Укротить сердце

Хантер Ава

Сегодня утром я отправилась в клинику, чтобы предоставить данные о себе, получить лекарства на три месяца и обсудить свое состояние с врачом. Теперь я умираю от голода и радуюсь возможности увидеть Воскрешение в лучах утреннего солнца.

Мне нужен плотный завтрак и карта.

Но за мной топает угрюмый ковбой. Я практически чувствую, как улица дрожит под его сапогами.

– Куда ты идешь?
– низкий голос Чарли раздается позади меня, вызывая вибрацию внизу живота.

– Я охочусь.

Когда я слышу фырканье, я поднимаю глаза

и вижу, что Чарли идет рядом со мной. Даже в профиль он красив. Бородатая челюсть такая острая, что ею можно резать стекло. Глаза такие голубые, что похожи на драгоценные камни.

– Ты мог бы спросить, на что, вместо того чтобы фыркать.

Через некоторое время раздается грубое:

– На что?

Я улыбаюсь.

– Я собираюсь найти лучшую в мире булочку с корицей и съесть ее.
– Я останавливаюсь перед кофейней «Зерна на ходу».
– А потом я собираюсь осмотреть город.

Чарли упирается массивной рукой в дверной косяк, преграждая мне путь.

– Ты не найдешь тут свою булочку с корицей. Их кофе на вкус, как бензин.

Я бросаю взгляд в сторону двери, надеясь, что парень, стоящий за прилавком, не услышал. Даже если кофе плохой, им не нужно напоминание. Я упираю руки в бока.

– А где найду?

Он выглядит смирившимся, и резко дергает бородатым подбородком в сторону. Я смотрю в указанном направлении. В конце квартала стоит кирпичное здание с ярко-зеленым навесом, на котором написано «Магазин на углу».

Сделав глубокий вдох, я направляюсь к зданию. Позади меня раздаются тяжелые шаги.

– Я думал, ты уедешь, - бормочет Чарли.

– Ты ошибся.
– Я обвожу взглядом Главную улицу, подавляя улыбку. Таблички с патиной указывают на исторические достопримечательности, такие как оперный театр и здание мэрии. Меня окружают антикварные магазины, шикарные бутики и сувенирные лавки. У них есть салон под названием «Дом волос». Я насчитала пять салунов и стейк-хаус.

Это всего лишь городок, но Воскрешение с его атмосферой американской окраины и горным воздухом вдохнул жизнь в мою душу.

Я поднимаю глаза на Чарли, который сердито смотрит на меня.

– У вас нет цветочного магазина?

– Что?
– Он хмурится и проводит рукой по своей бороде.
– Нет.

– О.
– Я одариваю его улыбкой и игнорирую разочарование.
– Ну, раз уж ты здесь, можешь устроить мне экскурсию.

– Ты ведь не сдашься, да?
– спрашивает он грубовато.

– На самом деле, нет.

– Отлично, - говорит он с раздраженным видом. Он кивает через дорогу на здание с винтовой лестницей, поднимающейся на балкон.
– Это бордель.

Я украдкой бросаю любопытный взгляд на Чарли.

– Правда?

– Раньше был, по крайней мере. Работал до 1970-х годов, если ты можешь в это поверить. Теперь это музей.

У меня отпадает челюсть. Я почти вижу Воскрешение периода золотой лихорадки. Бутлегеры, убивающие печень и опустошающие кошельки. Накрашенные дамы, машущие

мужчинам с балкона.

Мы продолжаем наш путь к «Магазин на углу», идем рядом. Время от времени наши руки соприкасаются, его мышцы напрягаются, и у меня в животе разливается тепло. Чарли неохотно делится различными историческими фактами по пути. Переулок, где в 1886 году был застрелен Билли Бонс, укравший курицу. Четыре медвежьих черепа, охраняющие городскую площадь, - место тринадцати казней, зафиксированных в Воскрешении.

Мы уже почти добрались до места назначения, когда из переулка выбегает питбуль коричневого цвета и преграждает нам путь. Из его пасти капает слюна, и я подхожу к Чарли вплотную и хватаю его за бицепс. Он напрягается.

– Чарли. Этот питбуль собирается на нас напасть?
– спрашиваю я. А потом смотрю на собаку еще раз.
– О боже, так и есть.

Уголок рта Чарли приподнимается в слабой улыбке.

– Это Голодный Хэнк. Он живет на улице.
– У него вырывается ласковый смешок.
– Он - дворняга, не так ли, парень?

У меня в животе все переворачивается от беспокойства.

– Голодный?
– Отойдя от Чарли, я лезу в сумочку, висящую у меня на плече, и ищу батончик в беспорядке баночек с таблетками и бумаг.
– Бедняжка.

Найдя батончик, я надрываю упаковку и протягиваю ему.

– Держи, песик.

Собака бросается ко мне.

Чарли делает то же.

– Господи, Руби, не надо.
– В его глазах мелькает тревога, он хватает мою руку и переворачивает ее в своей большой ладони, словно в поисках крови. Все, что он находит, - это собачьи слюни. Его взгляд встречается с моим.
– Ты только что… покормила его?

Я сияю улыбкой, наблюдая за тем, как Голодный Хэнк поглощает батончик с гранолой, обертку и все остальное.

– Он был голоден.

Сердце пропускает несколько ударов, когда Чарли вытирает мою руку своей футболкой, давая мне возможность увидеть твердый, подтянутый живот и рельефный пресс.

– Он монстр.

– Это твои слова, - говорю я ему, пока Голодный Хэнк ковыляет прочь.

Я отстраняюсь от Чарли, и мы заканчиваем путь до здания «Магазин на углу».

Внутри он представляет собой самое причудливое зрелище, которое я когда-либо видела. «Магазин на углу» напоминает какую-то ковбойскую лавку с ярко-оранжевыми стенами и старыми газетными вырезками 1980-х годов.

Кассовый аппарат с бумажной лентой. Прилавок с наживкой и снастями в задней части. Патроны на книжной полке. Хорошо укомплектованные полки с бакалеей и холодильники с разнообразными напитками.

– В подвале есть самогонный аппарат, - говорит Чарли.
– Но я тебе этого не говорил. Пойдем.

Я улыбаюсь и иду за ним в небольшое кафе, расположенное перед прилавком с деликатесами. От аромата свежего хлеба и пастрами, приготовленных на медленном огне, у меня урчит в животе.

– Уайетта здесь нет, - кричит Чарли, когда из кухни доносится шум.
– Только я, Фэллон.