Укрощенная страсть
Шрифт:
— Неужели вы считаете, что я настолько глупа? — буркнула она.
К ее удивлению, Клинт усмехнулся.
— Вы вовсе не глупы, Эмили…
— Для вас — мисс Спун.
— Мисс Спун, — мягко повторил Клинт, смеясь одними глазами. — Я просто подумал, что, пока не кончилась гроза, мы могли бы провести время самым приятным образом. Как прошлой ночью на крыльце. — Он выстрелил в нее молниеносной улыбкой и наклонился вперед. Эмили судорожно сглотнула и снова оттолкнула его.
— Только если ад взорвется, — с усилием проговорила она.
— И вы говорите это мне? — Клинт притворился обиженным. — После того, как я в такую бурю, рискуя сломать шею, ехал сюда, чтобы спасти вас…
— Это ваша работа — помогать людям, — тотчас парировала Эмили, сверкнув глазами. — Вы сами это сказали. А теперь отойдите от меня, пока я… я…
— Да? Пока что?
«Пока я, подобно пустоголовой барышне, не упала в ваши объятия!» — в отчаянии подумала Эмили.
— Пока я не закричала.
— Кричите, — сказал Клинт. — Мы с вами не в центре города, — подчеркнул он с ухмылкой. — Кто вас услышит?
— Черт бы вас побрал! — воскликнула она, ища спасения в дальнем конце топчана.
— Вы уверены, что это именно то, чего вы хотите? — спросил Клинт.
Эмили вовсе не была в этом уверена, но знала, чего хочет он. Ей вдруг стало ясно, что означали его недвусмысленные разглагольствования об отношении к браку. А теперь этот доблестный страж закона, коим он себя мнил, хотел удостовериться, не сложилось ли у нее на сей счет превратного представления.
Он не возражал бы целовать и ласкать ее. Может, даже сблизиться с ней здесь, в этой ветхой старой хижине, будто в этом нет ничего особенного. Конечно, без всяких надежд на серьезные ухаживания, предполагающие женитьбу или любовь.
Ярость и горькая обида острым ножом вонзились в ее сердце.
«А ты чего ожидала? — спрашивала себя Эмили сквозь ноющую боль в груди. — Роз и шампанского? Мечтала о свадебном торте и золотом кольце?»
Все это не для племянницы Джейка Спуна, чья нога никогда не ступит в модные гостиные, в отличие от Кэтлин Баркли, которая в таких местах чувствует себя как рыба в воде. Исключительное право Эмили Спун — подметать и убирать грязь…
— До восхода солнца еще так далеко, — вкрадчиво продолжал Клинт, — и я подумал…
— Вы подумали, не развлечь ли себя флиртом… и поцелуями. — Эмили гневно сверкнула глазами. — Потому что я единственная женщина в пределах пятидесяти миль, которая не пытается силком тащить вас к алтарю… и никогда не будет этого делать!
Клинт имел наглость снова ухмыльнуться. О Боже!
— Дело в том, что вы правы, — сказал он спокойно. — Я знаю, вы скорее спрыгнете с утеса, чем выйдете замуж за шерифа. Поэтому с вами я чувствую себя в безопасности. Посудите сами. Если взглянуть на ситуацию с другой стороны, ни один уважающий себя страж порядка никогда не женился бы на девушке из семьи преступников. Поэтому…
— Поэтому я прошу вас отодвинуться от меня.
— А я прошу вас. Ну какой вред в том, что мы узнаем друг друга немного лучше, Эмили? — Клинт укоризненно посмотрел на нее. — Вы сами начали это прошлой ночью, помните? Что, если мы разделим еще один поцелуй — или два? Вдруг таким образом прояснится то… черт побери… ну… то, что между нами возникло, но еще не закончилось… — Его голос внезапно сделался хриплым. — Вы ведь чувствуете то же самое, не так ли?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — солгала Эмили. Конечно, она чувствовала что-то. Какое-то притяжение, влечение. Эти ощущения были у нее с самого начала, но после поцелуя стали намного сильнее.
— Мы с вами заключим сделку. Без обмана и каких-либо условий. И я обещаю, что ничего не скажу остальным членам вашей семьи, если вы не захотите, — сдавленно добавил он. Его хриплый голос вызывал у Эмили легкие покалывания кожи.
— Но почему я должна снова вас целовать? — сказала Эмили. Ее удивило, что она смогла произнести это сдержанным тоном, каким-то чудом подавив возбуждение, справиться с которым у нее не было сил. — Я… я сделала это один раз, потому что тогда Джон Армстронг мог меня увидеть…
— Вы сделали это больше, чем один раз. И у меня было такое ощущение, что вам это понравилось.
— Вы надменный и эгоистичный…
— Идите сюда, Эмили.
— Мисс…
— Спун — я знаю, — закончил Клинт, весело глядя ей в глаза. Он придвинулся ближе, и Эмили вдруг обнаружила себя зажатой между стеной и его телом. Все так же улыбаясь, он наклонился и погладил Эмили по волосам. — Обычно мне не приходится выпрашивать поцелуи.
— А я обычно не целуюсь с мужчинами, которые к тому же мне не нравятся.
— А вот это большой знак вопроса. — Клинт с усилившимся блеском в глазах наклонился еще ниже, приблизив к ней лицо. Теперь их губы разделяло всего несколько дюймов. Эмили вновь почувствовала, как дыхание застревает у нее в горле. — Мне кажется, я вам все-таки нравлюсь, — продолжал он. — И, черт подери, вы нравитесь мне. Это лишено какого-либо смысла, но в этом мире мало что имеет смысл.
Да, это не имело смысла. Но то была правда, и Эмили приходилось это признать. Клинт ей нравился. Почему? Как такое могло случиться? Вместо того чтобы его ненавидеть, она оказалась в плену его шарма — этих прекрасных проницательных глаз и медленной улыбки, этих угадывавшихся под бравадой и мускулами нежности и порядочности.
— Ну хорошо. — Она сделала глубокий вдох, поразившись своему безумному порыву. — Вы действительно спасли меня, поэтому… я подарю вам один поцелуй. Но только один, — добавила она поспешно. Боже, как чопорно это прозвучало! Но тянуть дальше было просто невыносимо. Поэтому она схватила его за рубашку и, дернув к себе, приникла губами к его рту.
Эмили думала, что это будет короткий поцелуй — раз, и готово, потому что сам факт совершения данного действия вызывал у нее ощущение вины. Но что-то изменилось, когда их губы соприкоснулись. Она почувствовала себя потерянной, окончательно и безнадежно, и, забыв обо всем на свете, прильнула к его рту. Это было подобно взрыву. Сладчайшие ощущения наслаивались друг на друга и становились все сильнее, все больше захватывали. Наконец, собрав всю свою волю, Эмили нашла в себе силы отодвинуться, чтобы прервать поцелуй. Однако Клинт Баркли думал иначе, но прежде чем она это поняла, его руки обвились вокруг нее. Истовость, с какой он ее целовал, возбудила в ней первородное желание, отозвавшись где-то в самой ее глубине, а он все целовал и целовал ее, словно не мог насытиться. И она хотела только одного — чтобы он не останавливался…