Укрощение зверя
Шрифт:
– Завтра мы этим займемся.
– Мне остаться?
– Сегодня здесь заночую я. А ты подстрахуй-ка на всякий случай Громова. Знаешь, где живет его жена?
– Бывал не раз, в Китай-городе, Старопанский переулок, дом шесть… если только не переехала.
– Не переехала, ступай.
Илья попрощался с Данилой, с бабушкой Милоликой, пожал руку Георгию и вышел. На душе скребли кошки, настроение было отвратительное, он действительно оплошал, и лишь предложенное действие – подстраховать Антона – не позволило ему окончательно скиснуть.
А во дворе он едва
– Ты еще здесь? – удивился Илья и встревожился: – Заметил кого?
– Я боюсь… – глухо признался Антон. – Лера меня не…
– Садись, поехали! – Илья подтолкнул друга к машине.
Глава 17
Пойди туда, не знаю куда
Утро выдалось ясным, солнечным, но прохладным. И хотя была суббота, считавшаяся по древнерусской традиции днем Чернобога, отчего предки Пашина не планировали в этот день никаких важных дел, а лишь славили светлых богов, настроение у Ильи было хорошее.
Он с удовольствием пробежался по парку в спортивных трусах, без майки, встретив лишь старичка, выгуливавшего собаку, потом принял душ и съел треть батона хлеба с кефиром. Вспомнилась встреча с женой Антона вчерашним вечером.
Сказать, что Валерия удивилась, увидев гостей и особенно мужа, значит, ничего не сказать. Она была просто в шоке. Но Илья отметил главную черточку ее состояния – растерянность и ни капли гнева или презрения – и вздохнул с облегчением. Чего греха таить, он побаивался реакции Валерии, хотя и уверял Антона, что его не выгонят и впустят в дом.
Сначала разговор не клеился.
Антон молчал, опустив глаза, о чем-то думал, лицо его тоже стало непривычно растерянным, и расшевелить его Илье никак не удавалось. Валерия первая пришла в себя и начала расспрашивать Пашина о работе, о жизни, поглядывая на мужа, узнала о том, что Илья живет один, всплеснула руками. Лицо ее изменилось, стало тревожным, она почувствовала нехороший подтекст признания Ильи.
– Почему же вы разошлись?
Илья развел руками, криво улыбнулся.
– Не поняли друг друга. Хотя виноват, наверно, я, несмотря на все мои попытки самооправдания. Знаешь пословицу? Ум – это способность находить убедительные оправдания собственной глупости. Так вот я из таких умных.
Валерия покачала головой, бросила взгляд на оцепеневшего в кресле, не поднимающего головы Антона.
– А работаешь где?
– Служу в одной конторе, – уклончиво ответил Илья, – телохранителем. Но в наше время работу найти нетрудно. Сама знаешь, чем тяжелей работа, тем легче на нее устроиться. Правда, Гром?
Антон косо посмотрел на него.
– Правда…
Валерия едва заметно усмехнулась, кивнула на него.
– Твой друг сегодня неразговорчив. Что это с ним?
– А пусть сам расскажет. – Илья поднялся, похлопал Антона по плечу. – Ему есть чем похвастаться. Не сиди пнем, мужчина, я точно знаю, что язык у тебя есть. Ума нет, как и у меня, а язык есть. Начинай, дружище, и спокойной ночи всем. До свидания, Лера.
– Я тоже пойду… – встал Антон.
– Сиди! –
– Что ж он сам спросить не может?
– Гром!
Антон вздрогнул, беспомощно глянул на жену, и глаза его стали совсем насчастными.
– Лера, я… понимаю… я все эти годы… как дурак… можно, я останусь?
Валерия нахмурилась, оценивающе разглядывая мужа, повернула голову к Илье.
– Он не пьет! – поспешно добавил тот.
Она улыбнулась.
– Странно все это… сам бы он не пришел, ведь так? Это ты его заставил.
– Нет, – с трудом выговорил Антон, – пришел бы…
Илья еще раз похлопал его по плечу, пошел к двери.
– Прощайте пока, мальчики и девочки, надеюсь, вам есть что вспомнить.
Выходя из подъезда, он посмотрел на освещенные окна квартиры Громовых на третьем этаже, глубокомысленно проговорил:
– Получить прощение всегда легче, чем разрешение… Хотя сказано это было совсем по другому поводу.
Дома Илья несколько раз порывался позвонить Валерии, но так и не решился, боясь разрушить возникшую хрупкую связь меж супругами. Вспомнив об этом, он бросил взгляд на часы: четверть восьмого, еще рановато для субботы, но терпимо, – и набрал номер Громовых. Трубку взяла Валерия.
– Доброе утро, – сказал Илья без особого раскаяния, – не разбудил?
– Меня – нет, – тихо ответила женщина.
– А он?
– Спит.
– У вас все… нормально?
– Не знаю, у кого это «у вас», а у меня нормально. У него же, насколько я успела понять, как раз все ненормально.
– Ничего, главное не оставлять его одного. Он сам все поймет и возьмется за ум. Помоги ему, Лера, ему очень тяжело.
– Обойдусь без советчиков, – сердито сказала Валерия. – Потом поговорим, а то дети проснутся.
Она повесила трубку, а Илья, улыбаясь, постоял еще с трубкой в руке, понимая, что Валерия лукавит. Она приняла мужа, иначе не оставила бы его в квартире после объяснения.
– Вот и пойми вас, подруги жизни, – осуждающе покачал головой Илья. – То вы за пустяковые провинности готовы убить, то прощаете преступления. Или прав классик? Женщины созданы для того, чтобы их любили, а не для того, чтобы понимали.
Поколебавшись немного, он набрал номер Данилы:
– Доброе утро, абитуриент. Ты уже встал? Какие планы на сегодня?
– Дядя Георгий говорит, будем переезжать. А мне так не хочется, – с сожалением признался Данила.
– Сам понимаешь, это вынужденный шаг. Ничего, будешь заглядывать к бабушке Милолике, тем более что новая квартира, по словам Георгия, где-то недалеко. Ждите, я скоро приеду.
Илья собрался, направился к двери, но остановился, глядя на телефон. «Вдруг она уже дома?» – пришла робкая мысль. Рука потянулась к трубке. Но он преодолел желание позвонить Владиславе. Вчера звонил весь день и даже ночью, вернувшись от Громовых, да никто не ответил. Вряд ли за ночь что-нибудь изменилось. И все-таки душа жила надеждой, что он вот-вот услышит милый голосок жены.