Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
– Судя по номеру, телефон находится где-то в Пятнадцатом округе, – сообщил ветеран Второго бюро.
– Что дальше?
– Телефонист вернется в туннель и перепроверит.
– Он позвонит нам?
– К счастью, он умеет водить мотоцикл. Он сказал, что будет на работе через девять минут, а с нами свяжется в течение часа.
– Превосходно!
– Не совсем. Он хочет получить пять тысяч франков.
– Мог бы попросить и в десять раз больше... Что значит «в течение часа»? Когда он позвонит?
– Вас не было минут тридцать – тридцать пять, а он связался со мной вскоре после того, как вы ушли. По-моему, он позвонит в ближайшие полчаса.
Зазвонил телефон, и вот перед ними адрес: бульвар Лефевр.
– Я ухожу, – заявил Джейсон Борн, забирая со стола пистолет Бернардина и засовывая в карманы две гранаты. – Не возражаете?
– Вы гость, – ответил специалист из Второго бюро, вытаскивая второй пистолет. – В Париже развелось столько карманников, что всегда хорошо иметь с собой запасной ствол... Что вы задумали?
– В моем распоряжении по крайней мере еще два часа, я хочу осмотреться.
– Один?!
– А как иначе? Если мы попросим о помощи, я рискую быть застреленным или провести остаток дней своих за решеткой. На меня повесят убийство в Бельгии, к которому я не имею никакого отношения...
Брендон Патрик Пьер Префонтен, бывший когда-то судьей первой инстанции в Бостоне, наблюдал, как безутешно рыдает Рэндолф Гейтс. Они находились в номере гостиницы «Риц-Карлтон»; Гейтс сидел на диване, подавшись вперед и закрыв лицо руками.
– О Боже! С каким ужасным шумом падают сильные мира сего! – воскликнул Брендон, наливая себе немного бурбона. – Значит, ты сел в калошу, Рэнди? Во французском стиле. Твой острый ум и императорская поступь не сильно тебе помогли, когда ты оказался в Париже, так? Надо было сидеть дома, на ферме, солдатик.
– Боже мой, Префонтен, ты не знаешь, что это такое! Я занимался организацией картеля – в нем должны были участвовать Париж, Бонн, Лондон, Нью-Йорк... с привлечением рабочей силы из Юго-Восточной Азии... Это предприятие должно было принести миллиарды, но меня похитили из «Плаза-Атене», засунули в машину и надели на глаза повязку. Потом меня швырнули в самолет и отправили в Марсель. Там со мной произошло самое ужасное: меня в течение шести недель держали в какой-то комнате и каждые несколько часов что-то впрыскивали... Приводили женщин, записывали это все на пленку... Я был сам не свой!
– Может быть, ты был той частью самого себя, в которой никогда не отдавал себе отчета, Дэнди-бой. Той самой частью, которая научилась из всего извлекать выгоду, если я правильно выражаюсь. Ты зарабатывал своим клиентам баснословные прибыли на бумаге, которые они потом пускали в биржевой оборот, и в результате терялись тысячи рабочих мест. О да, дорогой мой роялист, ты быстро получал прибыль.
– Ты не прав, судья...
– Так приятно вновь слышать это звание. Спасибо, Рэнди.
– Профсоюзы набрали силу... Это наносит вред промышленности. Многим компаниям для того, чтобы выжить, пришлось перенести финансовые операции за границу!
– И не говори! Странно, но в чем-то ты, вероятно, прав... неважно, мы отвлеклись. После твоего заключения в Марселе ты стал наркоманом. Да еще и видеофильмы, на которых прославленный адвокат был запечатлен в неприглядном виде.
– Что я мог сделать?! – завопил Гейтс. – Со мной покончили!
– Нам известно, что ты сделал. Ты стал агентом Шакала в финансовых кругах, где конкуренция считается обременительным багажом, который лучше всего потерять в дороге.
– Послушай, «картель», который мы собирались организовать, задевал бы интересы японцев и тайванцев. Они-то его и наняли... О Боже! Он меня убьет!!!
– Второй раз? – спросил судья.
– Что?
– Ты позабыл. Он считает, что ты уже убит... Благодаря мне.
– Мне предстоит выступить на нескольких судебных заседаниях, вскоре должны состояться слушания в конгрессе... На следующей неделе... Он узнает, что я жив!
– Не узнает, если ты не станешь высовываться.
– Я обязан! Мои клиенты ждут...
– Тогда я согласен с тобой, – перебил Префонтен, – он тебя убьет. Очень жаль, Рэнди.
– Что же мне делать?!
– Есть выход, Дэнди-бой. Ты решишь не только сегодняшнюю проблему, но и станешь свободным человеком. Разумеется, от тебя потребуются некоторые жертвы. Ну, для начала долгий период лечения в частном реабилитационном центре, но еще до этого ты должен решиться на сотрудничество с нами. Первое обеспечит тебе укрытие, второе – поимку и ликвидацию Карлоса-Шакала. Ты будешь свободен, Рэнди.
– Все, что угодно!!!
– Как ты связываешься с Шакалом?
– По телефону! Я знаю номер! – Гейтс, порывшись в карманах, вытащил бумажник и трясущимися пальцами начал копаться в нем. – Этот номер знают только четыре человека!
Префонтен получил первый почасовой гонорар в размере двадцати тысяч долларов, велел Рэнди отправляться домой, попросить у Эдит прощения и быть готовым завтра исчезнуть из Бостона. Префонтен слышал об одной частной лечебнице в Миннеаполисе, где богатые люди инкогнито могут получить нужную им помощь; утром он обязательно выяснит подробности и позвонит Гейтсу. Тогда же они вернутся к вопросу о гонораре. Как только дрожащий Гейтс вышел из номера, Префонтен подошел к телефону и позвонил Джону Сен-Жаку в «Транквилити Инн».
– Джон, это судья. Не задавай мне вопросов... У меня есть для тебя срочная информация, которая может иметь бесценное значение для мужа твоей сестры. Я понимаю, что не могу с ним связаться, но знаю, что у него есть кто-то в Вашингтоне...
– Этот кто-то – Алекс Конклин, – перебил Сен-Жак. – Подождите минуту, судья... Мари записала на промокашке его номер. Подождите, я пойду туда. – Один телефон со стуком поставили на стол, после чего подняли трубку второго. – Вот он. – Брат Мари продиктовал номер.
– Объяснюсь позднее. Спасибо, Джон.
– Чертовски много людей непрестанно мне об этом говорят, черт подери! – рявкнул Сен-Жак.
Префонтен набрал номер с кодом Вирджинии. В трубке раздалось короткое и резкое:
– Да?
– Мистер Конклин? Меня зовут Префонтен. Этот номер я узнал от Сен-Жака. У меня для вас сообщение.
– Судья? – припомнил Алекс.
– В прошлом, далеком прошлом...
– Итак?
– Я знаю, как связаться с человеком, которого вы называете «Шакал».