Улики горят синим пламенем
Шрифт:
На охранников, которые сунулись за ним следом, привычно цыкнул:
– Держать дистанцию!
Те послушно отстали. Никита Леонидович потрусил вдоль сквера. Гендель семенил позади. На бегу Никита Леонидович думал. И подумать ему было о чем.
В последнее время Никите Леонидовичу не нравился его племянник Ростик. И идеи его креативные не нравились, даже пугали. Этот самонадеянный засранец заваливал одно дело за другим. Да еще и обворовывал родного дядю.
Но сейчас Ростик был ему очень нужен. Через него Никита Леонидович осуществлял руководство бандой урюпинских. Бандитов
И сейчас с гаражами проблему, считай, почти решил. Пошел народ в гаражи, а сколько сопротивлялись, упирались! Да, не умеют у нас по-хорошему. Не хотят. Тут Ростик молодец, ничего не скажешь. Постарался. Только бы палку не перегнул. И его, Никиты Леонидовича, имя не замарал бы. А ведь может, подлец!
Темно-серый «Москвич» с затемненными стеклами появился неожиданно, с той стороны, где машины вовсе не ездят. Стекла опустились, и поначалу Никита Леонидович не расслышал выстрелов. Только когда Гендель тонко пронзительно взвизгнул и повис на поводке мертвой тяжестью, Вишневского клюнула догадка. Человеком он был сообразительным, потому и добился в жизни столь многого. Поэтому сразу понял, что в него стреляют.
Но тут вслед за догадкой Никиту Леонидовича клюнуло нечто более серьезное. Пуля, а за ней другая. Он упал. Это спасло его от целого града следующих пуль. Они буквально изрешетили стену мусорника, мимо которого он в этот момент пробегал.
Двое охранников по приказу хозяина держались от него на почтительном отдалении. Никита Леонидович терпеть не мог, когда ему «сопят в затылок», особенно во время вечерних прогулок-пробежек. И вот сейчас это обернулось бедой. В первый момент телохранители совершенно растерялись. Достать пистолеты, снять с предохранителя, передернуть затвор – на все это ушло непозволительно много времени.
Автоматные очереди срезали обоих телохранителей прежде, чем они успели изготовиться к бою. Темно-серый «Москвич» приблизился к месту, где упал Никита Леонидович. Дверцы распахнулись, и из машины выскочили двое с автоматами в руках. Третий вылез чуть позже, он тыкал пистолетом в разных направлениях и орал на автоматчиков.
– Где он? Куда уполз? Ищите! Если вы его не добьете, я сам вас добью!
Но на месте преступления остался только остывающий трупик несчастного Генделя. Ну, и тела охранников.
Гуров и Крячко наблюдали сцену битвы с первого кадра, сидя в «Мерседесе» Станислава. Выехали последить, а тут на тебе! Избиение младенцев. Начало стрельбы стало для сыщиков такой же неожиданностью, как и для самого Вишневского. Но к моменту, когда под огнем киллеров пали оба телохранителя, Гуров был уже готов действовать.
– Стас, твой левый, вали! – скомандовал он и покинул машину.
Крячко обладал столь же быстрой реакцией, как и его друг. И вместо того, чтобы начать выяснять – почему, собственно, Гуров командует, почему он, Станислав, должен стрелять именно в левого бандита и так далее, – Крячко поднял свой старенький «макар» и, не особенно целясь, выстрелил два раза. И не промазал.
Гуров в этот момент расправлялся с двумя другими киллерами. Первым выстрелом он влепил пулю в висок правому автоматчику, а затем принялся расстреливать их вождя с пистолетом. Бил по конечностям и ниже пояса, чтобы тот не смог сопротивляться или убежать, но сохранил способность болтать.
Убедившись, что достиг цели, Гуров обернулся к напарнику:
– Стас, ты в порядке? Вызывай «Скорую», а я поищу дядю. Он не мог далеко уползти.
Никита Леонидович действительно нашелся довольно скоро. Он забрался в мусорный бак и тихо скулил. Наверно, прощался с Генделем. Ясное дело, не с охранниками. На предложение Гурова вылезти он долго не поддавался, и полковнику пришлось силой выволакивать его суховатое тельце за шиворот.
– Уголовный розыск! – прорычал полковник в лицо Вишневскому. – Ты спасен!
– Я ранен! – хныкал Никита Леонидович.
– Сейчас «Скорая» приедет. Верь, тебя спасут!
Гуров перенес легкого, как тростинка, чиновника на травку, поближе к дороге. После этого пошел обследовать остальных участников трагедии. Оба телохранителя Вишневского не подавали признаков жизни. Каждому из них досталось по нескольку автоматных пуль. Сами они так и не успели выстрелить ни разу.
– Кремлевская школа, – выругался Гуров. – В «девятке» всегда лакеев готовили, а не бойцов.
Из бандитов двое, те, что были вооружены автоматами, также были мертвы. Одному пуля из гуровского «штайра» пробила голову, другому две пули от Станислава буквально разорвали горло.
– Точно «в яблочко», – указал Гуров на перебитый кадык бандита.
Третий киллер был жив. Приглядевшись, Гуров узнал в нем человека с видеозаписи Петровича – лидера урюпинских Демьяна. Он был ранен в руку, плечо и обе ноги, но, к счастью, ни артерии, ни другие крупные сосуды задеты не были.
– Живой, бандюга? – почти ласково спросил сыщик.
– Пошел на хер, мусорюга! – прорычал тот в ответ.
К ним подошел Крячко, доложил:
– «Скорую» вызвал, наши тоже скоро подъедут. Как он?
– Способен давать показания, – оценил его состояние Гуров. – Слышишь как ругается?
– А жертва?
Гуров посмотрел на хнычущего Вишневского.
– Будет жить, и наверняка лучше, чем мы с тобой, вместе взятые.
Из-за угла показалась «цветомузыка» – целый автопоезд с мигалками и сиренами. У Крячко хватило ума и сообразительности вызвать не просто «Скорую», а «реанимацию». Поэтому приехали они довольно быстро.
Следом катила милиция. Гуров издалека увидел огненно-рыжую шевелюру майора Базылева и немного расслабился.
– МУР приехал, – сообщил он Станиславу.
И направился к прибывшим оперативникам. Поздоровался.
– Что тут у вас стряслось? – спросил майор.
– Стреляли, – ответил Гуров и признался: – Просто жуть. Четверо уже остыли, двое еще теплые. Так что вызывай Гойду, другой не разберется. И побольше постовых в оцепление поставь. Сейчас пресса набежит, все на хрен затопчут. Шутка сказать – покушение на Вишневского!