Улей
Шрифт:
Адам знает, что физически он Еве уже нравится.
«Маленькая, глупая сучка».
Из той же прикроватной тумбочки достает картонную коробку и извлекает грубый неровный косяк. Зажимает его зубами и чиркает зажигалкой.
Скулы на лице Титова выделяются острее, когда он с силой затягивается и выдыхает. Противный сладковатый запах ползет по комнате, но Еве удается не морщиться.
— Будешь?
— Буду.
Принимает косяк из его рук без опаски, хотя курить травку ей предстоит впервые. Делает глубокую затяжку и кашляет, едва не до слез,
Адам же неотрывно наблюдает за ней, будто она — его личный эксперимент. Словно позже ему предстоит задокументировать реакции ее тела и сознания в чертов медицинский протокол.
Когда Ева возвращает косяк, ложится на спину и закидывает руку за голову. Легко втягивает наркотическое вещество. Пускает дым кольцами, и они завораживающе-медленно плывут вверх, чтобы в конечном итоге незримыми парами рассеяться по зеркальному потолку.
После трех глубоких затяжек Исаева ощущает, что ее сознание постепенно плывет. Становится подконтрольным исключительно внешним факторам.
Разгибая колени, вытягивается рядом с Титовым. Рассматривает в потолке его полуголое отражение. Восхищается силой и красотой его тела. Ей никогда особо не нравились татуировки, но сейчас на парне они кажутся ей искушающим искусством. Еве хочется коснуться их кончиками пальцев. Прочитать несущиеся в них сообщения. Она бы тщательно изучила их руками. Она бы скомплектовала личность Адама в цельную фигуру.
— И все-таки, твоя азартность поражает, — говорит парень, перехватывая ее взгляд. — Мне любопытно знать, на что еще ты способна. Сможешь ли, например, испачкать руки в кровь?
Передает ей косяк.
— Если будет нужно, по локти окунусь.
— Пойдешь со мной на одно дело? Сегодня вечером.
— Что будем делать?
— Ломать и разрушать.
Ева выдыхает сизую дымку и, поворачивая голову, внимательно смотрит Адаму в глаза.
— Не знаю, захочу ли я…
Он не отвечает. Забирает сигарету и неспешно докуривает.
— Так разберись в себе, Ева, — закрывает глаза, глубоко вдыхая. Мерно выдыхает. — Прежде всего, определись с тем, чего хочешь.
Из поверхности своего сознания Исаева вылавливает то, что беспокоит ее больше всего прочего. Сильнее, чем она может себе позволить.
— Я хочу, чтобы ты перестал меня изучать.
— Тогда играй со мной.
Некоторое время Ева серьезно размышляет о том, может ли она принять его предложение. Может ли решение их конфликта быть настолько простым?
Понимает, что нет.
Титов наглым образом лжет. Приглушает ее бдительность, предлагая липовое сотрудничество. Отвлекает, чтобы после нанести настоящий удар.
— Ладно, — обманывая его, старается звучать искренне, и ей это легко удается. — Я помогу тебе сегодня.
— Хорошая девочка.
— Только… — играя голосом, давит на эмоции, которых на самом деле нет ни у одного из них. — У меня к тебе еще одна просьба, — слышит в своем голосе жалобные нотки, и едва сдерживает смех.
— Чего ты хочешь? — тембр его голоса отнюдь не отзывчивый, скорее раздраженный.
— Разбуди меня, Адам, — звучит отменно жалко, будто загнанный зверек.
И в следующее мгновение отчасти
Приоткрывая тяжелые веки, Титов плавно опускается на девушку. Прижимается к стройному телу своим, ноющим. Лицом к ее бледной тонкой шее.
Глубоко вдыхает ее запах.
И в это мгновение Ева кажется ему фантомной. Нереальной. Навеянной сонной фантазией. Гремуче красивой. Чрезвычайно желанной.
— Абракадабра, Ева, — прикусывает и сильно всасывает ее прозрачную кожу.
А Исаева теряется. Не может определить, к чему они движутся. Что собираются делать?
Слабо вскрикивает и упирается рукой в крепкое плечо. Пытается оттолкнуть.
Вот только Адама пронзает неконтролируемое желание стиснуть ее крепче. Испугать. Измучить. Развратить. Растопить, как масло. Чтобы томилась в его руках, не имея сил даже на стоны.
— Просыпайся, my darling [10] , — его голос не звучит нежно. Напротив, он, как заржавевший скрипучий механизм — бьет по нервам.
Ева сглатывает, ощущая, как странно кружится голова и срывается сердце. Судорожно сжимает сильные татуированные предплечья и отвечает ему инстинктивно. Покоряясь своей дикой натуре, надевает свою любимую маску.
10
My darling — моя дорогая.
— Darling? It's just pure sex [11] , — ее голос сочится, будто мед.
И Адам не может не реагировать на соблазн, которым Ева опутывает его.
Откликается.
— So let's fuck, pussy [12] .
— Fuck you [13] .
Кривовато усмехается, слыша столь грязное выражение из ее уст, и снова прижимается к шее. Касается губами теплой кожи и влажно всасывает, бесцеремонно оставляя кричаще-пурпурную метку. Вжимается в низ девичьего живота болезненно-твердым членом.
11
It's just pure sex — просто чистый секс.
12
So let's fuck, pussy — так давай трахнемся, киска.
13
Fuck you — пошел на х**.
Слышит, как этот контакт обрывает дыхание Евы. И его сердце, та проклятая мышца, которой у него якобы не существует, яростно шарахнувшись, должно быть, пробивает в ребрах зияющую дыру. Странное страстное возбуждение бешено пульсирует и мчится по венам вместе с кровью.
Поднимая голову, Адам ловит губами горячее дыхание девушки. Жадно смотрит на пухлые губы, неожиданно испытывая сумасшедшее желание их целовать. Заторможенно моргает и качает головой.
«Что за кощунство, мать твою? Никаких, бл*дь, поцелуев!»