Улики горят синим пламенем
Шрифт:
– Ни фига себе, попали! – прокомментировал Крячко.
– Это точно, – поддержал его Гуров. – На ровном месте, да мордой об асфальт!
Генерал-майора Задумова в милиции знали если не все, то многие. В далеком прошлом он начал службу в должности замполита пожарной части. Там его прозвали «совестью отдела». Высокая принципиальность на партийных собраниях и беспримерная подлость в служебных и бытовых мелочах позволили ему быстро подняться по служебной лестнице. Эти холуйские качества сочетались в нем с дремучим невежеством во всем, что касалось
Полную профессиональную непригодность Задумов компенсировал собачьей преданностью начальству и хамским презрением в отношении подчиненных. Не существовало приказа, который он не выполнил бы точно и в срок. В годы разброда и шатаний такой кадр ценился особенно высоко. Но и должность ему подобрать было непросто.
Так Задумов оказался в Генеральной прокуратуре. Там сразу не разобрались и откомандировали его в Швейцарию искать пресловутое золото партии. Задумов проторчал в Швейцарии целый год, никакого золота не нашел и вернулся несолоно хлебавши. Обнаружил он там разве что только вкусный шоколад, за это и получил по возвращении кличку Альпенгольд.
Некоторое время – к счастью, недолго – он командовал спортивным клубом и развалил его до основания. После этого ему поручили ведомственную газету «На страже порядка». После того как в газете стали печатать одни передовицы, ею перестали пользоваться даже административно арестованные, сидя в сортирах.
Погоняв Задумова с равным неуспехом по разным руководящим должностям, его благополучно вывели за штат. Теперь его время от времени бросали на усиление в те места, где в этом не было никакой необходимости. Старались только не дать ему возможности наломать дров и проклинали того идиота-кадровика, который пропустил его документы на присвоение генерала. Теперь Задумов получил новую кличку – Резерв Ставки.
Генерал Орлов долго хмурился, кряхтел и наконец признался:
– Скажу честно, Задумова прочат на мое место. Так что от вашей работы будет зависеть не только ваше будущее, но и мое тоже. Не раскроете преступления – получите взыскание, раскроете – обретете себе в начальники круглого идиота.
Гуров и Крячко недоуменно переглянулись. Но сюрпризы на этом не кончились.
– А заместителем к Задумову назначен ваш лучший друг, – продолжил Орлов.
– Неужели ты? – неловко пошутил Гуров.
– Можешь угадывать до трех раз. Думай!
По тону генерала Крячко угадал самое страшное:
– Капец?!
– Он. Сбор вашей сводной группы назначен на двенадцать. Просьба не опаздывать.
Расходились все молча и в подавленном состоянии.
За оставшееся до двенадцати часов время полковникам нужно было оформить, подшить и убрать в дальний ящик сейфа все дела по пропавшим автовладельцам. Меньше всего сыщики предполагали, что к этим материалам им придется вернуться в самом скором времени. Заниматься конторской работой не хотелось никому. Гуров сел к телефону.
Он принялся звонить начальнику МУРа Голованову. Когда-то тот был его учеником. Его лучшим учеником, как иногда с улыбкой говорил Гуров. Голованов был лет на десять моложе, но уже достиг генеральских звезд. Несмотря на это, он продолжал относиться к бывшему наставнику с большим уважением и обращался исключительно на «вы». Голованов оказался на месте. Гуров назвался, и их сразу же соединили.
– Алло, Виктор? Гуров говорит.
– Лев Иванович? Давненько не пересекались! Чем могу?
Гуров в двух словах объяснил, что интересуется делом по исчезновению журналиста Дорохова.
– Им майор Базылев занимается, – ответил начальник МУРа. – Может, помните, высокий такой, рыжий. Толковый мужик. А что, забрать дело хотите? Не отдадим.
– Да нет, наоборот, – успокоил его Гуров. – Помочь хочу. Есть кое-какая информация. Так я сейчас подъеду? Или Станислава подошлю.
Так он сказал, потому что увидел, как Крячко жестами выражает непреоборимое желание немедленно отправиться на Петровку, 38 за материалами дела. Станислав готов был ехать куда угодно и когда угодно, лишь бы не заниматься «канцелярией», как он это называл. Гуров отнесся к этому с пониманием.
Крячко тут же умчался, и сыщик в одиночестве принялся ворочать пухлые папки. Некоторые из них уже успели немного запылиться.
После ухода Станислава не прошло и пяти минут, как дверь в кабинет распахнулась.
– Что, галоши забыл? – не поднимая головы, спросил Гуров.
Он не сомневался, что это вернулся Крячко.
Но в дверях стоял подполковник Капец.
– П-п-почему галоши? – несколько растерялся он.
Гуров поднял на него взгляд и нахмурился:
– Тебе чего?
Капец расплылся в омерзительной улыбке:
– Ну, зачем же так нелюбезно? Нам же теперь вместе работать. Сотрудничать. Будем чаще видеться. А где же полковник Крячко?
– Это ты у своей наружки поинтересуйся! – рявкнул Гуров. – В рапорте у них посмотри, там должно быть все отмечено. Вали отсюда, не мешай!
Морда Капца сразу скисла и скукожилась. Он попятился, зацепился за порог и захлопнул за собой дверь.
Теперь Гуров мог наконец сосредоточиться на ненавистном занятии. Постепенно он так втянулся в него, что не заметил, как пролетело время. Ему показалось, что он только-только выпроводил Капца, как дверь распахнулась снова.
– Слушай, ты уже совсем задолбал! – обрушился на вошедшего Гуров.
– Я? Когда? – Крячко, а это был он, застыл в легком недоумении.
– Тьфу, я думал, ты – Капец! – выругался Гуров.
Крячко почесал затылок:
– А что, разве похож? Тогда надо срочно делать пластическую операцию.
Гуров с тихой яростью отбросил очередную пыльную папку и уставился на друга.
– Ну, что у нас плохого? Колись, не тяни!
Крячко с видом триумфатора прошелся по кабинету. Шествие получилось скромным – в два шага. Потом сел за свой стол и приступил к рассказу: