Укрощение зверя
Шрифт:
Так и сделали. А проходя мимо вокзала к улице Брянской, стали свидетелями некрасивой сцены. Пятеро милиционеров дубинками разгоняли продавцов цветов напротив вокзала, в основном пожилых женщин, грубо выхватывая у них цветы, швыряя букеты в синие «воронки» и впихивая туда же продавцов. Многие плакали: «Сыночки, что же вы нас, как скотину, гоняете?»
Идущие впереди молодая мамаша с маленьким сыном остановились. Мальчишка испуганно прижался к маме:
– Мам, это бандиты, да?
– Идем отсюда, Олежек, это милиция.
Илья и Данила обменялись взглядами.
– Чем
– Стражи закона, – крутанул желваки на щеках Илья, прикидывая, с каким наслаждением он набил бы морду одутловатому сержантику, заталкивавшему в «воронок» старушку.
Пожилой мужчина, проходивший мимо и остановившийся поглядеть на расправу, усмехнулся в ответ на его слова:
– Все просто: здесь рядом рынок, где торгуют цветами кавказцы, а наши им своей продажей мешают, конкуренты, блин, вот горные орлы и вызывают милицию.
Словно иллюстрируя слова прохожего, появились двое – седоватый капитан и семенящий рядом смуглолицый представитель Кавказских гор, что-то втолковывающий офицеру.
Мужчина плюнул, зашагал по своим делам.
Данила покачал головой.
– Так же нельзя…
– Увы, племяш, – сказал Илья, – шутка: если нельзя, но очень хочется, то можно, – стала для таких блюстителей порядка правилом.
На площадь из метро вдруг высыпала стая молодых людей в немыслимых балахонах и черных, кожаных, несмотря на июньскую жару, костюмах. В глазах зарябило от множества блях, молний, заклепок и значков. На шеях парней красовались ошейники с шипами, а волосы у членов компании, что у парней, что у девушек, раскрашенные во все цвета радуги, были собраны в особые прически под названием «ирокез». Послышались шутки, мат, возгласы:
– Круто оторвались!
– Клево торкнулись!
– Зелень в рыло и п…ц!
– Панки хой, орлы!
– Кто это? – хмыкнул удивленный Илья.
– Панки, конечно, – пожал плечами Данила.
– Неужели их племя еще не исчезло? Я думал, они уже давно вымерли, как динозавры, вместе с социализмом.
Компания панков миновала милиционеров, не обративших на них никакого внимания, и рассеялась по скверу, как стая воробьев.
– У нас в школе тоже была такая банда, никого не боялась, – сказал Данила.
– Тебе не хотелось потусоваться с ними?
– Не-е… – качнул головой молодой художник. – Это же бессмысленная трата времени.
Они пересекли площадь, прошли через сквер, и Данила скрылся за дверями библиотеки. А Илье вдруг сделалось неуютно. В спину подул холодный ветерок. Сама собой включилась и «ощетинилась» система определения опасности. Не оглядываясь, он начал экстрасенсорное сканирование местности и вскоре вычислил «очаг внимания»: у газетного киоска стоял небритый дядя в серой, с желтыми разводами футболке, джинсах, похожий на запившего с горя интеллигента, и делал вид, что выбирает журнал. При этом он временами косился на Пашина и явно никуда не торопился.
Второй «очаг внимания» обнаружился на противоположной стороне улицы, среди шеренги автомобилей – отечественный джип «Патриот» темно-зеленого цвета.
Впрочем, это были непрофессионалы, иначе Илья не смог бы вычислить их так быстро. Наблюдатели, естественно, пытались работать скрытно, однако это у них получалось плохо.
Илья сел в скверике на скамейку, не выпуская из виду дверь в архив, размышляя, что делать в сложившейся ситуации. С одной стороны, сама по себе слежка неопасна, поскольку всегда является всего лишь инструментом более сложных оперативных комбинаций. С другой – ради удовольствия никто наблюдать за объектом не будет, просто это означает, что готовится какое-то действие, результатом которого вполне может быть ликвидация объекта. А так как сам Пашин ни для кого интереса не представлял (чего уж там пальцы растопыривать), то следить начали именно за Данилой. Младший Ломов был художником-рунорезом. Поэтому следить за ним могли только соглядатаи хха, холуи секты Морока.
Илья достал было мобильник, чтобы позвонить Георгию, и устыдился порыва. Еще ничего не произошло, а его размышления могли быть и неверными. Время для объективной оценки происходящего пока не пришло.
Он набрал номер телефона Данилы.
– У тебя все в порядке?
– Сижу, читаю, – почти шепотом ответил Ломов.
– Ну, читай. Предупреди только, если надумаешь выходить.
Илья посидел в скверике полчаса, потом купил газету, прогулялся, делая вид, что увлечен чтением, сел снова.
Небритый тип скрылся куда-то, но машина – серая «ДЭУ Нексия», продолжала стоять в ряду других машин, и оттуда к Пашину тянулся лучик взгляда, не предвещавший ничего хорошего. Он уже собрался было действовать, как и в случае с Фоменко – неожиданно и быстро, с упреждением, но в машине словно почувствовали его намерения, «Нексия» сорвалась с места и уехала.
Не появлялся больше и небритый «интеллигент». А вот ощущение скрытного наблюдения осталось, хотя и ослабело. По-видимому, Илью с Данилой передали другой паре наблюдателей, прячущихся более профессионально. Поразмышляв на эту тему, Илья поднялся со скамеечки, пересек улицу и вошел в вестибюль библиотеки. Предъявил на входе удостоверение сотрудника частного охранного предприятия, поднялся в зал и тихонько сел в уголке с газетой, убедившись, что Данила прилежно изучает разложенные по столу документы.
Через два часа Ломов-младший сдал просмотренные материалы, подошел к телохранителю.
– Я готов.
– Ты меня заметил? – прищурился Илья.
– Почувствовал, – смущенно признался Данила. – Честное слово, мне неловко…
– Не бери в голову, это моя работа.
– Все равно я не привык к такому вниманию. Ты мог бы заняться своими делами.
– Нет у меня никаких дел. – Илья мимолетно подумал о Владиславе. – Отвезу тебя домой, сдам на руки бабушке Милолике, тогда и займусь. Куда теперь?