Ультиматум Борна
Шрифт:
Конклин посмотрел в окно. Слова Дэвида неожиданно навели его на определенные размышления.
– А где твой чемодан? – спросил он. – Ты привез с собой какую-нибудь одежду?
– Никакого старья. И эту выброшу в вашингтонскую канализацию, как только куплю новую. Но сначала я хотел бы встретиться с еще одним своим старым другом, еще одним гением, живущим в не лучшей части города.
– Дай-ка подумать, – сказал отставной разведчик. – Пожилой негр с чудным именем – Кактус, мастер подделки документов, водительских прав и кредитных карточек?
– Это про него. Точно.
– Но Управление может изготовить тебе все необходимое.
– Слишком много бюрократии. И я не хочу оставлять следов. Даже с уровнем
– Отлично. А что потом?
– Берись за работу, полевик. Я хочу, чтобы ты к завтрашнему утру уже тряхнул в этом городке нескольких человек.
– К завтрашнему утру?.. Это мне не под силу.
– Ты справишься. Разве ты не Санта-Алекс, король теневых операций!
– Скажешь тоже, черт побери! Я уже потерял сноровку.
– Это легко восстанавливается, как секс и езда на велосипеде.
– А ты? Что будешь делать ты?
– После того как повидаюсь с Кактусом, собираюсь снять номер в отеле «Мэйфлауэр», – ответил Джейсон Борн.
Кулверт Парнелл, отельный магнат из Атланты, чья двадцатилетняя карьера в гостиничном бизнесе вылилась в назначение его главным смотрителем Белого дома, раздраженно швырнул трубку телефона на рычаг, одновременно делая своим похожим на каракули почерком шестую по счету заметку в деловом блокноте. Вступив в должность и тут же начав перетряску обслуживающего персонала Белого дома, Кулверт поменял сразу всю административную верхушку, состоявшую из благородных дамочек, ничего не смыслящих в политической дифференциации списков официальных приемов по форме номер 1600. После этого, ужасно удивившись и разозлившись, он обнаружил, что находится на ножах со своим первым помощником, дамой средних лет, также происходящей из благородных, закончившей один из этих пижонских западных колледжей и, что хуже всего, весьма популярной в вашингтонском высшем свете особой. Эта эксцентричная мадам вдруг решила связаться с некой труппой танцоров, ля-ля-ля, вперед-назад, и потребовала на это деньги. А они там все пляшут полуголыми или, может быть, в чем мать родила. Конечно, ей приятно лупить зенки на таких вот мужиков.
– Дерьмо собачье! – приглушенно прорычал разъяренный Кулверт, зачесывая назад обеими руками остатки волос. После этого он снова снял трубку и быстро нажал на панели четыре кнопки. – Дай-ка мне Рэдхеда, сладенькая, – промурлыкал он в трубку, утрированно преувеличивая свой джорджийский выговор.
– Да, сэр, – вежливо отозвалась секретарша. – Он на другой линии, но я вызываю его. Не вешайте трубку, мистер Парнелл.
– До чего же ты хороша, малышка, что тот персик.
– Ох, что вы, спасибо. Не вешайте трубку.
Так-то оно лучше, рассудил про себя Кулверт. Подслащенная конфетка – это не то, что постоянное гавканье. Эта сучка, его первая помощница, могла бы поучиться у него, как ей обуздать свой южный гонор. Она-то разговаривает так, будто дантисты залепили все ее долбаные зубы каким-то быстросхватывающимся цементом.
– Это ты, Кулл? – плавное течение мыслей в голове Парнелла прервал голос Рэдхеда в трубке. Кулверт, не торопясь, дописал очередную пометку в блокноте.
– Ты офигительно прав, сынок. У нас проблема с приемом этого нового французского посла! Эта мадам-фрикасе опять взялась за свое. Я уже отправил приглашения нашим ребятам с Уолл-стрит, а она сказала, что мы должны сразить французишек этим веселеньким па-де-де-кордебалетом и фигли-мигли, и добавила, что она и первая леди очень заинтересованы в том, чтобы все сошло гладко. А ты знаешь, сколько дерут наличными эти танцоры? Наши денежные мешки с ума посходили от французов, не знаю, по делу или нет, но эта шишка из Белого дома явно теперь начнет тащить их себе под бок. Каждая лягушка
– Забудь про это, Кулл, – прервал его Рэдхед. – Тут, похоже, наклевывается что-то большее, чем твои танцоры, и я даже не разберу, что к чему. Какая-то дрянь.
