Улица Чехова
Шрифт:
Улица Чехова, дом № 12–16
Лишь в отдельных «барских» квартирах лицевого дома стояли ватерклозеты, раковины с кранами и ванны, в жилых же флигелях еще долгое время сохранялись «отхожие места». [233]
В лицевом доме располагалась одна «барская» 16-комнатная квартира, объединявшая скорее несколько квартир на 2-м и 3-м этажах, где жили сама домовладелица и ее «доверитель» – супруг, тайный советник, сенатор Николай Федорович Ремер. В их распоряжении были также сарай для экипажей, конюшня на 4 стойла, сарай и подвал для дров, прачечная, кладовые и ледник. Кроме того, в доме, выходившем в Эртелев переулок, находилась одна семикомнатная квартира, а в дворовых флигелях – 14 трехкомнатных и по одной шести-, пяти-, четырех– и двухкомнатных квартир.
233
Там же.
В квартирах поскромнее, составлявших б'oльшую часть дома, проживали обычные для Эртелева переулка жильцы: ремесленники, мещане, крестьяне, а также прислуга, кучера, дворники. [234] Как можно судить по многочисленным описям дома, вплоть до 1913 г. [235] существенных изменений в «составе имущества» Ремер не произошло, лицевой дом по-прежнему оставался двухэтажным, а дворовые флигели – трехэтажными. Начисто флигель отделали в 1875 г. (при первом осмотре не был оштукатурен), кроме того, в том же году выстроили еще один жилой дворовый флигель. К 1883 г. во все квартиры провели водопровод, значительно выросла годовая квартирная плата, несколько изменился и социальный состав жильцов. [236]
234
Дом с землей был оценен в 47 666 рублей, и его хозяйке Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества 8 февраля 1862 г. постановило «выдать ссуду шестнадцать тысяч восемьсот рублей на 25 лет и 8 месяцев».
235
Анна Федоровна Ремер еще не раз обращалась в правление Городского кредитного общества за новой ссудой под залог дома и каждый раз на основании оценки дома, сделанной специально назначаемой комиссией, Общество принимало положительное решение.
236
Судя по представленным в деле актам, квартиры регулярно ремонтировались и содержались в хорошем состоянии. Не случайно, что стоимость дома постоянно росла: в 1875 г. он оценивался в 67 111 рублей, а в 1883 г. – уже в 130 300 рублей. Барские квартиры в доме занимали генерал-майор Челяев и сыновья Анны Федоровны – прапорщик и корнет Федоры Ремеры (видимо, имя Федор было самым распространенным в их роду). Кроме них в 1875 г. здесь проживали чиновники Гоголевы, вдова действительного статского советника Михайлова, священник Знаменский, прапорщик Геллер, в 1883 г. – чиновники Лапицкий, Обольянинов, Кельх, купец 2-й гильдии Елкин и др. Здесь же располагалась тогда контора суворинской типографии «Новое время».
В декабре 1893 г. Анна Федоровна Ремер погасила всю ссуду Городскому кредитному обществу, и дом с этого времени перешел в собственность ее дочери «фрейлины их императорских величеств» Марии Николаевны Ремер, [237] которая владела им до 1918 г. и проживала в своем доме, занимая квартиру из 16 комнат с парадным подъездом и двумя черными ходами, швейцарской, тремя коридорами, кухнями, двумя людскими, четырьмя ватерклозетами, кучерской, ванной, каретным сараем и конюшней на 3 стойла. [238] Положение, занимаемое ею при дворе, требовало от Марии Николаевны жить, как говорится, «на широкую ногу». В 1894 г., пока строился собственный дом, «губернский секретарь» А.С. Суворин снимал скромную трехкомнатную квартиру в доме Ремер. [239]
237
Поверенные Марии Николаевны статский коллежский асессор Николай Владимирович Калинин, а позже коллежский регистратор Иван Николаевич Клейн трижды за 14 лет от имени своей доверительницы обращались в правление Городского кредитного общества за очередной ссудой под залог дома. Ей была выдана ссуда в 54 тысячи 100 рублей на 36-летний срок.
238
Там же.
239
Кроме него в доме М.Н. Ремер проживали штабс-офицер, мелкие чиновники, мещане, крестьяне, ремесленники, акушерка. Дом М.Н. Ремер, как и многие другие дома в Эртелевом переулке, был многонациональным. Как отмечалось в «Описи с оценкой дома», в нем «имеются дворницкая, прачечная с баком, ледник и дровяные подвалы. Во всех квартирах, прачечной и конюшне проведена вода». Характерна запись в акте об осмотре дома от 29 ноября 1900 г.: «Имущество в своем не изменилось, содержится исправно и занято благонадежными жильцами».
