Укридж и Ко. Рассказы
Шрифт:
— Э-эй! — сказал Фредерик.
— А?
— Мне пора в Аддингтон, — сказал Фредерик категорически.
Укридж вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна. Не сомневаюсь, он успел убедить себя, что это его автомобиль.
— Ах да, конечно! Совсем забыл. Я должен быть в Аддингтоне безотлагательно. Обещал заехать за партнерами по гольфу. Как-нибудь в другой раз, э?
— В любое время, мистер Укридж, когда вы окажетесь поблизости, — сказал мистер Прайс, сияя улыбкой на всеобщего любимца.
— Благодарю, благодарю.
— Скажите,
— Моя тетя, — просиял Укридж.
— Да неужели? Я так люблю ее романы. Скажите мне…
Фредерик, к вящему моему восхищению, перебил то, что грозило перейти в долгую литературную дискуссию, нажал на самодействующий стартер, и мы унеслись в вихре добрых напутствий и приглашений. По-моему, я даже слышал, как Укридж пообещал как-нибудь заглянуть в воскресенье на ужин со своей тетей. Когда мы завернули за угол, он опустился на сиденье и незамедлительно начал морализировать:
— Всегда сей доброе семя, малышок. С добрым семенем абсолютно ничто не сравнится. Никогда не упускай шанса показать себя с наилучшей стороны. Вот секрет успеха в жизни. Всего несколько любезных слов, и, как видишь, еще одно местечко, куда я могу заскочить и перекусить, когда наличность поиссякнет.
Меня шокировал такой низкий материализм, о чем я ему и сообщил. Он попенял мне с высоты своей мудрости:
— Очень просто занять такую позицию, Корки, мой мальчик, но осознал ли ты, что подобная семья по воскресным вечерам после богослужения ужинает ростбифом, печеным картофелем, пикулями, салатом, бланманже и тем или иным сыром? В жизни человека, малышок, бывают минуты, когда ломоть ростбифа, за которым следует бланманже, означает нечто, чего не выразить словами.
Примерно неделю спустя я посетил Британский музей, чтобы собрать материал для очередной увлекательно-поучительной статьи для еженедельника, иногда их печатавшего. Я бродил из зала в зал, накапливая сведения, как вдруг увидел Укриджа с двумя мальчуганами, прицепленными к его рукам — по одному к каждой. Он выглядел несколько утомленным и приветствовал меня с радостью, какую испытывает потерпевший кораблекрушение моряк, завидев парус.
— Побегайте тут, поразвивайте свои умишки, ребятки, — сказал он мальчикам. — Когда закончите, найдете меня тут.
— Хорошо, дядя Стэнли, — дружно ответили мальчики.
— Дядя Стэнли? — повторил я беспощадно.
Он слегка поежился, надо отдать ему должное.
— Это маленькие Прайсы. Из Клэпема.
— Я их помню.
— Устроил небольшую экскурсию. За гостеприимство надо отплачивать, Корки, мой мальчик.
— Так ты действительно навязал свою особу этим злосчастным людям?
— Время от времени я к ним заглядывал, — с достоинством ответил Укридж.
— Но ты с ними познакомился чуть больше недели назад. Как часто ты к ним заглядывал?
— Раза два. Может
— К обеду или к ужину?
— Некоторое принятие пищи имело место, — признался Укридж.
— И вот теперь ты дядя Стэнли!
— Прекрасные добросердечные люди, — сказал Укридж, как мне показалось, с некоторым вызовом. — С самого начала приняли меня как близкого родственника. Но конечно, палка о двух концах. Например, сегодня мне поручили попасти этих огольцов. Однако в целом, сопоставив плюсы с минусами, я в ажуре. Признаюсь, духовные песнопения после ужина меня не очень прельщают, но сам ужин, малышок, ну, просто неотразим. Такого ростбифа, — мечтательно произнес Укридж, — я давно не жевал.
— Жадная скотина, — критически заметил я.
— Надо, чтобы душа в теле держалась крепко, старичок. Конечно, кое-какие неловкости наличествуют. Например, они почему-то вбили себе в голову, что авто, на котором мы тогда к ним подъехали, мое, и ребятишки все время пристают ко мне, чтобы я взял их покататься. К счастью, мне удалось уломать Фредерика, и он думает, что сможет в ближайшие дни устроить поездку — другую. Ну, а миссис Прайс все время упрашивает меня, чтобы я привез мою тетушку на чашечку чая, чтобы они могли поболтать по душам, а у меня не хватает жестокости сказать ей, что моя тетка абсолютно и окончательно отреклась от меня на другой день после той заварушки с танцами.
— Ты мне этого не говорил.
— Да неужели? Ну, да. Я получил от нее письмо на ту тему, что я для нее перестал существовать. Я подумал, что письмо указывает на злобный узкий взгляд на вещи. Но не могу сказать, что оно уж так меня удивило. Тем не менее это осложняет ситуацию, когда миссис Прайс жаждет сойтись с ней поближе. Мне пришлось объяснить ей, что моя тетушка — хроническая больная, никогда дома не покидает и практически прикована к постели. Но все это меня несколько тяготит, малышок.
— Могу понять.
— Видишь ли, — сказал Укридж, — я не терплю хитростей и лжи.
Сказать что-нибудь поразительнее он вряд ли мог, а потому я покинул его и возобновил мои розыски.
Затем я на несколько недель покинул столицу, ибо подошло время моего осеннего отпуска. Когда я вернулся на Эбери-стрит, Баулс, мой домохозяин, воздав должное моей загорелой внешности, поставил меня в известность, что в мое отсутствие несколько раз заходил Джордж Таппер.
— Кажется, ему настоятельно нужно увидеться с вами, сэр.
Я удивился. Джордж Таппер всегда был рад (или делал вид, что рад) встрече со мной, своим старым школьным товарищем, когда я его навещал, но он редко искал встречи со мной у меня дома.
— Он сказал, что ему нужно?
— Нет, сэр. Он ничего не просил вам передать. Он просто осведомился о вероятной дате вашего возвращения и выразил пожелание, чтобы вы посетили его, как только вам будет удобно.
— Пожалуй, мне следует пойти к нему сейчас же.
— Возможно, поступить следует именно так, сэр.