Укротители демонов

Казаков Дмитрий Львович

— Что, явились? — грозно глянул на них хозяин обоза, гном-купец по имени Молоток с Отбитой Ручкой. — Вон там, на восемнадцатой телеге, ваше место!

Древний возница, дремлющий на облучке, покосился на студентов одним глазом.

— Вы там, это, меж мешков укладывайтесь, — гостеприимно сказал он. — Места хватит!

— Спасибо, — ответил вежливый Арс, Рыггантропов злорадно улыбнулся, а Тили-Тили прошипел нечто одобрительное и ловко запрыгнул на телегу.

Мешки, меж которых нашлось место практикантам, оказались набиты чем-то мягким на ощупь

и шуршащим при прикосновении. Лежать между ними было одно удовольствие.

— Как думаешь, что там такое в натуре? — спросил Рыггантропов, устраиваясь поудобнее.

— Вот уж не знаю, — ответил Арс. — Ткани, наверное…

Под свист кнутов и громогласные вопли обоз тронулся.

Топча копытами оставленное прямо на земле приношение богам, отвечающим за успешную торговлю, лошади двинулись на право. По сторонам от телег, блестя кольчугами и горделиво выпячивая смазанные жиром бицепсы, скакали наемные охранники. Лица их выглядели профессионально злыми и решительными, а задубевшие в дальних походах пальцы не удалялись от рукоятей верных клинков.

Хотя в городе все это было совершенно ни к чему.

Реку обоз пересек к востоку от острова, на оконечности которого нелепым нагромождением кубов и цилиндров высился мерзкий мэрский дворец. Его строительству город обязан мэру Халлю Прекраснодушному, который срыл весьма практичную крепость, позволявшую главе городской власти всегда чувствовать себя в безопасности, и ценой непомерных трат возвел это страшилище.

Судя по рассказам, зимой там было холодно, летом жарко, а для обороны дворца требовалось пять тысяч солдат, причем хранилища продовольствия на такую прорву народа рассчитаны не были.

Зато главная башня, прозванная Останкинской по причине того, что под ее фундаментом закопали человеческие (или чьи-то еще, кто сейчас разберет) кости, поднималась на высоту почти трехсот метров.

Кваквакцы гордо считали ее самым высоким строением в Лоскутном мире, попросту не замечая превосходящих по высоте сооружений. Попытки указать на ошибочность такого мнения заканчивались поножовщиной, поэтому разочаровывать горожан никто не спешил.

Телега со студентами продребезжала по улице имени Тридцатисемилетия Отрытия Канавы, на которой гордо высилось (точнее, гордо разваливалось) здание городской стражи с вечно открытой дверью. На лавке у кабачка «Потертое ухо» рядком сидели слегка помятые во вчерашней драке со студентами Торопливые. На лице Ргова красовался лиловый, как грозовая туча, «фонарь», Калису кто-то едва не отгрыз ухо.

Сержанты лечили повреждения пивом, обильно принимая его внутрь.

Центр города довольно быстро (по меркам Ква-Ква, разумеется) остался позади, и потянулись окраины, столь же бесконечные, как зубная боль. Одна улица сменяла другую, словно лекции по теории построения заклинаний, и Арс сам не заметил, как уснул.

Проснулся он, когда обоз достиг границы города. Никаких стен тут, естественно, не было. Чтобы обнести Ква-Ква стеной, потребовалось бы разобрать на кирпичи все горные пики Лоскутного мира. Обозначена

граница была, тем не менее, предельно четко.

Для этого посреди чистого поля стояли ворота. Без створок, но с караулкой, около которой дремал, опираясь на очень удобную для этой цели алебарду, стражник.

Сверху на воротах было написано, с одной стороны: «Щасливого пути!», а с другой: «Дабро нажаловаться в Ква-Ква!». Для умеющих читать путников надписи являли собой истинную отраду.

При появлении обоза стражник проснулся, вытянулся, выпятив тощую грудь так, что сквозь панцирь из плохонькой жести стало видно ребра.

— Удачно расторговаться! — рявкнул он, отдавая главе обоза честь.

— Чтоб тебя демоны уволокли! — традиционно ответил Молоток с Отбитой Ручкой, и в сторону стража полетел, кувыркаясь, бубль.

Ради которого, собственно говоря, и был затеян весь разговор.

Ворота на мгновение нависли над телегой и тут же остались позади. Арс ощутил, как что-то кольнуло его в сердце, и невольно оглянулся. За спиной, вырисовываясь скопищем крыш в сером тумане, оставался Ква-Ква.

Три года назад молодой китежанин, приехав сюда, думал, что никогда не привыкнет к этому грязному, перенаселенному месту. Теперь же расставание с городом вызывало у него тоску.

— Эх, дороги, пыль да туман, — неожиданно запел Рыггантропов. Бас его гулко плыл над обозом, и все помимо воли прислушивались, — города, тревоги, да пустой карман… — На этом слове Рыггантропов неожиданно закашлялся, резко и отрывисто. — Что-то в горле першит, в натуре, — сказал он удивленно. — Словно дыму наглотался…

Арс и сам ощущал странный дискомфорт. Вокруг простирались луга, поросшие густой травой. Кое-где виднелись небольшие рощицы, ветер нес аромат цветов и свежей травы. Но запахи эти после привычной городской вони казались необычайно сильными и даже неприятными.

Зачесалась на руках кожа. Приглядевшись к ней, Арс с удивлением обнаружил, что на тыльной стороне ладоней и далее на предплечьях все покрылось маленькими красными точками. От почесывания зуд только усиливался, и приходилось терпеть, скрипя зубами и поминая всех богов одновременно.

— Эк вас крутит, — прошамкал очнувшийся от дремоты возница, — сразу видно — городские!

— И что? — хрипя и сипя, точно старые, прохудившиеся меха, спросил Рыггантропов. Беззаботно спавший до сего момента Тили-Тили поднял голову и с интересом прислушался к разговору. С такими ушами, как у него, грех было не прислушаться.

— А то! — важно ответил возница, извлекая из бороды вошь и с легким щелчком прекращая ее бытие. — Для тех, кто в этом городище родился, чистый воздух — хуже яда!

— Так я родился вовсе не там! — возопил Арс, из последних сил сдерживаясь, чтобы не почесаться. Ощущения были такие, точно по всему телу ползают сотни кусачих муравьев. — Я вовсе из Китежа!

— Значит, прожил в Ква-Ква достаточно долго, чтобы к нему привыкнуть! — сбить с толку возницу оказалось сложнее, чем свернуть с выбранного пути носорога.