Укрощенная любовью
Шрифт:
– Я скорее умру, чем буду иметь к этому какое-то отношение, – сказала Беренис. Смерть казалась самым легким выходом в этот момент.
– Правда? Под ножом Медного Волоса? Письменные принадлежности были поспешно собраны и разложены на столе среди остатков ужина. Модифорд начал быстро писать. Закончив, он пододвинул бумагу Беренис:
– Я подписался. Теперь добавьте свое имя! Беренис вся дрожала, слыша, как кровь стучит у нее в висках, и кривые, неровные буквы заплясали у нее перед глазами. Модифорд нетерпеливо сунул ей в руку перо, и она медленно вывела свое имя. Себастьян умен. Он что-нибудь придумает,
– Как насчет поцелуя, чтобы скрепить нашу сделку? – спросил он.
Она отступила на шаг и почувствовала, что позади кто-то есть. Это была Пегги. Затем ладонь Беренис ощутила холодную сталь, и пальцы сомкнулись вокруг рукоятки ножа, которые девушка вложила ей в руку. Оружие! Это придало ей силы. Пистолет по-прежнему лежал в корзине у ее ног, но был сейчас ничем по сравнению с острым кинжалом.
– Я не раздаю свои поцелуи так легко! – ответила она игриво, мысленно поклявшись вонзить в Модифорда нож, если он попытается приблизиться к ней. – Мужчина должен сначала заслужить это право.
– Ха! Прекрасно! Отвергни меня! Я люблю огонь в шлюхе!
– Сэр, вы оскорбляете меня и ждете, что у меня возникнет желание поцеловать вас? – поддразнивала его Беренис, гадая, удастся ли обвести его вокруг пальца.
Модифорд резко вскочил. Он был в замешательстве, разрываясь между несвойственным ему желанием произвести благоприятное впечатление на женщину, и сознанием того, что его люди ждут, когда же он овладеет ею. Подобные колебания могли разочаровать их, и, если допустить оплошность, сила его власти может ослабнуть.
– Прошу прощения, мадам, – проворчал он, хотя и с насмешкой, которая должна была удовлетворить зрителей. – Мы грубые парии и не привыкли к изящным манерам.
– Это очевидно, сэр! – ответила она с сарказмом, твердо намереваясь удерживать его разговором как можно дольше. – Вы разочаровываете меня.
– Да? – Модифорд был еще больше сбит с толку и одновременно возбужден.
– Конечно. Когда мы ужинали, я подумала, что вы – несчастная жертва обстоятельств, и пойди ваша жизнь по другому пути, мы могли бы стать друзьями. – Здесь ей удалось притворно-застенчиво опустить глаза и мягко добавить: – Возможно, даже более того…
– Это правда?
– Я никогда не лгу, капитан Модифорд! – солгала она с легкостью.
Лицо Модифорда подергивалось от волнения:
– Я мог бы вам понравиться?
– Конечно, но вы упустили свой шанс, не так ли? Скоро придет мой муж. И если вы принудите меня жить с вами, у меня никогда не возникнет к вам ничего, кроме презрения. А какой мужчина может заставить женщину делать что-то против ее желания?
«Не так уж трудно провести его», – думала Беренис. Вспоминая, как флиртовала в былые дни, она отметила, что Модифорд был таким же легковерным глупцом, как и большинство мужчин. Взывай к его тщеславию, и он станет воском в твоих руках!
Но неожиданно он остановился, и Беренис опомнилась. Заметив происшедшую в нем перемену, она уставилась в его покрывшееся каплями
В следующее мгновение в хижину вбежал часовой с дико выпученными глазами и, задыхаясь, крикнул:
– Это Лажуниссе! Он напал на нас!
– Невозможно! – перебил его Модифорд. – Разведчик не мог так быстро добраться до него!
– Должно быть, он преследует меня, – сказала Беренис, подумав: «Джульетт сказала ему, куда я поеду. Но зачем он это делает? Неужели так озабочен тем, чтобы ему достались мои деньги?» Она почувствовала вдруг, что еле сдерживает горький смех, а вслух добавила:
– Я ничего не понимаю!
Больше не было времени для вопросов.
Лагерь был осажден, и обиталище демонов пришло в движение, когда люди Модифорда похватали оружие и побежали к изгороди. Медный Волос и его воины уже вскочили на высокий деревянный помост и стали пускать оттуда стрелы.
– Горим! Горим! – закричал кто-то, перекрывая грохот. Беренис увидела языки пламени, охватывающие соломенную крышу, и почувствовала едкий запах горящих пальмовых листьев.
– Проклятье! – прорычал Модифорд, держа в одной руке саблю, а другой сжимая рукоятку кинжала. – Что, черт побери, происходит?
– Они переходят вброд реку, капитан, – объявил часовой, выпучив глаза от страха. – А Зоркий Сокол со своими воинами подходит по лесу с другой стороны.
– Ублюдки! – заорал Модифорд и выбежал наружу.
Неожиданная атака дала его врагу преимущество, но бандиты быстро опомнились и начали стрелять по нападающим.
Люди Себастьяна пробивали ворота, используя в качестве тарана одно из бревен, которые образовывали заграждение. Тяжелые ворота подались, затрещали и с грохотом рухнули внутрь форта. Модифорд приказал, чтобы все крупное и тяжелое было подтянуто к одному месту и свалено в кучу перед входом, таким образом образовывая дополнительную преграду: столы, стулья, поленья для очага, всевозможные ящики лежали бесформенной грудой, позади которой защитники форта стояли на коленях и стреляли.
На какое-то мгновение показалось, что их пальба остановит нападавших. Некоторые упали, неуклюже раскинув руки, но другие переползали через их тела и бросались на заграждение подобно приливной волне, разнося все в щепки и вступая в рукопашную схватку с пиратами. Одновременно с другой стороны форта Зоркий Сокол повел свой отряд в наступление, и банда Модифорда оказалась окруженной.
Беренис припала к окну, одной рукой обняв Пегги, и время от времени пряталась за ставнями. Она знала, что должна выбраться из хижины. Мужчины задыхались в дыму, пробиваясь через заграждение, чтобы присоединиться к схватке. В этой свалке было почти невозможно отличить друга от врага, но Беренис безошибочно узнала высокую фигуру Себастьяна. Его шпага сверкала, когда он, поразив одного противника, мгновенно поворачивался к другому. Жара была такой невыносимой, что Беренис пришлось выскочить наружу и укрыться за Сэнди, которая со страхом косилась на весь этот хаос. По поляне эхом разносились нечленораздельные возгласы, победные крики и предсмертные хрипы.