Укрощение зверя
Шрифт:
– Отрок подраться хочет, дадим ему шанс?
– Уходите! – повторил Данила, сжав кулаки.
– Щенок! – нехорошо улыбнулся незнакомец в кепке. – Знал бы, с кем имеешь дело!
– Кончай ваньку валять, Ефим! – недовольно сказал горбун в рясе. – Торопиться надо, неладное чую.
– Я только дам ему урок, – сказал парень и прыгнул к Даниле, намереваясь ударить его в голову.
Но удар цели не достиг. Художника в этом месте уже не было. Он оказался в метре слева и мог бы ответить, но не стал этого делать. Проговорил глухо:
– Вы не имеете права…
Спутник
– Ах ты, курва сопливая!
Данила вовремя заметил движение руки противника, метнулся вправо-влево, «качая маятник», и сорвавшаяся с перстня парня молния миновала его, разнесла стеклянный графин на столе.
Данила замер, глядя то на осколки стекла, то на верзилу в кепке.
Тот ощерился, снова выбросил вперед кулак со змеиным перстнем, и хотя Данила ждал этого – на уровне подсознания, все же с великим трудом увернулся от новой фиолетово-зеленой молнии, вонзившейся в стену рядом с висевшими на ней фотографиями. Однако она пролетела так близко от головы, что щека, ухо и часть шеи Данилы онемели. Пахнуло жутким холодом.
– Вот же прыткий иконописец попался! – Парень в кепке выругался. – Придется мочить по-серьезному.
Монах, разглядывавший висевшую на противоположной стене горницы, между окнами, небольшую икону с изображением богини Макоши – творение рук Данилы, оглянулся.
– Обойдись без шума, Ефим. Нам он ни к чему.
– Щас я его уложу!
Молодой спутник монаха вытащил из-под полы куртки крест в форме недокрученной свастики, поднял перед собой.
– Ну что, щенок, ты и с этим справишься? Именем Того, Кто Придет…
Договорить он не успел.
Словно темная молния прянула из сеней в горницу, и владелец креста и кепки отлетел к стене, отброшенный страшным ударом, буквально влип в стену, роняя крест, сполз на пол.
В середине комнаты протаял силуэт человека, тут же «размазался» от скорости, превращаясь в струю движения, устремившуюся к монаху. Но тот, к удивлению Данилы, оказался еще быстрее и, точно так же «размазавшись» в прыжке-полете, переместился к двери, собираясь исчезнуть в сенях. И наткнулся на еще одного гостя, не уступающего ему во владении магической динамикой легкоступа.
Удара Данила не заметил.
Тем не менее старика-монаха вдруг унесло назад, как воздушный шарик, он упал, врезался головой в ножку стола и затих.
Силуэты гостей «отвердели», перестали зыбиться и плыть, приобрели плотность и цвет.
На юношу смотрели двое: Нестор Будимирович, учитель по рукопашному бою, и пожилой, невысокого роста мужчина, в котором Ломов-младший узнал Георгия, человека, приходившего к нему год назад вместе со своим другом, которого он называл коротко: владыко. Именно они и дали молодому парню ключ к древним эзотерическим знаниям, поведали истинную историю русского и славянского Рода и предложили вырезать на дощечках так называемую руну Света, символ славного бога Светича, одного из Ликов Белобога.
– Здрав будь, Данило, – прогудел Нестор Будимирович, кряжистый, медлительный с виду, с тяжелым, в складках и буграх лицом, но с умными, живыми и добрыми глазами.
– Привет, – отозвался Данила сдавленным голосом, покраснел, откашлялся. – И вы здравы будьте.
Георгий подошел к монаху, снял у него с шеи цепь с крестом, подобрал валявшийся на полу крест парня в кепке, нагнулся над ним, тут же выпрямился. Встретил взгляд Нестора Будимировича.
– Вызывай своих орлов, Нестор, их надо увезти.
– Вы… их… – начал Данила, бледнея.
– Они еще живы, – сказал Георгий спокойно. – Не говори никому, что к тебе заходили хха. И не переживай особенно. Это нелюди, убийцы, лишенные душ.
– Хха?
– Служители Храма Морока. Они получили задание – убивать всех молодых иконописцев и художников вроде тебя.
– Зачем?!
Георгий усмехнулся.
– Холуи Морока забеспокоились, что владычеству их Господина придет конец, и приняли превентивные меры.
– Но я же ничего…
– Ты вяжешь Руну Света, которая способна объединить все светлые силы и возродит Светича, врага Морока.
– Возродит? Разве он… умер? Боги же не умирают…
Нестор Будимирович закончил говорить с кем-то по мобильному телефону, вмешался в разговор:
– Наши боги не умерли, дружок, просто они тысячи лет назад отдали все свои силы для спасения Рода, растворились в нем, и, чтобы их собрать, возродить, нужны объединительные усилия. Ты как раз и можешь сыграть роль ключика этих усилий.
– Я не знал… вы мне об этом не говорили…
– Поговорим еще, не все сразу. – Нестор Будимирович прислушался к звукам улицы, стремительно вышел и вернулся с двумя мощными парнями, в которых Данила признал школьного сторожа Митю и врача из больницы, где работал дядька Василий.
Парни поздоровались, легко взвалили на плечи тела старика-монаха и его спутника, вышли. На улице заработал двигатель автомобиля, звук удалился, стало тихо.
– Ну, я тоже пойду, дела, – сказал учитель, похлопал Данилу по плечу. – Учись вычислять потоки внимания и вектор опасности, мальчик, слушай пространство. Вслед за этими упырями могут прийти и другие.
Нестор Будимирович ударил ладонью по подставленной ладони Георгия, скрылся за дверью.
Данила наконец расслабился, робко посмотрел на гостя.
– Чаю?..
– Обязательно, – кивнул Георгий. – А потом покажешь, что у тебя получилось.
Парень оживился, сбегал на кухню, включил чайник, расставил на столе чашки, и вскоре они пили чай с чабрецом и зверобоем, собранными и засушенными еще летом лично Данилой.
Потом смотрели иконы и рисунки, созданные молодым художником за два зимних месяца. Последними Данила выложил из особого сундука, обитого металлическими обручами, два десятка ясеневых дощечек с вырезанными на них рунами.