Укрощение Зверя
Шрифт:
– Что?!!! А это возможно??
– Гарем, только кажется неприступной крепостью. На самом деле есть средство, открывающее даже такие двери.
– Золото?
– Именно. Однажды, ваш покорный слуга, Мустафа Азат, был там и продавал красавицам гарема драгоценности.
– Но как поговорить с Майей, если вокруг будут другие женщины?
– Вы оба нетерпеливы, как малолетние верблюжата. Слушайте внимательно, мудрого Мустафу. Женщины гарема так увлеклись, что не закрывали передо мной свои лица. Я разглядывал их совершенно спокойно, и никто не мешал мне. То есть Мустафе, конечно. Одна из них показалась мне ангелом Рая, её звали Айша. Видимо и я приглянулся прекрасной Айше, потому, что глубокой ночью ко мне пришла старая женщина и увела меня в свой дом, где меня ждала эта гаремная жар-птица. Я провел лучшую ночь
– И как же ты хочешь проникнуть в гарем на этот раз?
– А мне и не надо туда проникать. После гибели Камрана я нашел эту пожилую женщину, ту, которая приводила меня к Айше. Она сильно нуждалась. Все эти годы я помогал ей. Старая Патимат тысячу раз благодарила меня и заверяла, что готова на все, лишь бы отблагодарить за доброту.
– Ну не тяни, Яков!!
– В общем, я устрою тебе встречу с Майей.
– Когда?
– Сегодня. Нам время дорого. Готовься Михаил увидеть любимую.
– Я украду её!
– А вот этого делать не надо. Мы найдем удобный момент и сделаем свое дело. А рисковать безопасностью Руси… Потерпи, Муса. Договорились?
– Ладно.
Афанасий удовлетворенно посмотрел на своих соратников. Он был доволен, все должно было сработать в лучшем виде. Он отправил гонца к старшине общины солнцепоклонников. Сегодня же они получат вексель, а завтра… А завтра будет день и будет пища.
Михаил и Яков направились домой. Яков сейчас же ушел «по делам коммерции», а Михаил, от нечего делать, занялся оружием. Он нашел во дворе дома Мустафы небольшой дубовый бочонок. Под укоризненным взглядом Сухроба наполнил его чистым речным песком и бросил туда свою верную кольчугу. Наглухо закрыв крышку, начал подбрасывать бочонок вверх и ловить его. Так продолжалось около получаса. После этого он открыл крышку и вытащил из бочонка совершенно чистую, сверкающую кольчугу без признаков ржавчины. Сухроб удивленно хмыкнул, и сам взялся вытряхнуть кольчугу гостя от мелкого песка, но Муса не позволил ему этого. Тщательно встряхнув стальную рубашку, он протер её сухой тряпкой и отложил в сторону.
На очереди были кинжал и сабля. Внимательно осмотрев своё холодное оружие, Муса долго точил и полировал клинки на небольшом жернове, лежащем в саду дома. Арбалет он пока собирать не стал, только раскрыл сумку и поглядел на него. Всему свое время. Сухроб попытался заглянуть в сумку через плечо Михаила, но атаман отодвинул локтем не в меру любопытного слугу. И, показав пальцем на дом, сказал ему: «Кет! Уйда, борасан [72]!!!!» К его удивлению Сухроб понял и обиженно ушел в дом. Скоро оттуда раздался его громкий голос, он срывал свой гнев и обиду на кухарке.
Яков явился, когда южное солнце уже переехало на вторую половину дня. У него был вид довольного собой купца, заключившего выгодную сделку. Он вышел в сад и поманил за собой Михаила.
– Все будет хорошо, Муса. Но обещай мне ещё раз, что будешь держать себя в руках.
– Обещаю. Значит, сегодня ночью я увижу Майю?
– Там будет темно…Но не волнуйся, не волнуйся ты её увидишь… при свете масленых ламп. Будь готов после полуночи, как только пройдет вторая стража. Сейчас лучше всего тебе поспать. И вот ещё. Спросишь Майю, где бывает Мираншах в течение дня, чем он увлекается. Ну, там баня, чай на веранде дворца… Как часто заглядывает в гарем. Может быть, мы там его прижмем.
– Мы пойдем в гарем?
– Нет! Там опасно, но оказывается тот домик, где я встречался с красавицей Айшой, цел. Мы пойдем туда, и Майя придет туда же. Это стоило российской казне… Ну не важно, лишь бы толк был. Оружие возьми с собой. Я буду дежурить на крыше дома – следить за улицей.
– Понял. Я готов.
