Укридж и Ко. Рассказы

Вудхаус Пелам Гренвилл

Я нашел Джорджа Таппера в министерстве иностранных дел, окруженного документами самого внушительного вида.

— Наконец-то! — вскричал Джордж, как мне почувствовалось, с некоторой колкостью. — Я уже думал, что ты никогда не вернешься.

— Я чудесно провел время, благодарю, что ты поинтересовался, — ответил я. — Вернул розы на свои щеки.

Джордж, которому, казалось, заметно изменило обычное спокойствие, коротко обругал мои щеки и их розы.

— Послушай, — сказал он горячо. — Надо что-то делать. Ты уже видел Укриджа?

— Пока нет. Думаю, заглянуть к нему под вечер.

— Да уж, пожалуйста.

Знаешь, что произошло? Этот несчастный осел взял да и обручился с девушкой в Клэпеме.

— Что-о?

— Обручился! С девушкой! В Клэпеме. Клэпем-Коммонс, — добавил Джордж Таппер, словно, по его мнению, это ставило окончательную точку.

— Ты шутишь!

— Я не шучу, — кисло возразил Джордж. — Или я выгляжу так, будто шучу? Я встретил его с ней в Беттерси-парке, и он нас познакомил. Она напомнила мне, — добавил Джордж Таппер с легкой дрожью, ибо тот жуткий вечер глубоко его ранил, — ту омерзительную балаболку в розовом, которую он привел с собой, когда я пригласил вас пообедать в «Риджент-Гриле», и которая все время во весь голос разглагольствовала про желудочное недомогание своей тетки.

Тут, по-моему, он был несправедлив к мисс Прайс. За время нашего с ней краткого знакомства она показалась мне в какой-то степени язвой, но я бы никогда не поставил ее на одну доску с Флосси Боевого Билсона.

— Ну, и чего же ты от меня хочешь? — спросил я, на мой взгляд вполне разумно.

— Ты должен придумать способ покончить с этой помолвкой. Я ничего сделать не могу. Занят весь день.

— И я занят.

— Расскажи своей бабушке! — сказал Джордж Таппер, который в эмоциональные минуты был склонен возвращаться к фразеологии школьных дней и к выражениям, глубоко чуждым министерству иностранных дел. — Примерно раз в неделю собираешься с силами написать паршивую статейку для какой-нибудь газетенки на тему: «Подобает ли младшим священникам целоваться?» или не менее идиотскую, а все остальное время болтаешься без дела с Укриджем. Нет, бесспорно, это твоя обязанность — помочь бедному идиоту выпутаться.

— Но откуда ты знаешь, что он хочет выпутываться? По-моему, ты слишком много на себя берешь. Конечно, вы, чиновники, с водой в жилах, позволяете себе фыркать на священную страсть, но миром, как я иногда упоминаю, правит любовь. Укридж, вполне вероятно, чувствует, что только теперь он понял, в чем истинное счастье.

— Ах, так? — съязвил Джордж Таппер. — Когда мы встретились, выглядел он немножко по-другому. Он выглядел как… ну, помнишь, как в школе он попробовал боксировать в тяжелом весе, а тот типчик из отделения Сеймура вышиб из него дух в первом раунде? Вот как он выглядел, когда знакомил меня с этой девицей.

Должен сказать, уподобление это меня впечатлило. Странно, как память хранит эти мельчайшие эпизодики детских лет. Через бездну времен я вновь увидел, как Укридж, перегнувшись пополам, одной рукой в перчатке нежно ласкает свою грудобрюшную преграду, а в глазах у него стынет недоуменный ужас. Если его облик жениха напомнил Джорджу Тапперу тот случай, несомненно, его друзьям следовало сплотиться вокруг.

— Ты ведь как будто взял на себя роль неофициального наблюдателя за ним, — сказал Джордж Таппер. — Так помоги ему сейчас.

— Ну, я забегу к нему.

— Такая нелепость! — сказал Джордж Таппер. — Как Укридж вообще может жениться на ком бы то ни

было? У него ведь за душой нет и шиллинга.

— Я укажу ему на это обстоятельство. Возможно, он каким-то образом упустил его из виду.

Посещая Укриджа в его жилище, я обычно останавливался под его окном и вопил его имя во весь голос. Если он оказывался у себя и принимал, то высовывался из окна и бросал мне ключ от входной двери, чтобы избавить квартирную хозяйку от необходимости подниматься из полуподвала и отпирать ее. Весьма разумный маневр, учитывая, что его отношения с этой самодержицей часто бывали крайне натянутыми. Я завопил, и наружу высунулась его голова.

— Привет, малышок!

Даже на таком расстоянии что-то в его лице показалось мне странным, но только когда я поднялся по лестнице в его комнату, мне стала ясна причина. Там я убедился, что он каким-то образом украсился фонарем под глазом, и фонарь этот, хотя и миновал пору расцвета, все еще поражал богатством своих оттенков.

— Черт! — вскричал я, уставившись на это украшение. — Как и когда?

Укридж угрюмо пыхнул трубкой.

— Долгая история, — буркнул он. — Ты помнишь неких людей по фамилии Прайс в Клэпеме?

— Неужели твоя невеста уже дала тебе в глаз?

— Так ты слышал? — удивился Укридж. — Кто тебе сказал, что я помолвлен?

— Джордж Таппер. Я как раз от него.

— Ну, это экономит на объяснениях, малышок, — торжественно произнес Укридж. — Пусть это послужит тебе предостережением. Никогда…

Мне требовались факты, а не морализирование.

— Откуда у тебя этот синяк?

Укридж выпустил клуб дыма, и его неукрашенный глаз мрачно сверкнул.

— Эрни Финч, — холодно ответил он.

— Кто такой Эрни Финч? В первый раз о нем слышу.

— Что-то вроде друга семьи и, насколько понимаю, все больше прицеливался на Мейбл, пока не появился я. Он был в отъезде, когда мы обручились, и никто, видимо, не счел нужным поставить его в известность, а он явился однажды вечером как раз тогда, когда я целовал ее на прощание в палисаднике. Заметь, Корки, как ловко все это складывается. Вдруг, увидев его, Мейбл от неожиданности вскрикнула, тот факт, что она вскрикнула, дал основание этому Финчу неверно истолковать ситуацию, а это толкнуло его, провались он ко всем чертям, подскочить ко мне, одной рукой сдернуть мое пенсне, а другой вдарить мне прямо в глаз. И прежде, чем я успел поквитаться с ним, все семейство, привлеченное криками Мейбл, выскочило из дома и разняло нас, объяснив, что я помолвлен с Мейбл. Разумеется, тогда этот типчик извинился. Жаль, ты не видел мерзкую ухмылку, которой он сопроводил свои извинения. Тут последовала некоторая заварушка, и старик Прайс отказал ему от дома. Что толку! Мне все еще приходится сидеть тут взаперти и ждать, пока эта расцветка немножко не поблекнет.

— Однако, — заметил я, — нельзя не признать, что этот типчик вызывает некоторое сочувствие.

— Не у меня! — решительно сказал Укридж. — Я пришел к выводу, что мне и Эрни Финчу тесно в этом мире, и я живу надеждой повстречаться с ним как-то вечерком в темном закоулке.

— Ты увел его девушку, — сказал я.

— Мне его чертова девушка не нужна, — сказал Укридж с нерыцарственным жаром.

— Значит ты правда хотел бы выпутаться из всего этого?

— Конечно, я хочу выпутаться из этого!