Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы
Шрифт:
Хотя советский проект был не просто национальным и также имел сильную наднациональную составляющую, поскольку стремился распространиться на все народы СССР, наиболее полно он был воплощен (и мог быть воплощен реально) среди восточнославянского населения, поскольку в своей основе имел этническую, культурную, ментальную близость этих народов и тот след, который в них оставили социально-политические и национальные процессы конца XIX – начала XX в. Собственно, новая советская идентичность не предусматривала отказа от идентичностей более «низкого» уровня – скажем, украинской. Украинская нация с социалистическим общественным устройством продолжала существовать и развиваться. Советский проект претендовал на более высокий «этаж» в иерархии идентичностей. Таким образом,
Но народ централизацию и создание новой общности не встретил болезненно, и тому был ряд причин. Во-первых, СССР в то время обладал могучей силой и притягательностью, той «отвлеченной», нематериальной идеей, которая давала и ему, и советскому обществу Смысл Жизни. Он открывал перед человеком широчайшие возможности для самореализации, и овладение русским языком и культурой лишь способствовало этому. Во-вторых, для украинского населения УССР не было проблемы ломки национальных перегородок не только из-за этнической близости с русскими, но и из-за того, что его национальное самосознание сложилось именно в 1920–1930-х гг. как «социалистическое по содержанию» – как отражение социально-экономических и культурных процессов в УССР, формировавших особое, советское сознание.
Сложение современной структуры украинского общества проходило в социалистических формах. А политика большевиков, сумевших перехватить у националистов инициативу в строительстве украинской культуры, привела к тому, что социальный и национальный факторы оказались тесно взаимосвязаны и сильнейшим образом повлияли на самосознание украинцев УССР. Они же делали его очень близким мироощущению и самосознанию русских, а также других советских народов и одновременно отличным от национального мироощущения украинцев западных, не испытавших воздействия такого социально-экономического фактора в тот период, когда шли процессы нациогенеза и формирования украинского национального самосознания. Для украинцев УССР, в отличие от украинцев западных, советская социалистическая общность стала «своей».
Но украинское национальное движение, несмотря на то что было разгромлено в 1930-х гг., все же смогло достичь многих результатов. Ему удалось реализовать свои главные цели, причем достигнуто это было не только благодаря его непосредственной деятельности, но в значительной степени косвенному влиянию на политику большевиков. В начале 1920-х гг. на исторической арене утвердилась «Украина» как национально-государственное целое, обладающее многими (хотя и не всеми, а иногда и формальными) признаками и атрибутами. В 1920–1930-х гг. появилась и украинская национальная общность с национальным самосознанием, идентичностью, языком, культурой, территорией именно как объективными признаками, присущими национальной общности.
Тем не менее ход их создания, специфика советских условий привели к тому, что тот идеальный вариант, который движение когда-то создавало, отстаивало и воплощало в жизнь, в 1920–1930-х гг. был весьма сильно подкорректирован. Создание «Украины» и украинской нации велось в советских формах, с социалистическим содержанием и, к тому же, в значительной степени руками большевиков, что вызывало раздражение и бессильную ярость националистов (за исключением разве что их «красных» коллег). Протекавшие в СССР процессы централизации и унификации заметно ограничивали тот национальный, политический, экономический суверенитет, который «принадлежал» «идеальной Украине». Большое влияние на формирование национального самосознания украинцев УССР оказало и складывание советской национальной общности, укреплявшее в сознании украинского населения своей идентификации как «советских людей».
Итак, процессы строительства в УССР украинской нации (в национальной и социальной плоскости) активно проходили в 1920–1930-х гг. и в известной степени завершились к 1939–1945 гг. Их специфической особенностью стало то, что они были неразрывно связаны с социалистическим характером экономики и общественного устройства СССР, одним из следствий которого явились объективные процессы формирования советской национальной общности. Эта специфика стала определяющей при формировании национальных обликов и характеров восточных украинцев и западных. Вторая мировая война и Великая Отечественная оказали на самосознание (в том числе национальное) и тех и других сильнейшее воздействие, закрепив эти различия и, в свою очередь, став важным фактором их мироощущения и дальнейшей судьбы.
Немного о современности
Но различие между «идеальной Украиной» и реальным результатом привело к тому, что поле для деятельности украинского национального движения не исчезло. Процесс, начатый еще в середине XIX в., с точки зрения украинских националистов остался незавершенным, и со временем это позволило украинскому движению возродиться. Как и накануне 1917 г., в конце 1980-х гг. украинское движение было не способно самостоятельно влиять на общественные процессы, протекавшие в стране. Как и прежде, его судьба в конечном счете определилась внутренним состоянием СССР и воздействием внешних факторов, сыгравших в судьбе Советского Союза не последнюю роль. Пока государство было крепким, пока советское общество не было дезориентировано новыми, заманчивыми на вид, но обманчивыми по сути идеями и теориями, пока не были подточены его моральные устои, не осмеяны и развеяны в прах его идеалы, не поставлены под сомнение его прошлое и будущее, украинское национальное движение тлело на диссидентских кухнях и в кассах американских исследовательских центров.
Но при изменении политической конъюнктуры – ослаблении СССР и выхолащивании живой сути из советского национального проекта, а затем и распаде единого государства – украинство вновь вернулось к прежней работе: воплощению своего идеала «Украины». Украинское движение возродилось на уровне настроений, бытовавших в интеллигентской среде – сначала в небольших группках, потом во все более широких слоях. Затем, при ощутимой поддержке союзных и республиканских СМИ и властных кругов, оно структурировалось в общественные организации, а позже – в партии. На волне перестройки и системного политико-духовного кризиса в стране национальное движение неуклонно обретало ореол носителя альтернативного пути развития Украины.
Крушение экономического фундамента советского общества, коренное изменение его основ, социальных связей и структуры похоронили и его надстройку – советский народ как создающуюся и уже вполне осязаемую реальность. Та же участь постигла и сформировавшийся тип украинской нации, основанный на ином, чем это требовали новые условия, понимании мира, справедливости, критериев Добра и зла (в том числе социальных), иной морали, ином понимании «национального». На повестке дня вновь оказался вопрос о строительстве «подлинной» государственности, обладающей всей полнотой реального, не скорректированного «верхним» союзным этажом суверенитета.
Помня опыт 1917–1920 гг., когда национальная государственность оказалась непрочной из-за того, что не имела широкой поддержки в массах, украинское руководство и общественные организации национального толка основной своей задачей считают создание нации как, во-первых, своей изначальной цели, а во-вторых, как средства укрепления государственности и легитимизации самого существования Украины. Так, в августе 1997 г., спустя шесть лет со дня провозглашения Украины независимым государством, на II Всемирном форуме украинцев, президент Республики Украины Л. Д. Кучма подчеркнул, что «не только нации создают государства, но и государства – нации» [1345] . Поэтому основным содержанием политических, экономических, национальных, культурных, языковых процессов, имеющих место на современной Украине, является новый этап строительства украинской нации.
1345
Цит. по: Смолин М. «Украинский туман должен рассеяться, и русское солнце взойдет». Украинофильство в России. Идеология раскола // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М., 1998. С. 20.