сказал — у Станислава Эдуардовича, моего однокашника еще со студенческой скамьи, мозги были поставлены правильно, и он точно знал, как правильно кормить овец, не вызывая плотоядной зависти у волков.
Кравец быстренько перетер с командирами, что-то показал на машины и, утвердительно кивнув своей охране, двинулся ко мне. Обнялись.
— Как ты? Назад — когда попросишься?
— Да нет, Стас, спасибо. Ну его на хер — ваш террариум… — Тему надо было срочно менять: мой фортель с уходом в боевые он, по старой дружбе, хоть и понял, но отнюдь не принял. А власти у него было всегда — выше крыши, а тем паче сейчас — после беспрецедентного переворота командарма Скудельникова.
Понятно, что он опасался за друга, но еще более ясно, что Стасу край как не хватало на посту руководителя службы контрпропаганды такого фрукта, как насквозь прожженный Деркулов. Но и меня подковерный маразм нашего горячо любимого правительства достал сверх всякой меры. Так что лучше перетягивание интеллектуальных канатов отложить на будущее.
— Ладно! Потом, брат, поговорим, а то меня Буслаев, после твоего отбытия, с говном сожрет. Чем порадуешь?
— Да так, привез тебе военного барахлишка всякого чуток. С Иванычем, понятно, поделился — тебе крохи остались; так что — не съест, не бойся. И народу — конкретного пару человек — тоже выцарапал, даже не спрашивай как.
Я заглянул через его плечо. У джипа члена Военного Совета Республики (вслух именуемого самими военными не иначе как «высер») стояло трое.
Какой-то затрапезный скособоченный дедок, присев, что-то писал в тетрадку. Рядом, с разбитой в баклажан мрачной рожей, стоял расхлыстанный, как будто его целой псарней травили, рослый парень лет за тридцать. И, наконец, сразу за стариком бесформенным утесом высился третий — явно деревенское сурло размером аккурат с трактор, на прицепе которого его два десятилетия назад папка с мамкой зачали под пропахнувшим молоком и навозом распахнутым деревенским небом.
— Ты че, бля, прикалываешься?
— Ни капельки, дружище… — Он улыбался во весь рот. Глаза откровенно говорили о том, что он действительно — не шутит… — Ты мне за каждого из них потом коньяк поставишь и в ножки поклонишься. Народ — конкретный, говорю тебе.
— Угу… И в чем «конкретика» этих клоунов?
— Вот тот, что с гроссбухом, — Иван Григорьевич. Фамилия — Передерий. Инструктор-подрывник. Дончанин. Гвардии старший прапорщик. И не отставник — с корабля на бал! Да еще и доброволец… — Подумав мгновение, Кравец добавил: — После лагеря. Смотри, не телепай мужика.
— Да он же — старик!
— Кирьян, не тормози, окей?! Ему годков чуть больше нашего. Говорю тебе — в лагере изувечили. Ну, и еще… охолостили его там. Он уже после больнички пришел… — Выдержав паузу, Стас добавил: — Из России пришел. Сам.
— Ни фига себе… Остальные?
— Бугай, не поверишь — фамилия такая, прибился к этим на губе. Сидел за какую-то хрень. Вроде дезертир. Думаю, бык здоровый, тебе пригодится… — Стас достал сигареты, угостил меня и, смачно затянувшись, продолжил: — Что до последнего, то тут тема отдельная. Хочешь, верь, хочешь, нет. Юрий Константинович Жихарев. Бывший командир разведвзвода или, кажись, даже роты, выпускник Рязанского десантного, ветеран Чечни, старший лейтенант запаса, кавалер правительственных наград, беженец-крымчанин, ну и доброволец, знамо дело!