Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
Теперь он был в Аржантей и должен был пробраться поближе к «Сердцу солдата». Инструкции, которые он получил, были просты: он не должен походить на того, кем был прошлой ночью, – никакой хромоты, никаких армейских обносков... Он должен выглядеть как работяга, который закуривает у ворот закрытого завода. Сделать он это был обязан между 12.30 и часом ночи: ни раньше, ни позже.
Когда он поинтересовался у посыльных Сантоса, которым предварительно выдал несколько сот франков за доставленное неудобство, о причине таких предосторожностей и позднем времени, один из них, казавшийся более замкнутым, ответил:
– Сантос никогда не выходит
– Прошлой ночью вышел...
– На несколько минут, – вступил в разговор более разговорчивый посыльный.
– Понятно. – Борн кивнул, хотя ничего и не понял, а мог только догадываться. Неужели и сам Сантос был в каком-то смысле пленником Шакала, обязанным круглосуточно торчать в этом паршивом кафе? Это казалось странным, так как владелец кафе обладал огромной физической силой и незаурядным интеллектом.
Часы показывали 12.37, когда одетый в голубые джинсы, кепку и потрепанный пуловер Джейсон оказался у ворот старого завода. Он вытащил из кармана пачку «Голуаз», прислонился к стене и чиркнул спичкой, которую не гасил некоторое время. Мысли его вернулись к загадочному Сантосу – главному связному армии Шакала, самому надежному спутнику на орбите Шакала, человеку, чей французский вполне мог звучать в Сорбонне и который все же был латиноамериканцом. Венесуэльцем, если интуиция Борна хоть что-то значила. Восхитительно. Ко всему прочему Сантос хочет его видеть «с миром в сердце». Браво, амиго, подумал Борн. Сантос связался с перепуганным до смерти послом в Лондоне и задал тому вопрос, заряженный столь сокрушительной энергией, что выборы в политическую партию показались послу детскими игрушками. Эткинсону ничего не оставалось, как подтвердить Сантосу все инструкции, полученные от «Женщины-Змеи». Сила «Женщины-Змеи» была единственной защитой посла, его последним прибежищем.
Похоже, Сантос клюнул; его действия опирались на интеллект, а не на верность и чувство долга. Связной Шакала хотел выкарабкаться из этой клоаки... Три миллиона франков и возможность обосноваться в любом месте земного шара заставили его поразмыслить над предложением Борна. Новые возможности рождают новые альтернативные решения. Итак, перед Сантосом, агентом Карлоса, открылся выход: верность хозяину, вероятно, пошла на убыль. Вот этот-то мгновенный, Инстинктивный анализ и заставил Борна во время разговора с Сантосом произнести: «Вы сможете путешествовать, сможете исчезнуть... станете богатым человеком, свободным от забот и всякой мерзости».
Ключевыми словами были «свобода» и «исчезнуть», и в глазах Сантоса мелькнула искорка, когда он услышал эти слова. Он был готов схватить наживку в три миллиона франков, а Борн с радостью дал бы ему возможность оборвать леску и уплыть подальше.
Джейсон взглянул на часы: прошло пятнадцать минут. Подручные Сантоса, наверное, сейчас прочесывают соседние улицы – последняя необходимая проверка, после которой мог появиться и его высочество принц всех связных. Борн вспомнил на миг о Мари и о своем предчувствии в «Трокадеро», и ему на ум пришли слова старого Фонтена. Тогда в ожидании Шакала они вдвоем сидели в кладовке и наблюдали за дорожками «Транквилити Инн». «Он рядом, я чувствую это. Это как первые раскаты грома». Совершенно иным образом Джейсон испытал подобное чувство в «Трокадеро». Хватит! Сантос! Шакал!
На его часах было ровно час ночи, когда из переулка показались те двое, что были у него в «Пон-Рояле». Они пересекли улицу и подошли к воротам старого
– Сантос готов встретиться с тобой, – сказал «разговорчивый».
– Я что-то его не вижу.
– Ты пойдешь с нами. Сантос не выходит из «Сердца солдата».
– Мне это не очень нравится... Кто бы мне объяснил?
– У тебя нет причин волноваться. У него мир в сердце.
– А как насчет ножа?
– У него нет ни ножа, ни другого оружия.
– Приятно слышать. Пошли.
– Ему нет нужды пользоваться оружием, – ухмыляясь, добавил посыльный.
В сопровождении эскорта Борн спустился по переулку, прошел мимо освещенного неоновым светом входа и приблизился к узкой, едва заметной щели между домами. Один за другим – Джейсон между ними – они подошли к кафе с тыльной стороны, и Борн увидел то, что в последнюю очередь можно было ожидать в этой запущенной части города. Перед ним был... английский сад. Клочок земли тридцать на двадцать футов, и решетки, поддерживающие цветущие побеги, – великолепное зрелище, освещенное французской луной.
– Восхитительно... – не мог сдержаться Джейсон. – За таким садом надо ухаживать...
– Ага! Это причуды Сантоса! Никто не понимает... Но никто не осмелится и листочка здесь тронуть...
Восхитительно!
Борна подвели к наружному лифту – другого входа в дом не было видно. Они едва поместились в тесной кабине; как только за ними закрылась чугунная решетка, «молчаливый» нажал кнопку и сказал:
– Сантос, мы здесь. Камелия. Поднимай нас.
– Камелия? – переспросил Джейсон.
– Мы дали знать, что у нас все в порядке. В ином случае мой друг сказал бы «лилия» или «роза».
– И что тогда?
– Даже страшно подумать...
– Понятно.
Дважды дернувшись, лифт остановился; «молчаливый» с натугой открыл решетку. Борна провели в знакомую, со вкусом обставленную комнату с книжными полками. Торшер освещал сидевшего в кресле Сантоса.
– Можете идти, друзья мои, – сказал гигант посыльным. – Деньги получите у «растрепы» и скажите ему, что я приказал дать Рене и американцу, который называет себя Ральфом, по пятьдесят франков и выставить отсюда. А то они все углы заблюют... Пусть скажет, что это деньги их вчерашнего дружка, который почему-то забыл о них.
– Фу ты, черт! – выдохнул Джейсон.
– Забыли о них, верно? – ухмыльнулся Сантос.
– У меня голова другим была занята...
– Да, сэр! Хорошо, Сантос! – Оба посыльных вместо того, чтобы направиться в заднюю часть комнаты к лифту, открыли дверь в левой стене и исчезли. Борн посмотрел в ту сторону.
– Там есть лестница, которая ведет на кухню, – вот так-то, – сказал Сантос, отвечая на не заданный Джейсоном вопрос. – Дверь можно открыть только с этой стороны; только я могу это сделать... Присаживайтесь, мсье Симон. Вы мой гость. Как ваша голова?
– Шишка стала меньше, спасибо. – Борн присел на огромный диван, утонув в подушках: позиция совсем не подходила для того, чтобы отдавать указания, но это и не предусматривалось. – Итак, как я понимаю, у вас мир в сердце?
– Да! Это так, но только в той части сердца, где обитает жадность, и где возникло желание получить три миллиона франков.
– Значит, вы удовлетворены звонком в Лондон?
– Пожалуй, да. Кто мог предвидеть, что этот человек отреагирует таким образом. «Женщина-Змея» существует, возбуждает страх и преданность в высоких сферах. Эта гадина действительно обладает непостижимой властью.