Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени
Шрифт:
— Да кто ж знал, что это связано с графенком?
— Вы не знали, а старший лейтенант тем более.
Майор Афанасьев хмыкнул, не решаясь возражать.
— А дежурных по двору из рядовых и сержантов на ночь ставите?
— А то как же! — он смущенно откашлялся. — С сегодняшнего вечера будут как штык, товарищ подполковник!
И опять покашлял в кулак.
— Вот видите! А ведь я вам две недели назад говорил... И еще с Аннушкой надо поговорить. Молодой граф, видать, ей еще в те времена голову кружил. Вот она ему и выбалтывает по прежней привычке, что у нас тут происходит.
— Я ее сейчас же уволю! — взвился майор Афанасьев. — С волчьим билетом. А то еще
— Вот-вот, как раз подходящий случай... Нет уж, отставить! С Аннушкой я сам поговорю.
— Сердце у вас больно мягкое, товарищ подполковник. Она, можно сказать, как самый настоящий изменник родины. А вы будете с ней цацкаться, разговоры разговаривать. Нет, под трибунал, самое милое дело!
— Я сказал! — слегка повысил голос Гуркин. — Пришлите ее ко мне. И без угроз, пожалуйста. Просто скажите — начальник вызывает. А сами выполняйте то, что вам приказано.
— Слушаюсь!
Майор Афанасьев торопливо вышел, опасаясь, очевидно, схлопотать еще какую-нибудь неприятность. Нет, он ничего не говорит. Подполковник Гуркин начальник не из самых дурных. Но уж если взъестся на тебя за микроскопическую оплошность, то уж лучше побыстрее закатиться за горизонт.
А со мной подполковник Гуркин повел гораздо более серьезный разговор.
— У вас в районном отделе народной полиции, кажется, есть знакомые?
Я в который раз удивился информированности своего начальника. Вот сидит, казалось бы, по целым дням у себя в кабинете. Ездит, да и то нечасто, только по всяким начальникам да по вечерам в театры. А вот знает все про всех и каждого.
— Есть кое-кто, — сдержанно подтвердил я. — И в конторе Петера Габора тоже.
Он поморщился:
— Не уподобляйтесь майору Афанасьеву... Нет, Петера Габора оставим на сей раз в покое. А вот народная полиция могла бы нам слегка помочь. Словом, надо попытаться высветить, хотя бы для внутреннего употребления, личность их молодого сиятельства. Может быть, затеваем фронтовую операцию, а окажется — пшик!..
Народной полицией я занялся в то же утро. Ребята рекомендовали мне старого опытного сыщика, работавшего в отделе по уголовным делам еще чуть ли не с первых лет регентского правления Хорти, но вполне порядочного человека. Носил он кличку Усач и я почему-то представлял себе полноватого старичка с аккуратно подстриженными под Гитлера усиками.
Оказалось, он гораздо больше подходил бы под другую кличку — Дон Кихот. Тощий, высоченный, с костлявыми конечностями, жидкой седоватой бороденкой и воинственно торчащими ухоженными усами, которые он на ночь, чтобы не смять, по всей вероятности, упаковывал в специальные жесткие футляры. Сходство с рыцарем печального образа удачно дополняла редко встречающаяся шляпа типа сомбреро, с непомерно скромной тульей, почти не видной за широченными полями.
Но сыщик весьма толковый. Он ничего не записывал, ничего не спрашивал. Внимательно выслушал меня и произнес только два слова:
— Этого знаю.
И уже на другой день нарисовал четкий портрет интересующего меня лица в двух измерениях.
Измерение первое. Ученик механика в известной автомобильной мастерской Дьердя Фаркаша. Получает весьма скромное, соответствующее его должности жалованье. Снимает маленькую клетушку для прислуги в доме на улице Дохань, у вдовы Кардош Каройне, восьмидесятилетней старухи. От родителей действительно отрекся, написав в официальном заявлении, что классово прозрел под влиянием прочитанной марксистской литературы и не хочет иметь ничего общего с эксплуататорами трудящихся людей. Образ жизни, по словам квартирной хозяйки, безупречен.
Второе измерение. Владелец автомастерской Дьердь Фаркаш ряд лет обслуживал четыре легковые машины отца интересующего нас лица. Жалование получает гораздо большее, чем официально считается, из денег, оставленных механику в этих целях его близкими. На работу является неаккуратно, особенно по утрам. Под псевдонимом «клетушки для прислуги» скрывается большая, шикарно обставленная гостиная. Между прочим, Кардош Каройне лет десять назад была управительницей в резиденции графа. Интересующее нас лицо имеет собственный автомобиль — черного цвета «вандерер», держит его в престижном гараже. Любит злачные места, небезуспешно приударяет за популярными артистками оперетты и варьете. В настоящее время — за Дери Шари, звездой опереточных шоу, почти ежедневно шлет ей дорогие букеты цветов, гуляет с ней в самых шикарных будапештских ресторанах. Часто навещает район своего родового особняка, избегая появляться вблизи. Но его засекли, когда он наблюдал за двором здания в бинокль из окон лестничных клеток близлежащих домов. С родителями, проживающими теперь в Вене, письменной связи действительно не имеет. По телефонам, к которым у него есть постоянный доступ (например в автомастерской или на квартире Кардош Каройне), тоже разговоры с Веной не зарегистрированы. Однако неоднократно замечен на окраинных телефонных станциях, откуда можно без помех связаться с различными городами, в том числе и с заграницей...
Да, Дон Кихот свое дело знал блестяще.
Теперь оставался еще разговор с Дери Шари, пышнотелой дивой опереточных шоу.
До нее я добрался через знакомого, чрезвычайно популярного комика оперетты Кальмана Латабара. Поняв меня по-своему и заговорщицки подмигивая, он сразу предупредил, что чем меньше с ней церемоний, тем больше надежды на успех. После спектакля завел меня в ее артистическую уборную и представил коротко и четко, в свойственной ему комической манере:
— Поздравляю, Шари, новый поклонник. Русский полковник!
— О!
— Из ГПУ, — добавил он и сразу смылся.
Дери Шари, уже не первой свежести, но все еще красивая моложавая женщина, обладала, как тут же выяснилось, еще и острым логическим умом.
— Если из ГПУ, Латабар не сказал бы. Значит... Погодите, погодите, попробую угадать... Комендатура?.. Нет, они в одиночку не ходят... Уж не из так благосклонно относящегося к нашей братии-лицедеям учреждения на улице Королевы Вильгельмины?
Пришлось, улыбаясь, подтвердить.
— Спасибо! — и привычно приняла букет цветов, который я до сих пор, согласно местным правилам этикета, держал за спиной. — О, шикарный букет! Спасибо... На свои деньги куплены? Или на казенные?
— Как вам сказать? У нас все деньги считаются народными,
— И услуги за подаренные цветы оказываются тоже всему народу?
Остра на язычок, ничего не скажешь!
Наконец, отпустив еще несколько двусмысленных колкостей, она унялась.
— Если вам от меня ничего более существенного не требуется, то начинайте задавать свои вопросы. Вы ведь за этим пришли, не так ли?
— Честно говоря, я хотел пригласить вас в ресторан на ужин.
— И задавать свои вопросы там? Признаться, я не склонна соединять приятное с полезным, тем более, что на сегодня я уже приглашена, — и посмотрела на часы. — Через полчаса за мной придут. Вернее, приедут.