Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени
Шрифт:
Майор Афанасьев положил часы себе в карман:
— Три дня тебе, Фери, — и поднял для наглядности руку с оттопыренными тремя пальцами. — Если через три дня не добудешь новой покрышки для «кадета», золотых часов тебе больше не видать. И продуктов тоже. И вообще, угодишь к Петеру Габору за вредительство и саботаж.
Что такое вредительство, Фери еще не знал. Зато очень хорошо знал, кто такой Петер Габор. Это был человек, возглавлявший контрразведку новой власти. Страшные истории о нем ползли по всей Венгрии.
Разозленный, обиженный, напуганный Фери отошел в сторонку
Под ногу попалась какая-то невзрачная деревяшка, сантиметра на два высунувшаяся из-под земли. Давая выход злости, Фери размахнулся и пнул ее изо всех сил.
И тут же завопил не своим голосом от боли, смяв гармошкой лицо и прыгая на одной ноге. Подошва лакированной туфли отлетела далеко в сторону.
Подошли другие шоферы, в том числе и венгры, стали осторожно пинать проявившую такой крутой норов деревяшку.
— Камень! — сказал один.
— Точно, — подтвердил другой, — да и немаленький.
— Корень дерева, — высказался третий. — Дерево срубили, а пенек остался.
— Нем, нем! — отрицательно качал головой один из венгров. — Ящик.
Фери все еще прыгал на одной ноге, унимая медленно стихавшую боль. Кто-то сбегал за лопатой.
Подкопали деревяшку с одного края, с другого.
Что-то непонятное!
— Мать честная!— дошло наконец-то до кого-то из ребят, успевшего в свои восемнадцать лет побывать на фронте. — Ящик из-под немецких мин большого калибра! Да перестаньте же ковырять лопатой, взлетим на воздух.
Влекомый своей безошибочной интуицией, на месте происшествия возник майор Афанасьев.
— Всем отойти на пять шагов от непонятного предмета, — скомандовал он. — Рядовой Якушин, назначаетесь вроде как начальником неопознанного объекта. Никого не допускать — под вашу персональную ответственность. А я побежал докладывать начальству.
Начальство высказало предположение, что в районе деревяшки заложена мина, которая в любой момент может взорваться. Тотчас же были оповещены об опасной находке комендант Будапешта генерал Замерцев и командир охранного полка НКВД.
Оглашая окрестные кварталы механическими воплями и частым боем колоколов, прибыли пожарные машины, команда бойцов оцепления, рота саперов со своими загадочными инструментами. В считанные минуты были эвакуированы в безопасные места все работники отделения, жители близлежащих домов.
Саперы, действуя то миноискателями, то голыми руками, начали осторожно раскапывать предполагаемую минную ловушку.
И обнаружили — только не ловушку, а нечто другое. Вдоль забора обнажились уложенные рядком три больших серо-коричневых ящика с надписью на немецком языке «Минен» и еще какими-то цифрами и буквами.
Прошло томительных полтора часа. За это время саперы выяснили, что ящики между собой не соединены. Значит, это не единый заряд. Стали осторожно, миллиметр за миллиметром, вскрывать одну за другой крышки ящиков.
В первом ящике, под слоем бумаги, аккуратно сложены старинные серебряные предметы, в основном, графские родовые ценности с гербами.
Во втором ящике — серебряная столовая утварь: ножи, вилки, ложки всяких калибров, чайники,
В третьем — массивные серебряные украшения, статуэтки, художественное литье...
Всего, как сказано в тут же сделанной описи, в кладе обнаружено шестьсот шестьдесят три серебряных предмета общим весом в три с половиной центнера. Находка была официально вручена будапештской комендатуре для последующей передачи в государственную казну.
Когда выяснилось, что никакой опасности взрыва нет и не было, улица Королевы Вильгельмины возликовала. Все выскочили из своих укрытий и кинулись во двор отделения, чтобы удостовериться, каких ценностей лишился бежавший граф, которому принадлежал дворец-особняк. Кстати, графа за отвратительный характер, за постоянные свары с соседями с привлечением полиции, за судебные иски по всяким мелочным поводам дружно ненавидели все дома в округе.
Часовой НКВД у входа в здание ничего с этим нашествием веселых ликующих людей поделать не мог. Да и как отличишь в таком столпотворении работников отделения от жителей соседних домов: и те и другие, за редким исключением, в штатском. Часовой, прижатый к калитке, только повторял растерянно: «Назад, назад! Низя! Низя!»
Но кто его слушал!
И здесь интуиция майора Афанасьева опять не подкачала. Каким-то непостижимым образом он усмотрел, что кто-то из толпы, приникшей к ящикам с серебром, тихонечко, шаг за шагом, пятясь, пробрался ко входу в подвал флигеля. А там хранился неприкосновенный запас горючего. Неизвестный нырнул в открытую, с болтающимся замком на петле дверь подвала. Видно, перед всем этим столпотворением кто-то из шоферов спускался в подвал за бензином да так и оставил незапертым вход.
«Поджигатель», — мелькнуло в голове у бдительного Афанасьева, и он, выдернув из кобуры пистолет, кинулся к подвалу.
На середине лестницы, ведущей к бочкам с горючим, стоял высокий парень лет двадцати в новеньком комбинезоне и подпрыгивал на ступеньках, вроде бы испытывая их на прочность.
— Ты что здесь делаешь, гаденыш? — заорал Афанасьев, наставив на него пистолет. — Фойер [12] , да? Взорвать не удалось, теперь подпалить решил?
— Никс фойер! Никс фойер! — отчаянно вопил парень, на всякий случай задрав вверх руки.
12
Фойер — огонь (нем.).
— А ну, выходи!
Отведя парня под дулом пистолета в укромный угол хозяйственного двора, майор Афанасьев с помощью двух других шоферов заставил его разоблачиться до трусов и тщательно обыскал все вещи. Но ни спичек, ни зажигалки, ни даже кремня с трутнем не обнаружил.
— Зачем лазил в подвал! Зачем? Ну, говори!
Парень что-то перепуганно лопотал по-венгерски, завороженно не спуская глаз с пистолета, опасно дергавшегося в руке темпераментного майора Афанасьева.
— Ничего не понимаю, что ты там бормочешь! — грохотал Афанасьев. — Фери, Фери, бегом сюда, переведи!