Два других дома, вошедшие в современное здание, с конца XIX в. служили общественным целям. В доме № 14 с начала 1890-х гг. располагался Кодификационный отдел Государственного совета, а с 1902 г. – Государственная канцелярия. [240] Здесь же, по данным адресной книги «Весь Петербург» на 1912 г., Ссудосберегательное и взаимовспомогательное товарищество служащих типографий, Санкт-Петербургских книжных магазинов и конторы газеты «Новое время» А.С. Суворина. Целью общества, как было записано в его уставе, являлось стремление: «а) получать на необременительных условиях ссуды; б) помещать сбережения для приращения их процентов; в) получать единовременные безвозвратные пособия в несчастных случаях и г) образовать пенсионный капитал». [241]
240
«Весь Петербург» на 1896 и 1902 гг.
241
Председателем совета товарищества был Илларион Федорович Богданов, его правление возглавлял Василий Николаевич Голубятников. «Весь Петербург» на 1912 г.
Соседний дом № 16, когда-то принадлежавший наследникам столярного мастера А.Х. Вернека, с начала 1890-х гг. числился уже как дом евангелическо-лютеранской церкви Святой Анны, а с 1902 г. Фридрих-Юльевской богадельни, благотворительного учреждения при этой церкви. [242]
Нашу прогулку в прошлое улицы Чехова мы заканчиваем у углового дома № 18.
Как уже отмечалось, в 1860-е гг. этот дом принадлежал отставному генерал-майору Петру Петровичу Есипову, а после его смерти вдове, Ольге Петровне. В январе 1889 г. ее не стало, [243] по духовному завещанию дом поступил в собственность старшей дочери – Варвары, в замужестве Олсуфьевой. Ее сестры Елизавета (по мужу Пешкова) и Мария (по мужу Суходольская) получили по завещанию соответственно 14 000 и 4650 рублей. [244] 28 апреля 1889 г. новая домовладелица обращается в правление Кредитного общества с просьбой о выдаче ей под залог имущества долговременной ссуды. [245] Опись с оценкой дома, произведенная 8 мая 1889 г. архитектором Х.Ф. Тацки, позволяет представить, каким он был в конце XIX в.
242
Директором богадельни был пастор Артур Рейнович Мальмгрепн, управляющим дома – Роберт Егорович Крамер, надзирательницей над сестрами милосердия была Ида Рудольфовна Гриман. «Весь Петербург» на 1902 г.
243
История дома № 18 прослежена нами по делу № 6579 правления Санкт-Петербургского городского кредитного общества о залоге имущества с 1889 по 1908 г. Дело открывается заявлением О.П. Есиповой о предоставлении ей ссуды под залог дома. ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 6579.
244
Указанное дело. Из этого же завещания мы узнаем, что сестры ежегодно должны выдавать родной бабке, вдове статского советника Леокадии Григорьевне Секретаревой, одну тысячу рублей, «по 333 рубля 38 копеек в год каждая». Имя Леокадии Григорьевны Секретаревой всплывает в материалах дела еще раз в «Свидетельстве о смерти», из которого мы узнаем, что она «скончалась от острого катара мелких бронхов» 12 марта 1894 г., на 90-м году жизни, «приобщена святых тайн» в Римско-католической приходской церкви Святой Екатерина и похоронена 14 марта «на Выборгском Римско-католическом кладбище».
245
Указанное дело.
Улица Чехова, дом № 18. Построен в 1895 г., арх. П.И. Балинский
Имущество включало в себя «каменный на подвалах двухэтажный, со стороны двора трехэтажный лицевой угловой дом, с таковым же трехэтажным, частью на подвалах, флигелем по правой стороне двора», «каменный двухэтажный флигель по левой границе двора», еще один «каменный двухэтажный флигель по левой границе двора», «каменные двухэтажные службы по левой границе двора», наконец, «каменную одноэтажную службу по правой границе двора». [246] В доме на 1889 г. 17 квартир, из которых четыре в лицевом доме – «барские». В самой большой и роскошной жил граф А.А. Крейц, который снимал также прачечную, каретный сарай и «конюшню на два стойла», годовая плата составляла баснословную по тем временам сумму в 2800 рублей. Сама домовладелица жила в восьмикомнатной квартире. [247] В 11 квартирах были устроены ватерклозеты и раковины. Средний валовой доход с дома составлял в то время 9860 рублей, значительно меньше, чем во многих других домах Эртелева переулка. [248]
246
Указанное дело.
