Укрощенная любовью
Шрифт:
За все время пути Беренис и Себастьян не обменялись ни единым словом. Она краешком глаза поглядывала на него, но Себастьян был погружен в себя, не пытаясь заговорить с ней или коснуться ее. Словно тело его было здесь, а душа унеслась за мили отсюда. «Прекрасное начало супружеской жизни, – думала она, – мой муж такой мрачный и чужой». Но о чем, или, лучше сказать, о ком, он мечтал? Хотел, чтобы на ее месте сидела миссис Жермен или какая-то другая женщина? Она гораздо больше знала об обязанностях своих слуг, чем о нем. И вот она уже связана с ним брачными узами!
Беренис вспыхнула при воспоминании о том, как он вел себя в первый
Огромная городская резиденция буквально гудела от возбуждения. Музыканты исполняли танцы, в то время как лакеи в ливреях ловко двигались среди гостей, разнося на серебряных подносах освежающие напитки. Перегрин тоже был там, и Беренис почувствовала ревность, когда увидела, как вокруг него увивались толпами шикарно разодетые дамы, которые налетали на него с приветственными возгласами. На них были изумительные платья всех оттенков, шляпы всех форм и видов и все мыслимые сверкающие драгоценности. Мужчины тоже были похожи на павлинов, демонстрируя плюмажи на шляпах, расхаживая с важным, напыщенным видом по огромному залу под высоким оштукатуренным потолком, с которого свисали канделябры из граненого стекла, чьи кристаллические подвески отбрасывали мириады радужных бликов.
Наблюдая за Перегрином, Беренис видела, как он ходит по залу, непринужденно болтает и смеется. Этот смех отдавался в ее душе острой болью. Как он мог так беззаботно вести себя, ведь в то же время, если верить содержанию его писем, он ужасно страдал? Интересно, получил ли он ее последнее любовное послание? Возможности узнать об этом не было: она не могла улучить минутки, чтобы поговорить с ним, осажденная гостями, произносящими поздравления, желающими поцеловать ее, пожать ей руку. Она двигалась, словно заведенная кукла, делая грациозные реверансы и включая ослепительную, фальшивую улыбку каждый раз, когда к ней обращались, называя новый ненавистный титул – «мадам графиня».
Маркиз, молчаливо внушив себе, что все идет хорошо, удалился с несколькими закадычными друзьями, и Беренис, проходя мимо, уловила обрывки разговора, касающегося политики или строительства. Леди Чард была в своей стихии, представляя Джейн и Сару каждому мало-мальски приличному холостяку, планируя дальнейшие свадьбы. Себастьян непринужденно вращался в толпе – очаровательный, спокойный и грациозный.
Беренис видела, что ей откровенно завидуют, и она вынуждена была признать, что он выглядел необыкновенно изысканно в черном бархатном фраке и гармонирующих с ним бриджах. Шелковые чулки, кожаные туфли с металлическими пряжками и шпага, висящая на левом бедре, довершали этот официальный наряд. Белоснежная рубашка у горла контрастировала с его по-цыгански смуглой кожей, и ни один присутствующий на приеме джентльмен не мог соперничать с ним.
– Двуличный негодяй! – пробормотала Беренис, обращаясь к Далси, которая шла позади, неся ее веер и меховую пелерину. – Ты заметила, как он улыбается и кивает? Такой учтивый! Когда мы останемся одни, все будет совсем по-другому…
Далси издала какие-то успокаивающие звуки и принесла ей еще один бокал
Брат поднял бокал:
– За твое счастье, моя дорогая сестричка! Увидев мрачное и напряженное выражение ее лица, он успокаивающе обнял ее, добавив:
– Не расстраивайся так! Он не такой уж плохой парень, ты же знаешь. Наоборот, лучше многих. Хороший, веселый, настоящий друг… Эй, что такое?
Беренис нетерпеливо оттолкнула его, свирепо взглянув на них обоих:
– Конечно, не ты ведь замужем за этим подлецом!
Перегрин улыбался, его глаза блестели, речь была немного невнятной:
– Давайте выпьем за Америку! Земля изобилия, где мы разбогатеем!
Беренис страстно желала, чтобы он что-то предпринял: устроил сцену, вызвал Себастьяна на дуэль – что-нибудь! Столь спокойное признание факта ее замужества стало казаться ей глубоко оскорбительным. В конце концов, любит он ее или нет? Его письма были полны безумной страсти, но его действия доказывали обратное. Она уже больше не знала, чему верить, и хотела, чтобы он ушел. Она повернулась к Перегрину спиной, чтобы не видеть его, и обрадовалась, когда они с Дэмианом, наконец, заковыляли прочь.
Гости уже досыта наелись и напились, произнесли всевозможные речи и тосты, когда еще одна их веселая группа буквально набросилась на Беренис, подвела к Себастьяну и настояла, чтобы они были ведущей парой в танце. Расступившись, гости образовали круг. С насмешливым блеском в глазах Себастьян поклонился своей жене. Музыканты заиграли менуэт, и он повел ее в замысловатом танце. Возгласы восхищения послышались среди зрителей, когда они любовались этим красивым мужчиной и его очаровательной женой. Девушки тоскливо вздыхали, а пожилые женщины проливали сентиментальные слезы. Все только и говорили о том, какую прекрасную пару они составляют.
Высоко держа голову, Беренис не отрываясь смотрела в смеющиеся глаза Себастьяна, когда он прошептал:
– Venez m'amie – давай же, улыбайся, дорогая! Эта свадьба непременно должна стать свадьбой года! Чудесный любовный союз!
«Если бы только…» – печально подумала она. Определенно, это самые грустные слова на свете. Как бы она хотела любить человека, за которого вышла замуж! В детстве Беренис мечтала о том, как станет самой счастливой невестой, и, казалось, было несколько мгновений, когда Себастьян давал ей такую надежду… Но случайное замечание, недобрый жест, обманутое доверие разбивали вдребезги и без того слабую иллюзию-мечту, доказывая совершенно обратное…
Становилось уже поздно, и гости начали расходиться, за исключением стойкого ядра неизменных завсегдатаев вечеринок. В большом холле слуги помогали гостям одеваться, и, бросив последний взгляд на редеющую толпу, Беренис с неохотой позволила леди Чард и подружкам невесты увести себя наверх. Спальню для новобрачных устроили здесь же, посчитав необязательным для них спать в гостинице, так как утром они должны были отплыть в Америку. Элсвуд-Хаус казался достаточно большим, чтобы разместить в нем и дюжину пар, а Беренис была абсолютно равнодушна к тому, где пройдет первая брачная ночь. Все, что она хотела – это погрузиться в мягкое забвение и проснуться, когда все закончится. Или, возможно, больше никогда не просыпаться…