Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
– Ты чего? – хмыкнул капитан, глядя то на дальний конец коридора, то на Вьюгина.
– Вот сволочь! – пробормотал Афанасий озадаченно. – Похоже, мы тут не одни такие.
– Какие? – не понял Шаймиев.
– Ты за собой слежки не замечал?
– Нет, – нахмурился капитан. – А что? За тобой следят? Кто?
– Зайди. – Афанасий открыл свой номер, раздумывая, докладывать генералу о своих подозрениях или нет. Потом решил сначала опросить охранников и дежурного администратора гостиницы, чтобы вычислить наблюдателя в сером вельвете и его спутницу. Вполне возможно, что они представляли собой службу безопасности космодрома, и в этом случае проблема решалась сама собой. Но если эти люди действительно принадлежали враждебной организации, надо было объявлять тревогу.
5
Всё было как обычно: обследование, тестирование, экзамен на знание всех деталей полётного задания. Георгий выдержал эту процедуру играючи, так как чувствовал душевный подъём и был готов подняться в космос даже без ракетоносителя, на собственных крыльях.
Обследовала его та же бригада медиков, что и всегда: главный врач космодрома Левицкий, кардиолог Ульяшина, терапевт-исследователь Краснюк и психолог Транквилиди, которую все за глаза звали Виринеей. Была она женщина строгая, придирчивая, свою работу выполняла профессионально, умела пошутить, но природа обделила её красотой, и она это знала. Впрочем, для обслуживающего персонала лётно-испытательного корпуса, а также для космонавтов это не имело никакого значения.
Двое суток Георгий просидел в модуле «Русь», возвращаясь на базу подготовки космонавтов, чтобы провести очередной сеанс обследования и поспать. При нём всегда находились двое работников бригады обслуживания, выполнявших одновременно роль телохранителей. Спал он ровно по восемь часов, ел строго по расписанию, и даже физиологические потребности старался справлять в соответствии с бортовым регламентом.
Утром двадцать девятого ноября началась последняя медико-биологическая экспертиза перед полётом, и он прошёл её безукоризненно, справившись со всеми тестами раньше времени.
О жене предпочитал не думать, хотя и разговаривал с ней два раза по мобильному. Интереса к его полёту она не выразила, что в общем-то давно стало нормой. Месяц назад был даже момент, когда Георгий подумывал о разводе, хотя инициативы в этом направлении не проявил. Был он человеком устоявшихся традиций, несмотря на горячий кавказский характер, и привык после испытательных полётов возвращаться домой, где его ждали.
Последним пунктом медицинского регламента была беседа с психологом.
Одетого в голубую форму космонавта привели в комнату для собеседований, Виринея села за стол, жестом приказав сопровождающим Георгия покинуть помещение.
Георгий закинул ногу на ногу, показывая, что он чувствует себя прекрасно.
Транквилиди окинула его насмешливым взглядом (в другое время он бы содрогнулся, уж очень она походила на грифа с её тонкой шеей, пучком собранных на затылке волос и острым лицом с выдающимся носом) и сказала:
– Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?
Георгий замер, подобрался, уставившись в чёрные глаза Виринеи, улыбка сползла с его губ.
– Да.
– Отлично! Жалобы на самочувствие есть?
– Н-нет.
– Отлично, мы в вас и не сомневались. Будете докладывать о самочувствии в рамках инструкции. С вами свяжутся наши медики. Ничего не мешает, в своих силах уверены?
– Да, – сцепил челюсти Георгий.
– Думаю, мне нет смысла проводить душеспасительные беседы, вы всё понимаете. Вы уверены в успехе испытаний?
– Да! – в третий раз ответил Георгий.
– Желаю удачи! – Виринея подняла глаза на зрачок телекамеры (за каждым шагом космонавта следила видеосистема). – Испытатель к полёту готов. Дополнительных мер для закрепления психологической устойчивости не требуется. Психолог Транквилиди тестирование закончила.
Это была стандартная формулировка, Георгий слышал её не раз, но сегодня она почему-то вызвала у него сердцебиение. Правда, он тут же забыл об этом, потому что за ним пришли сопровождающие, повели в экипировочный зал для переодевания. Главный конструктор «Руси» ещё раз прошёлся по конструктивным особенностям модуля, главный медик, со своей стороны, напомнил о необходимости соблюдать рекомендованный режим питания, что-то говорили техники, хлопотавшие вокруг, но Георгий их почти не слушал. Он уже мысленно располагался в кресле пилота и вспоминал о том, что должен был проделать в первую очередь после старта.
Через два часа его, упакованного в новейший скафандр российского производства «пингвин», повезли сначала в зал проводов для встречи с журналистами, потом к стартовой позиции ракеты-носителя «Ангара», которую оседлал сверкающий на солнце – облака над космодромом разогнали специальными устройствами – межпланетный модуль.
6
В кромешной тьме он рыл узкий лаз. Руками. Отбрасывал назад, в темноту, глыбы земли, камни, задыхался, падал на колени, поднимался и снова рыл, понимая, что времени осталось совсем мало. И вот, наконец, руки встретили пустоту, в лёгкие влился свежий воздух, и он вылез из-под земли на ровную шероховатую плиту, широко раскрыв глаза.
Но и здесь было темно как в пещере, и лишь далеко-далеко, на горизонте, на фоне угольно-чёрного неба светилась тонкая стрелочка, невесомая и будто стеклянная.
Ракета, узнал он.
Вторая мысль была страшней: он промахнулся! Вылез из-под земли не на космодроме, а где-то в другой стороне! Как же теперь добраться до ракеты, предупредить пилота об опасности?!
Небо над головой передёрнула судорога, в нём проявился абрис человеческой головы, но с рогами, алым светом просияли глаза, раздался гулкий раскатистый шёпот:
– Ты проиграл, экзор! Никто не в состоянии помешать мне! Ваша «Русь» не вернётся!
– Арчибальд! – выговорил Роман одними губами.
– Ха-ха-ха! – прилетел с небес раскатистый хохот.
В темноте засветились звёзды и дождём посыпались на землю, оставляя за собой огненные хвосты.
Роман попытался сотворить перед этим ливнем силовой зонтик… и проснулся в холодном поту, испытывая боль и отчаяние.
Сел на кровати, машинально глянул на циферблат ручных часов со светящимися цифрами: половина шестого. Пора вставать. И звонить Афанасию. Потому что сон был не простым, он не являлся плодом фантазии и нервного напряжения, его инициировали, и сделать это мог только Арчибальд Феллер, блэкзор ЦРУ, свято веривший в свою исключительность. Он находился здесь, в Углегорске, или на космодроме, и был уверен в успехе своей акции, иначе не позволил бы себе проявиться таким образом, похвастаться силой и умением растворяться в толпе людей.