– Жди.
Говорят, что нет хуже муки, чем ждать и догонять. Последнее время Михаилу приходилось догонять, а теперь наступило время ожидания. И он понял – догонять лучше. Сначала атаман ходил по большому саду, не замечая старого Сухроба, мелькающего между
Он валялся на земле, извергая из себя ругательства на всех персидских диалектах. Михаил, давясь от смеха, помог ему подняться на ноги, отряхнул от налипших сухих листьев и веток. Старый слуга ушел в глубину дома и больше не показывался. Время тянулось неимоверно долго. Оказалось, что персидский день тянется вдвое, нет, втрое длиннее российского!
Атаман не знал, чем ещё заняться и решил последовать совету Якова – поспать немного. Он лег на застеленную шелковой простыней тахту и стал смотреть в потолок. Услужливая память подбрасывала ему одну картину за другой. Вот маленькая, но уже очень красивая, Майя бежит по глиняному майдану родного Каракалама, а он подросток первый раз, взявший в руки настоящую саблю, делает вид, что она, Майя, его не интересует. Но шаловливая девчонка бросает в него куски красной глины и добивается своего. Муса догоняет её и дает несильный подзатыльник. Девочка падает, плачет и бежит жаловаться к отцу. Ибрахим тогда был сотником казарского сторожевого войска на службе у московских князей. Он вытирает слезы маленькой дочери и объясняет ей, что не женское это дело мешать воинам в учении. А Мусе и самому жалко маленькую Майю. Он отпросился, на минуту, у наставника Шмуля, нарвал свежих ромашек и подарил ей. Счастливая Майя бежит к подружкам хвастаться подарком. Вот тогда и решил Муса, что никому и никогда не даст её в обиду. А жизнь вон как повернулась.
Молодость и здоровый организм всегда берут свое – Михаил заснул, незаметно для себя. Яков разбудил его вечером. Солнце уже зашло, и пора было собираться. Атаман оделся, перепоясал себя длинным персидским поясом, в который закатал длинный и гибкий дамасский клинок. Кинжал убрал в специальные ножны в рукаве бешмета. Кольчуга была уже одета на голое тело.
Обычно так не делалось, кольчуга одевалась на войлочный жилет, но случай был особый, и пришлось пренебречь правилами. Одевшись, Михаил попрыгал, проверил, чтобы оружие не выдало его звоном. После прохода второй стражи Яков и Муса, взяв факелы, пошли по теплым улицам Тебриза. Никого, не встретив на своем пути, они добрались до своей цели.
Яков тихонько постучал в дверь три раза, делая одинаковые промежутки между каждым ударом. Потом, через некоторое время ещё два раза. Дверь открылась без скрипа, видимо петли смазали заранее. Они прошли в темноту, но кто-то взял Михаила за руку и повел в темнеющий проем двери дома. Через несколько шагов он увидел комнату, освещенную тремя масляными лампами, и остановился. Провожатый, легонько толкнул его в спину: «Входи!»
Михаил вошел и огляделся. Комната была обставлена так, как обставлялись все персидские спальни: большая тахта с шелковым пологом, маленький столик и стоящая на нем ваза с фруктами. На полу и на стенах большие ковры, заглушающие шаги и другие звуки. Атаман развязал пояс, вынул саблю и положил её у правой руки. Сам сел справа от двери. Если в неё войдет враг, ему будет труднее замахнуться саблей слева направо. «Ждать!» – сказал себе Михаил.
Он был готов к любой неожиданности, но только не к тому, что Майя вбежит в комнату и сразу кинется ему на шею! Но произошло именно так. Не прошло и пяти минут ожидания, и Михаил уже держал в объятиях свою любимую! Вдыхал, только ей свойственный запах миндаля, свежего яблока и поыни. У него перехватило дыхание, говорить он не мог. Да и что можно было сказать, если вот она, Майя! Это её блестящие волосы, нежная кожа щек, большие глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами!
Голова кружилась, во рту пересохло, руки и ноги не повиновались, привыкшему контролировать себя воину. Майя ничего не говорила и только целовала Михаила в лицо и шею короткими и влажными поцелуями. Её губы нашли губы любимого, и припали к ним как колодцу с освежающей хрустальной водой. Руки Михаила гладили тело Майи, непроизвольно обнажая его. Её шелковая смуглая кожа всегда доводила его до безумия, а сейчас, после всего, что с ними произошло, он просто потерял голову. Ноги его стали ватными и в один миг, он и Майя оказались на широкой кровати, под шелковым пологом.