Улика
Шрифт:
В час я перезвонила и получила еще пару децибел ее крика. Д-да, леди была горяча. Теперь придется пользоваться слуховым рожком.
Если бы я работала на чей-нибудь счет, я помчалась бы в аэропорт Санта-Терезы и запрыгнула бы в самолет, держащий курс на Даллас. Я могу быть очень даже расточительной с чужими деньгами. Когда же дело касается моих собственных, приходится быть экономной.
Я села в машину и отправилась к полицейскому участку. Джон Робб, мой обычный источник секретной информации, был за городом. Сержант Шиффман, заменяющий его, был далеко не так расторопен, к тому же он не был расположен нарушать инструкцию, поэтому я миновала его и направилась прямо к Эмеральде, чернокожему клерку
Я облокотилась на стойку в приемной, ожидая, пока она не закончит печатать. Она не торопилась со мной пообщаться, видимо чувствуя, что ничего хорошего я ей не скажу. Ей было за сорок, и цвет ее кожи был близок к тому оттенку, какой часто бывает у сигар. Волосы у нее были коротко подстрижены и кудряшки плотно облегали голову, блестящие, словно мокрые, с седыми кончиками. В ней, пожалуй, фунтов пятьдесят лишнего весу, и все это теснится в области талии, живота и поясницы.
— Ага,— сказала она мне, подойдя поближе. Голос у нее гораздо тоньше, чем можно было бы ожидать от женщины такой комплекции, она говорит немного в нос, и слегка картавит.— Что вы хотите? Я прямо уж боюсь спрашивать.
На ней обычная их форма: юбка цвета морской волны, белая блузка с короткими рукавами, накрахмаленная и чистая, которая оттеняла ее кожу цвета табака. На рукаве у нее было вышито «Полицейский департамент Санта-Терезы», но вообще-то она гражданский клерк.
— Здравствуйте, Эмеральда. Как дела?
— Очень занята. Вы лучше сразу выкладывайте, что вам нужно,— сказала она.
— Мне нужно, чтобы вы одну вещь для меня посмотрели.
— Опять? Меня из-за вас того и гляди уволят, не сегодня, так завтра. Ну что там еще? — Все это прозвучало не так грубо, потому что она при этом хитро улыбнулась, так, что у нее на щеках появились ямочки.
— Самоубийство, совершенное два года назад,— сказала я.— Парня звали Хью Кейс.
Она уставилась на меня. «Ой-ей-ей»,— подумала я.
— Вы знаете, о ком я говорю?
— Естественно, я знаю. Удивляюсь, что вы не знаете.
— А что там было? Мне кажется, что-то совсем обычное.
Она засмеялась над моими словами.
— Нет, милочка, вовсе нет. Ха-ха. Лейтенант Долан так злится, когда слышит это имя.
— С чего это вдруг?
— С чего? Потому что улики пропали, вот с чего. Я знаю двоих ребят, которых уволили из-за этого дела из Св. Терри.
Госпиталь Св. Терри в Санта-Терезе — это госпиталь, где находится морг.
— Какие же улики там пропали? — спросила я.
— Анализы крови, мочи, образцы тканей, все. Не только его анализы пропали. Посыльный забрал их в тот день и доставил в полицию графства, и больше их никто не видел.
— Боже мой. А что же тело? Они что, не могли сделать все заново?
Эмеральда покачала головой.
— Мистера Кейса кремировали к тому времени, когда обнаружилось, что анализы пропали. Миссис, как это… развеяла прах над морем.
— О черт, вы шутите.
— Нет, мадам, вскрытие было произведено, и доктор Йи отправил тело в морг. Миссис Кейс не хотела никаких похорон, и поэтому она распорядилась, чтобы его кремировали. Его и не стало. Ну, мы здесь и побегали тогда. Доктор Йи весь госпиталь на уши поставил. И ничего не нашел. Лейтенант Долан был зол как собака. Теперь, как я слышала, у них более строгие порядки. Служба безопасности не та, что раньше.
