Украли солнце
Шрифт:
Геля подаёт ему бокал с вином, он, не отводя глаз от книг, послушно пьёт. И сразу в комнате возникает запах цветов, травы, обволакивает его. Может, и впрямь он самый талантливый?! И почему бы не услаждать избранников? Он уже не стремится прочь отсюда, наоборот, жадно вбирает в себя кружащий голову запах и медлительный голос женщины:
— Когда я услышала твоё первое стихотворение, у меня побежали мурашки по телу. Обычные слова ты соединяешь необычно! Тени, духи, то, что каждый чувствует. И войну я увидела совсем непривычно: с земли
Мелькают вопросы «кто она, эта женщина», «как попала на верхний этаж», но музыка её речи путает вопросы, и он забывает, о чём хотел спросить. Вот он уже послушно моется, одевается, машинально перекладывая в новый бежевый костюм блокнот, листок, данный Корой, таблетки Роберто, вот уже сидит в мягком глубоком кресле и не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Розовыми облаками плавают слова женщины, таких слов никто ему не говорил. Облака заполняют его покоем и выплывают из него серые, набухшие его страхом и усталостью.
— Большинство поэтов мучительно ищет рифмы и ритмы, искусственно сопрягая косноязычные фразы, а ты поёшь, как поёт птица: трава растёт, человек дышит, учится понимать невидимую жизнь. Ты часть природы, ты очистил меня, в меня вдохнул жизнь, о которой я совсем позабыла за долгие годы. Я так устала от игры и лжи, а ты — всё ещё ребёнок. — Знакомое сравнение на мгновение вызвало ассоциации, никак он не может вспомнить, кто ещё говорил ему это странное позабытое слово «ребёнок». Но поток сладких слов растворяет в себе вопросы: — Ты слил меня с природой, научил видеть то, чего я никогда не видела, ты — мой учитель жизни. Твои стихи об отце, его гибели здесь, — женщина приложила руку к груди. — Но твои стихи помогают примириться с гибелью любимых. Любимые уходят в природу, становятся травой, птицами, голубым небом, рекой, а значит, они остаются с нами.
Глава двенадцатая
Заснула под утро и, словно ударили её, проснулась. Тяжёлые веки падали на глаза, как когда-то у старика Назарова.
При чём тут Назаров? Почему вдруг сейчас проснулась с его именем?
Но тут же поняла: не с Назаровым, что-то случилось с Джулем.
А при чём тут Назаров?
Зажгла свет и увидела: Назаров стоит в дверях.
— Что случилось?!
Веки тяжело нависли над глазами. Огромным усилием она удерживала глаза открытыми.
— Что случилось, Стасик?
Он ещё потоптался немного у двери и, осторожно ступая, словно боялся испачкать чистые полы, подошёл, сел на стул.
— Меня к тебе прислал Влад.
— Что случилось? — теряя голос, еле прошептала. Села в постели, натянув одеяло до подбородка.
Проснулась Алина. И тоже почему-то шёпотом спросила:
— Что случилось? С папой?
Джин уставился на Назарова своими яркими глазами.
— Влад сторожит Джуля много часов. Спрашивает, что делать? А если Джуля уже переправили наверх?
— Ничего не понимаю. Разве он не дома? Отвернись Стасик, — попросила она. Поспешно оделась.
— Мама, я с тобой! — Не дожидаясь согласия, Алина тоже оделась. Джин подскочил к её ноге.
Куда она бежит? К Владу? Ночью? Да их в любую минуту арестуют!
— Мама, ты куда? — Магдалина остановилась. — Мы идём к папе, — строго говорит Алина, — и он скажет, как поступить! — Алина берёт её за руку, тянет к дверце лифта.
Магдалина приходит в себя.
— Стасик, пожалуйста, скажи Владиму: Адриан решит как надо! — эхом повторила за дочерью. — И отнеси мальчику поесть, пожалуйста. А потом приди к нам. — Зуб на зуб не попадал, она говорила, как косноязычная.
Адриан не спал. Ходил из конца в конец комнаты. На диване сидел Поль. Алина передала то, что сказал Назаров. Апостол выслушал и без сил опустился рядом с Полем.
Вскоре пришёл Назаров.
— Влад попросил Ганю прийти на рассвете с указаниями. Он приведёт Джуля к нам, если тот появится.
— Тебе нужно идти домой, — сказал ей Адриан.
— Папа, вам с Полем нужно хоть немного поспать, а то ты не выдержишь. Пожалуйста.
Адриан кивнул, проводил их до двери.
— Если узнаете что-то вы, пусть кто-нибудь придёт ко мне. Узнаю я, пришлю Кору. В самом деле, давайте все поспим. Надо быть в форме. А если его уже переправили к Будимирову? Прости меня, пожалуйста, — сказал он ей. Обнял Алину.
— Ведь он сразу узнает мальчика: те же глаза, те же волосы! — прошептала она в ухо мужу.
— Мы изменили ему внешность, — успокоил её Адриан. — Надели очки, волосы и ресницы покрасили в стойкую краску, тюбик у него всегда с собой подкрашивать корни!
Удивлённо прислушиваются к разговору Алина и Поль.
— Но у него же всё в порядке с глазами!
— Пустышки притемнили.
— Когда-нибудь он снимет очки.
— Не велено.
— Смешная игра… — Она прижала Алину к себе.
От Алины с самого рождения исходит надежда. И в её маленькой жизни наверняка есть разочарования и страхи, но первый луч восходящего в их степи солнца, наполненная добром каждая секунда — в её поднятом к Магдалине лице. И сейчас, несмотря на удивление перед непонятным разговором родителей, надежда. Алина прижимает к себе Джина. Спрашивает:
— Он ведь жив, правда ведь?! Он должен вернуться!
Но Алинин оптимизм не сработал. Джулиан не вернулся ни в ту ночь, ни через неделю, ни через месяц.
Владим прячет глаза.
— Это я виноват. Я должен был уговорить его не ходить в тот дом, я же видел, куда он пришёл!
— Что ты мог сделать?! — горестно говорит Магдалина. — Против Будимирова у нас пока нет силы.
— Это мы ещё посмотрим! — Владим поспешил уйти.
Что он задумал?