Украсть миллиард
Шрифт:
— Директор крупного медицинского центра в Квебеке, — немедленно отозвалась Леди, — Любитель дайвинга и подводной охоты. Миллионер.
…Канада? Хм. Мой французский был вполне приличным, но скорее отдавал Беарном и Гасконью. Но если не трепаться о далекой родине с настоящими уроженцами Квебека, это вполне может прокатить. В конце концов, мог же я приехать в Канаду с юга Франции?
— Леди, — осторожно поинтересовался я, — насколько я понял… если я ошибусь, ты меня поправишь.
— Ну, конечно, — живо отозвалась она.
— Мы сейчас находимся правее Сардинии?
— Сардинию мы уже прошли, примерно полчаса назад. В Италии тебе высаживаться небезопасно, ведь тебя же подозревают в покушении на их премьера.
— Да весь Шенген может быть «горячим», — буркнул я, — включая Турцию. Хотя там тот еще бардак.
— Поэтому мы и идем намного дальше.
— В Китай? — усмехнулся я.
— Еще дальше, — на полном серьезе отозвалась она.
Я на мгновение опешил. Дальше Китая?
— А горючего на этой посудине хватит?
— Нет, но это не важно. Эта рыбка нужна только для того, чтобы пройти Суэцкий канал. А потом нас встретят.
— Кто? — насторожился я.
— Друзья, — лаконично отозвалась Леди, и охота задавать вопросы у меня мгновенно испарилась.
… Собственно, вероятность того, что она ведет меня в ловушку, была почти стопроцентная. Какие бы чувства она ко мне не испытывала, вряд ли она влюбилась в меня по фотографии, увидав ее в полицейском досье. Тот телефон — как он попал в мою машину? Сомневаюсь, что Леди сама ее вскрыла, она ведь хакер, а не угонщица. Конечно, у нее есть сообщники, у которых на меня виды.
— Почему ты вдруг замолчал? — встревожилась она.
— Все в порядке, Леди, — улыбнулся я, — просто задумался.
— О чем? — она оказалась настойчивой, как любая женщина.
…Вообще-то и меня нельзя упрекнуть в том, что я пришел к ней с чистыми руками. Мы познакомились в ходе операции по уворовыванию миллиарда, стали сообщниками, и строить из себя влюбленных старшеклассников по меньшей мере глупо. Друзья так друзья. Кто знает, может и выживу. Я везучий.
— Думаю о том, не пора ли нырять. Если навигатор не врет, скоро тут будет очень оживленно. Слева по курсу две баржи, а прямо — пассажирский лайнер.
— Я отслеживаю обстановку, не волнуйся.
— Да я и не волнуюсь, — пожал плечами я, а про себя добавил: «поздно уже волноваться. Чует сердце — влип я, как еще никогда в жизни не влипал».
Глава 22. «Когда еврей возьмет Суэц…»
Эта транспортная артерия, разрезающая Африку и Азию на две неравные половинки, отлично работала еще при фараонах. Исторический факт, я ничего не придумываю. Потом ее забросили за ненадобностью. А когда мир в очередной раз переменился, и снова понадобилось сшить два океана «синайским швом», француз, виконт Фердинанд де Лессепс, получил у правителя Египта Саида-паши концессию на строительство канала. И почти сразу начались разборки: кто кому и сколько должен, кто больше вложился, кого конкретно, эта великая стройка оставила без штанов… точнее, без галобеи. Канал делили, как места в театре, «согласно купленным билетам». Но до поры до времени эти разборки носили мирный характер и решались за бухгалтерскими столами. Пока, уже в середине прошлого века, начальник генерального штаба французской армии, между прочим, между бокалом «Шаторез» и рябчиками, не спросил у своего коллеги, одноглазого «орла Израиля», Моше Даяна:
— Вот, скажем, вы взяли Суэцкий канал… Невероятно, но предположим. Сколько времени вы сможете его удерживать?
— Даже не знаю, как ответить, — смущенно отозвался тот, — Ну, наверное, лет триста. Может быть, чуть больше.
И завертелось… В небе над синайской пустыней возникли стальные «птички» с шестиконечными звездами, и зазвенели стропы, захлопал парашютный шелк, раскрываясь над головами четырехсот бесстрашных и совершенно безбашенных израильских десантников. Они прошли по пескам, как по ковру, и, почти не встретив сопротивления, заняли Митл. И если в этой дурной войне амбиций вообще можно говорить о победителях, то выиграл ее Израиль — государство, которое к тому времени насчитывало едва десять лет истории.
Сейчас здесь было тихо. Временно. На этих берегах иной тишины не бывает — только временная. Я еще не успел решить, хорошо это или плохо, когда мы юркой рыбкой нырнули в кобальтовую глубину.
— Пройти канал надо максимально скрытно…
— Чтоб пошлину не платить, — фыркнул я, — 7 долларов с тонны — это грабеж.
— Между прочим, ты ведь миллионер, — подначила Леди.
— Ага. И как все миллионеры — жуткий скряга.
— Хорошо, что ты так настроен, — отозвалась она, — я-то боялась, что ты захочешь выйти и осмотреть достопримечательности.
— Тоже мне — достопримечательность, — пожал я плечами, — что я, канавы не видел?
— Канава? — поразилась девушка.
— Ну, большая канава, — поправился я.
— Сто шестьдесят два километра в длину и триста пятьдесят в ширину… — педантично уточнила она.
— Очень большая канава, — уступил я, — И, наверняка, увешана датчиками и видеокамерами как ваххабид — оружием. Как мы ее проскочим?
— Проявив смекалку, — усмехнулась Леди, — где смекалка и сноровка — там и палка как винтовка.
Уверенности в ее голосе можно было позавидовать. Но я завидовать не стал. Я вообще мальчик не завистливый. Пусть каждый получит все, что захочет. А я возьму свое при любом раскладе. Как-то так…
Неожиданно на панель упала густая тень. Я оглянулся. На нас надвигалось что-то огромное и медлительное, как Левиафан.
— Эй, Леди, нам не пора принять вправо? — забеспокоился я.
— Пора. Только не вправо.
Яхта нырнула глубоко вниз, аж уши заложило с непривычки. Голубые огоньки, оживляющие панель и здорово добавлявшие оптимизма, вдруг погасли все, разом, я ощутил себя парящим в чернильной пустоте, так похожей на космический вакуум. Вокруг была темнота и тишина. Голос Леди прозвучал в ушах как-то особенно сочувственно:
— Мне придется помолчать. До выхода. Я уверена, тут есть аппаратура, которая может меня отследить.
— Леди, не сочти за труд — а кому мы «сели на хвост»? — спросил я.
— Сухогруз «Маргарита». Порт назначения — Калькутта.
— Водоизмещение?
— 200 000 тонн, — сухо отозвалась она.
— Предел? — спросил я.
— Не доверяешь?
— Хм… Леди, а ты, часом, не еврейка? Не то, чтобы я имел что-то против, но твоя манера вести диалог наводит на определенные мысли.