Улитка в тарелке
Шрифт:
— Это же коровы! Я видела в одной книжке… Но Дрим сказал, что они давно вымерли, как динозавры.
Незаметно подвинувшись, мальчик встал у нее за спиной.— Они злые?
— Не знаю, — она пыталась припомнить. — Дрим был недоволен, что я взяла ту книжку. Он даже читать мне ее не стал.
Эви догадался:— Он и тут соврал! Знал он, что ничего они не вымерли. Они здесь и жили себе преспокойно.
Лица— Смотри, там человек! — вскрикнул Эви и выскочил вперед.
Мгновенно очнувшись, Мира ухватила его:— Подожди! А что это у него в руке? Смотри!
— Он бьет их! — ужаснулся мальчик. В глазах у него уже пульсировал страх.
Мира так рванула его за руку, что он чуть не упал:— Бежим!
Сделав несколько запинающихся шагов, Эви выпрямился и, стараясь не отставать, потрусил за ней. Мира стащила его с дороги в другую от коров сторону, и они побежали прямо по золотым колоскам, которые испуганно зашумели при их вторжении. Дотянув до первого березового островка, Эви упал на колени и уперся руками в землю, пытаясь отдышаться. На этот раз Мира не стала ни тянуть, ни упрекать его. Она и сама свалилась на землю, судорожно хватая воздух. В груди у нее что-то натянулось так больно, что ей казалось: вдохни поглубже, и там все порвется. Мира не представляла, что сейчас будет, но было больно и не хотелось пробовать… Отдышавшись, Эви сел рядом и хмуро сказал:— Вот так мир тут… А если нас тоже побьют?
— Мы же не коровы…
Мира знала, что это звучит не слишком-то убедительно, только что еще она могла сказать? Ее саму то, что произошло, напугало до смерти.— А их за что?
— За что? Может… Помнишь, как Руледа пнула Черныша? Он бутерброд ее хотел стащить.
— У этого человека никакого бутерброда не было, — возразил Эви. — Что они могли стащить?
— Ну, не стащить… Другое что-нибудь.
Он мрачно заключил:— Ты сама не знаешь, за что он их бил. И не заступайся! Здесь все хорошо, да? Просто отлично! Ты вбила это себе в голову и в другое даже верить не хочешь.
— Наверное, здесь тоже все по-разному, — нехотя согласилась Мира. — Как и у нас.
«Но там мы хоть у себя», — подумал Эви, но промолчал. Ему и самому казалось, что нехорошо все время ворчать и упрекать Миру, будто она силком потащила его сюда. А ведь он ничего не имел против того, чтоб немножко попутешествовать. Было противно, что он то и дело начинает ныть, но Эви ничего не мог с собой поделать. Что-то внутри него так и отталкивалось от всего, что он видел здесь, хотя все это было красиво. Эви слышал, как прозрачно позванивают золотистые колоски, и эти звуки были приятны. Но где-то за ними, пока еще далеко, уже нарастала другая, грозная музыка. Ему не удавалось понять, от чего она исходит, но он слышал ее. И она казалась голосом беды, о которой они с Мирой пока еще не подозревали. Ей Эви решил ничего не говорить, ведь эта мелодия могла звучать лишь в его голове. А если он поделится своим страхом, его станет в два раза больше…— Ну, что? — спросила Мира совсем робко. — Может, пойдем? Нас засмеют, если мы вот так вернемся…
Эви мгновенно представил ухмыляющуюся пасть Нирта и насмешливо подрагивающие губы Малса, и услышал противный хохоток Принка… Вернуться к ним с одними коровами в памяти значило добровольно отдать себя мальчишкам на растерзание. Им и года не хватит, чтобы вдоволь поиздеваться над ним…— Чего ты сидишь? — грубовато прикрикнул он. — Нечего тут рассиживаться…
Еще немного пройдя по колоскам, они опять вышли на дорогу и разом обернулись на коров. Теперь даже самые ближние казались маленькими, как кошки, а человек был не больше жука.— Черныш — маленький, вот Руледа его и пинает, — заметил Эви. — А коровы такие здоровые! Лягнули бы его, как следует…
«Дрим больше Руледы, но никого же не пинает», — подумала Мира. Свою ненависть к нему она уже растеряла, а под ней оказалось все то же нетерпение увидеть его. Для это нужно было просто вернуться…— Идем, идем! — поторопила Мира, и Эви послушался.
Немного погодя, он сказал:— Тополь желтеть начал.
— Осень уже скоро…
— Но еще же не началась! Чего он пугает всех раньше времени?
Ненадолго задумавшись. Мира обстоятельно объяснила:— Вот ты вечно мерзнешь, а я — нет. Мы по-разному тепло чувствуем. Вот и тополь тоже… Ему, наверное, уже солнца не хватает.
— А соснам всегда много!
Она повторила то, чему учил ее Дрим:— Они называются вечнозелеными.
Однажды Руледа раздраженно спросила, решив, что девочка не слышит:— Зачем ты забиваешь ей голову? Это ведь ей не пригодится.
— Но сейчас это ее интересует, — сухо ответил он.
Руледа только плечами пожала. А Мира так и не смогла понять, почему все эти увлекательные вещи не могут ей пригодиться? «Вот ведь — уже пригодились!» — победоносно подумала она, бросив взгляд на веселую зелень сосен. Эви с тоской сказал:— Вот хорошо бы люди были вечновзрослыми. Почему людей не создают сразу большими?
— Может, не научились еще?
— Если когда-нибудь и научатся, нам-то что от этого?
— Ничего. А кому-то повезет.
— Ну, пусть, — согласился Эви и вдруг вскрикнул: — Смотри! Это что? Дома?
В груди у Миры что-то оборвалось: «Пришли!» Не замечая того, она пошла еще быстрее, отчаянно напрягая глаза. Вдали она и так видела лучше, чем любой из взрослых, но сейчас дело было не в зрении. Она не знала того, что могла рассмотреть. Если это и были дома, то ничуть не похожие на те, в которых жили они. Эти были огромные — стало ясно даже издали. А вскоре оказалось, что это множество маленьких домиков без крыш, но каждый со своим окном, и сидели они прямо один на другом. Некоторые окна были заключены в какие-то стеклянные ящики… Мира отметила, что когда им встретятся хорошие люди, нужно будет выяснить — зачем это? Крыш у этих домов не было вообще, даже на самом верху. Эви неожиданно стало жаль этих незнакомых ему людей… Совсем скоро листья начнут опадать, и пестрые причудливые комочки покроют покатые крыши тех домиков, где жили они с Мирой. А здешние люди этой красоты не увидят. Жалко их… Но Миру это, похоже, ничуть не огорчило. Повернув заигравшее радостью лицо и поблескивая глазами, она выпалила: