Улитка
Шрифт:
Потом его это вообще начало, скорее, раздражать. Безвольность голого тела, которое не очень-то просто ворочать на кушетке или в кресле. Хуже, чем у куклы, потому что тяжелее, суставы слишком гибкие, тела слишком аморфные.
Это неудобно – признался себе, наконец, Паук. Ему приелось. Уже были молодые и не очень, худые, полные. Скучно.
Но совсем не пользоваться безнаказанностью положения он не мог. Новая игра была вычурнее. Он раздевал их. Кого-то – частично, кого-то полностью, разглядывал, рассматривал, и – запоминал. В день он выбирал одну пациентку. Или – клиентку. Или кто они тут,
Он старательно запоминал ее формы, изгибы, впадины, иногда – старательно ощупывал. И вечером мастурбировал, сочиняя себе новую историю. Где они были: в постели, на пляже, в машине… Как она ему отдавалась: страстно или испуганно. Охотно – или наоборот. Но, главное было – наполнить эту историю теми эмоциями, которых совершенно не давали их безвольные тела в реальности.
Это был его самый надежный наркотик. Хотя доступ к подобным препаратам у него был в избытке. Старые, новые… еще не попавшие на рынок или веками проверенная классика.
Но о них он избегал даже думать. Глупая химия. Черт, да он даже пить почти бросил, насмотревшись на некоторые результаты.
Его привлекал мир тех чувств, которыми он сам управлял. Вечерами. И вместо непонятных веществ были просто тела.
Вообще, Мана была не совсем в его вкусе. Слишком мелкая, слишком хрупкая и угловатая. И пахла, как коренная обитательница помойки. Но время близилось к вечеру и никого лучше могло сегодня и не быть.
Паук отключил запись показаний, тем более, что они последние двадцать минут были совершенно стабильные, и подошел к Мане, обмякшей в кресле. Снял датчики, притянул ее к себе – она упала лбом на пряжку его ремня и начал задирать худи вверх.
Пальцы его правой руки скользнули по чему-то липкому, он на секунду замер от неожиданности, потом увидел свежую повязку на ее спине. Машинально обтер правую руку о халат, потом стянул с Мани худи и расположил на кресле.
Вид ее тела порадовал Паука не больше, чем Слизняка. Но по гораздо более широкому набору причин. Конечно же, впечатлений на вечер тут не наберешься…
Он наклонился, завороженно разглядывая раздувшиеся фурункулы. Вот откуда запах… Паук аккуратно потрогал одно из образований у Маны на левой руке – огромный фурункул несколько сантиметров в диаметре. Вздувшаяся плоть зеленоватого оттенка мягко поддалась под его прикосновением. Пауку показалось, что кожа в этом месте очень сильно истончилась и только и ждет подходящего момента, чтобы лопнуть, выплевывая наружу накопившийся гной.
Интересно, когда Шестнадцатый говорил, что, ей, возможно, все равно – какую причину он имел ввиду? Эти странные нарывы? От чего они?
Ему стало на мгновение жаль девчонку. Совсем молоденькая, худенькая, какая-то беззащитная…
Конечно, ее никто не заставлял идти в клинику, сама захотела заработать легких деньжат. Всегда так было – даже вечная проституция тоже имела свои обратные стороны и риски. Что лучше, и что выбрать?
Но, непонятно же, для чего ей деньги. Быстро заработать, потом пробухать с друзьями, потом опять быстро заработать.
Или родители какие-нибудь алкаши. И она просто вынуждена содержать себя.
Или и то и другое.
Но все равно почему-то Пауку было интересно.
Ему вдруг стало смешно – да, ему хотелось понять, что творится у нее в мозгах. Особенно после того, как там должны были начаться изменения. Поэтому, что ее сюда привело – на самом деле, не столь важно. Важно, к чему это теперь приведет ее.
Ладно, решил Паук, и принялся водворять худи обратно на Ману. Не его дело, пора вернуться к работе. Дурацкий день, но хоть что-то сделать надо.
Паук снова закрепил датчики и вставил Мане в вену бабочку для инъекций.
Антон Павлович никак не мог избавиться от навязчивой жвачки в голове. Не спасали даже мысли о том, что при исполнении, все лечение будет бесплатное, ему даже какие-то деньги положены… Все улетучивалось под напором монотонного потока: «Ну, какая сучка! Мелкая и порвала сухожилие мне, чашечку выбила! Откуда столько сил у этой доходяги? Дрянь подзаборная. Наплодят бомжей всяких. Ну, сука, ты подумай, а?! От горшка два вершка, воняет, как из помойки, а как дала! Чтобы она себе все пальцы переломала на ноге своей чертовой! И детей бы у нее никогда не было, суки такой!»
Он был незатейлив в своих мыслях и выражениях, дальше «суки» размышления не продвигались. Зато отчет о происшествии был более, чем красочный. Написал он быстро, вдохновенно, остановившись в конце концов на «подозрении на штамм сибирской язвы KR001, необходима изоляция». Пусть ловят, наплачется еще.
Как бы узнать, куда ее определят? Он бы этой дряни в глаза-то плюнул. Сучка подзаборная…
Сестру ее на носилки укладывали санитары, и ехал Антон Павлович в кабине, несмотря на протесты со стороны ноги. А то тоже, может, заразная, тем более, что там за дрянь у них в Муравейнике появилась, врачу знать не хотелось. Хотя лежать ему долго, операция, потом реабилитация, так что успеет все успокоиться. Наверное. Ну, сука какая, а!…
Метро постепенно пустело, наплыв людей, возвращающихся с работы, сошел на нет, и Мана спокойно выбралась на поверхность. Идти было три остановки, и никаких сил ждать автобуса у нее не было – уже в вагоне поезда она очень хотела начать мерить его шагами, может быть, перебежать в следующий… И сейчас очень спешным шагом, почти бегом, она направилась на встречу к своей матери. Та, конечно же, даже не писала ей больше, копит силы для массы упреков в том, что Мана добиралась слишком долго. И макароны же, точно.
О том, как сказать матери про Тангу, Мана думать просто не хотела. Не было ни слов, ни подходящего момента. Лишь только мысли сворачивали на эту тему, как тут же сами в испуге отшатывались. И как узнать, где она?
Неожиданно громко зазвонил мобильник. Странный короткий номер, буквально три цифры, но какое-то непонятное сочетание.
Она чуть задумалась, но все же приняла вызов.
– Гражданин, – раздался в трубке хорошо поставленный властный женский голос. – Ваше перемещение по городу может представлять опасность для эпидемиологической ситуации в столице. Оставайтесь на связи и прекратите перемещение, к вам уже направлена машина санитарно-эпидемиологической службы.