247
Указанное дело.
248
Помимо «барских» в доме имелись 4 трехкомнатные и по 5 двухкомнатных и однокомнатных квартир. Две квартиры, десятикомнатную и восьмикомнатную, занимал поручик А.А. Моллер. В одной из трехкомнатных квартир проживала родственница домовладелицы, дочь коллежского асессора С.П. Олсуфьева. Другую трехкомнатную квартиру занимал домоправитель «Ржевский мещанин» Федор Емельянович Суетинов, выступавший ходатаем по делам Варвары Петровны. В остальных квартирах жили мещане, крестьяне, иконописец А.Д. Каузов, унтер-офицерская вдова – типичные обитатели Эртелева переулка.
Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества постановило назначить В.П. Олсуфьевой «в ссуду на 36-летний срок пятьдесят шесть тысяч девятьсот рублей». Когда 13 ноября 1894 г. Варвара Петровна вновь обратилась в правление Кредитного общества с заявлением о своем желании «перезаложить дом на очередные 36 лет», архитектор А. Климентьев в описи с оценкой дома отмечал, «что капитальных изменений в нем не произошло, за исключением небольшой перепланировки – квартир стало на две меньше, т. е. 15». По-прежнему больше всех комнат (17!) в квартире № 1 занимал граф А.А. Крейц, самый примечательный жилец дома, в квартире № 3 (бывших № 2 и № 7), состоящей из 12 комнат, жила сама Варвара Петровна. За ней в этом же доме записана еще одна двухкомнатная квартира; ее муж, статский советник П.П. Олсуфьев, занимал, помимо того, еще и пятикомнатную квартиру.
В 1895 г. в многолетней истории дома произошел важный поворот: имущество Варвары Петровны «перешло во владение лекаря лейб-гвардии Московского полка Николая Николаевича Войцеховича». Новый домовладелец задумал капитальную перестройку дома, и в 1896 г. на этом участке («частью вновь построены и частью перестроены с нанесением двух этажей») появился нынешний каменный 4-этажный дом на подвалах.
Значительно возросло число комфортабельных многокомнатных квартир, в доме на 1896 г. было 3 десятикомнатных, пять восьмикомнатных, по 3 шести– и пятикомнатных и только по одной трехкомнатной и двухкомнатной квартире. В них были установлены 10 каминов, 30 ватерклозетов, 18 раковин и 10 ванн. На порядок возросла и годовая плата за них: от самой дорогой, десятикомнатной, оцененной домовладельцем в 3500 рублей, до средних, пяти– и шестикомнатных, за которые установили плату в 1500 рублей. Справедливости ради надо отметить, что оценочная комиссия посчитала назначенную квартплату завышенной и существенно снизила ее на 500–800 рублей в год.
По всей видимости в годы капитальной перестройки дома здесь не было жильцов, о чем свидетельствует и безымянная «Ведомость о доходах» за октябрь 1896 г. Кроме того, архитектор А.М. Ковшаров рекомендовал Городскому кредитному обществу удержать с Н.Н. Войцеховича 6 тысяч рублей до завершения всех строительных работ. Эти деньги, как видно из дела, были возвращены ему только в июле 1897 г., а через год вновь отстроенный дом от Н.Н. Войцеховича перешел во владение Российского общества застрахованных капиталов и доходов по акту купчей прочности и принадлежал ему до Октябрьской революции. Ныне здесь размещается Некрасовский телефонный узел.
В 1918 г. все дома в Эртелевом переулке национализировались и перешли под управление домкомов, начался процесс уплотнения, бывшие барские квартиры становятся многонаселенными коммуналками.
Совершив путешествие во времени, вернемся теперь к началу улицы и попытаемся создать ее архитектурный портрет.
Архитектурный портрет улицы
Несмотря на то что появление улицы относится к концу XVIII в., ее архитектурный облик сложился во второй половине XIX в. и целиком складывается в эпоху эклектики. Здесь не сохранилось ни одного здания, возведенного в классическом стиле, хотя, как отмечалось, на более ранних этапах строительства такие дома с классическими портиками на улице были, но нет и построек в стиле модерн. Два дома построены в советское время: здание школы (ныне – милиции) на участке дома № 15, являющееся типичным для архитектуры Ленинграда 1960-х гг., и дом под тройным № 12–16, относящийся к 1940-м гг.