– О чем это ты?
– Когда мы были в Сайгоне, ты слышал о чем-нибудь или о ком-нибудь по имени Снейк Леди?
– Леди с замечательными глазами. Нет, не слышал. А что такое?
– Парень, с которым я только что говорил, обещал перезвонить через пять минут. Так вот, похоже, он угрожал мне. Точно так и звучало – он грозил мне, Кулл! Он говорил о Сайгоне, подразумевая что-то ужасное, случившееся там, повторил имя Снейк Леди несколько раз и как будто ждал, что я сейчас рвану в кусты.
– Отправь этого сукиного сына ко мне! – неожиданно заорал Парнелл. – Я уже знаю, о чем он говорит! Это все моя слюнявая сучка, моя первая помощница – она и есть Снейк Леди! Дашь этому слизняку мой номер и скажешь, что я все знаю про это дерьмо!
– А мне-то хоть можешь рассказать, Кулл?
– Какого черта, Рэдхед, ты же сам там был… Мы затеяли там пару-тройку игр, ну, этих мини-казино, в которых нескольких придурков из Штаба раздели почти догола. Но скажи мне, на что еще солдатам бабки? Саван себе заказывать, что ли? Гораздо лучше было им сидеть в наших чистеньких комнатках за столиками, чем слоняться без дела по улицам… Нет, Рэдхед, похоже, что эта пижонка, так называемая первая помощница, думает, что она раздобыла что-то на меня, и поэтому-то и действует через тебя, ведь все знают, что мы приятели… Скажи этой погани, пусть он звонит мне, а я уж разберусь с ним. Суну его носом прямо в эту суку. От дьявол, она еще пожалеет! Она вылетит отсюда вместе со своими васильками-дергунчиками!
– Хорошо, Кулл, я скажу ему о тебе, – ответил Рэдхед, известный еще как вице-президент Соединенных Штатов, и повесил трубку.
Через пять минут телефон зазвонил снова. Парнелл схватил трубку. В ухо ему заговорщически зашептали:
– «Снейк Леди». У нас неприятности, Кулверт.
– Ну уж нет, слушай сюда, бобовая голова, я сейчас скажу тебе, у кого могут быть неприятности! Она ведь не женщина, она – сука! Может, один или два из сорока или тридцати ее слабосильных мужьев когда и продули свои легкие денежки в Сайгоне, но всем тогда было на это плевать и теперь плевать тоже. Особенно одному морскому полковнику, в любое время дня и ночи знающему толк в хорошем покере, в это утро, между прочим, сидящему в Овальном кабинете. И еще ты, мошонка без яиц, если он узнает, что вы с ней стараетесь опоганить храбрых ребят, пытавшихся немного расслабиться в перерывах между схватками в этой неблагодарной войне…
В Вене, штат Виргиния, Александр Конклин опустил трубку. Промах Первый и Промах Второй. Кроме того, он никогда не слыхал о Кулверте Парнелле.
Председатель Федеральной комиссии по торговле Альберт Армбрустер громко выругался, когда ему пришлось выключить душ, чтобы разобрать, что ему кричит жена, приоткрывшая дверь наполненной паром ванной.
– Что за дьявол, мамуля? Могу я спокойно принять душ без твоего нытья?
– Похоже, это Белый дом, Ал! Знаешь, как там говорят – тихо, спокойно, а дела-то все срочные.
– Черт! – рявкнул председатель комиссии, распахивая стеклянную дверь и голышом направляясь к телефону на стене.
– Это Армбрустер. В чем дело?
– Дело требует вашего внимания, председатель.
– Это по поводу президентского приема?
– Нет, мы надеемся, что туда это никогда не дойдет.
– Кто вы, черт побери?
– Кто-то, настолько же озабоченный происходящим, насколько озабоченным вскоре станете и вы. После всех этих лет… О боже!
– Озабоченным? Чем? О чем это вы?