— А какие были версии? Их действительно украли?
— Не задавайте мне таких вопросов. Я вам уже сказала, тогда много чего исчезло, так что в госпитале ничего путного придумать по этому поводу не могли. Может, это была ошибка какая-нибудь. Может быть, кто-нибудь
— А почему этим занимался Долан? Я думала, это было самоубийство.
— Вы ведь знаете, это решается, только когда будут получены все заключения.
— Да, сказала я.— Мне просто интересно, может быть, у лейтенанта с самого начала были какие-нибудь подозрения.
— Они у него есть всегда. Еще больше у него появится, когда он увидит, что вы здесь что-то разнюхиваете. Мне надо работать. И никому не рассказывайте то, что я вам сказала.
Я поехала в паталогоанатомическое отделение Св. Терри и поговорила там с одним из лаборантов, с которым мы раньше вместе работали. Он подтвердил все сказанное Эмеральдой и добавил несколько деталей. Из того, что он сказал, выходило, что курьер из следственного департамента совершал ежедневный объезд лаборатории. Анализы, которые он должен был забрать, были запечатаны, надписаны и помещены в отдельные холодильные камеры, как продукты пикника. «Корзинка с лакомствами» находилась в холодильнике в лаборатории, пока не приехал курьер. Техник из лаборатории ее оттуда забрал. Курьер за нее расписался и вместе с ней уехал. «Материалы» Хью Кейса, как изысканно именовала их моя знакомая, больше нигде не объявлялись после того, как покинули лабораторию. Исчезли ли они по дороге или после того как их доставили в следственный департамент, никто это не знает. Госпитальная служащая поклялась, что она отдала их курьеру и подписала при этом соответствующий документ. Она полагала, что корзинка доберется до пункта назначения, как это и происходило каждый день в течение долгих лет. Курьер помнил, как он загружал ее в машину, и полагал, что все это он и выгрузил в конце своего путешествия. Только через несколько дней, когда доктор Йи начал настаивать на получении результатов лабораторных токсикологических исследований, обнаружилось пропажа. К тому времени, как верно заметила Эмеральда, останки Хью Кейса были сожжены и пущены по ветру.
Я воспользовалась одним из телефонов-автоматов в вестибюле госпиталя, чтобы позвонить и узнать, когда улетает ближайший самолет на Даллас. Было одно место в самолете, вылетающем в три часа на Лос-Анджелес и прибывающем туда в три тридцать пять. После двух часов ожидания я смогу улететь оттуда в Даллас и быть там в десять тридцать пять по местному времени. Если Лида является в бар в три часа дня и работает восьмичасовую смену, то она уходит где-то в одиннадцать. Если я где-нибудь задержусь по дороге, я уже не смогу с ней связаться. В любом случае я не смогу до утра улететь обратно в Санта-Терезу, потому что аэропорт у нас закрывается в одиннадцать вечера. Все равно мне придется ночевать в Далласе. Один билет будет стоить мне две сотни долларов, а мысль о том, что придется сверх того платить за гостиницу, привела меня в неприятное состояние духа. Конечно же, я могу прикорнуть и в каком-нибудь пластиковом креслице в зале аэропорта, но что-то эта мысль мне не понравилась. Также я не совсем представляю себе, как я буду питаться на те десять долларов, которые у меня с собой были. Я, наверное, даже не смогу забрать свой «Фольксваген» с платной стоянки, когда вернусь.
Мой дорожный агент Луп терпеливо дышала мне в ухо, пока я производила эти стремительные расчеты.
— Не хочется вас торопить, мисс Миллхоун, но у вас остается что-то около шести минут на то, чтобы принять решение.
Я посмотрела на часы. Было два часа семнадцать минут. Я сказала:
— Ладно, поехали.
— Ясно,— сказала она.
Она заказала мне билеты, я оплатила их моей кредитной карточкой Юнайтед. Черт подери все это, но нужно что-то решать.
Луп сказала, что билеты я получу в кассе. Я положила трубку, покинула госпиталь и поехала в аэропорт.