Ультиматум Борна
Шрифт:
– У меня нет времени на то, чтобы предаваться воспоминаниям. Информацию, прошу вас.
– О да, естественно… Итак, первым моим шагом было получение денег на углу Коммонвильс и Дартмус, и при этом, само собой разумеется, я тщательно записал имена и описание внешности людей, которые ты продиктовал мне по телефону…
– Записал! – встревоженно воскликнул Гейтс.
– И, разумеется, сжег, как только запечатлел их накрепко в памяти. С этим у меня некоторые проблемы. Затем я связался с инженером некой телефонной компании, которому очень пришлась по душе моя, прошу прощения, ваша щедрость, и передал полученные от него сведения одному отвратительному
– Прошу вас, – перебил человечка почтенный профессор, – факты, а не впечатления.
– Впечатления часто содержат в себе ценнейшие факты, профессор. Уж вы-то должны это понимать.
– Если мне будет нужно, то я спрошу вас о вашем мнении. Сейчас мне оно не требуется. Что сумел выяснить ваш человек?
– Основываясь на твоих посылках: женщина с детьми – очень не густо – и данных, добытых подкупленным механиком из телефонной компании, а именно очень неопределенном местоположении абонента, полученном на основании кода района страны, то есть первых трех цифрах номера, наш невоспитанный неряха принялся за работу, затребовав при этом невиданную почасовую оплату. К моему глубокому удивлению, его действия оказались весьма продуктивными. Мы даже смогли, как бы это получше сказать, до определенной степени сработаться.
– Черт вас дери, так что же он узнал?
– Итак, как я уже сказал, его почасовая оплата была настолько велика, что для ее покрытия пришлось привлечь и мою более чем скромную долю в этом деле. Впоследствии мы обсудим эту сторону вопроса?
– Дьявол вас раздери, что вы там устроили? Я послал вам три тысячи долларов! Пять сотен для телефониста, полторы тысячи для этого смотрителя замочных скважин, именующего себя частным детективом…
– Это связано с тем, что он более не получает ставку от полицейского департамента, Рэндольф. Так же как и я, он пал на дно, но свою работу знает хорошо. Так что, продолжим беседу или я удаляюсь?
Пребывая в тихой ярости и поблескивая величественной лысиной, известный профессор сверлил глазами обшарпанного и униженного человечка, бывшего когда-то знаменитым юристом.
– Да как ты смеешь?
– Дорогой Рэнди, ты ведь веришь этой своей прессе, не так ли? И я скажу тебе, почему я смею говорить так, мой высокомерный старый друг. Я читал твои статьи по поводу вопросов законности и прочего и часто видел тебя по телевизору. Так вот, я нахожусь в курсе всех постановлений и указов, которые производились на свет правительством страны в течение пятидесяти лет. Ты не имеешь ни малейшего представления, что такое бедность или голод. Ты обласкан царственными властителями, мой поверхностный дружище, ты приучаешь среднего горожанина жить в среде обитания, в которой частная собственность возведена в абсолютную ценность, что притупляет все человеческие чувства, и богатый становится еще богаче, а беднейший забыт и проводит остаток жизни, помышляя только о том, как ему выжить завтра. А ты пытаешься истолковать эту жизнь с помощью своих средневековых воззрений и претендуешь при этом на роль универсального врачевателя всех общественных недугов. Так как, мне продолжать, доктор Гейтс? Честно говоря, я считаю, что вы выбрали не того неудачника для своих грязных делишек.
– Да как… ты смеешь? – повторил совершенно сбитый с толку профессор, дергая ртом и брызгая слюной, царственно меряя шагами комнату перед окном. – Я не желаю
– И не слушай, Рэнди. Но когда я преподавал на юридическом факультете и ты был одним из моих подопечных, одним из лучших, но, нужно отметить, не блестящих, ты чертовски внимательно меня слушал. Так почему бы не послушать и сейчас?
– Так чего ты хочешь, мать твою?! – заорал Гейтс, остановившись наконец спиной к окну.
– А чего хочешь ты, спрошу я? Вероятно, информацию, за которую мне заплатил. Она очень важна для тебя, ведь так?
– Мне она необходима…
– Ты всегда так нервничал перед экзаменами…
– Хватит! Я заплатил, и я желаю получить эти сведения.
– В таком случае я желаю получить дополнительную плату. Тот, кто платит тебе, может себе это позволить.
– Ни единого доллара!
– Я ухожу.
– Стойте! Еще пять сотен, и все!
– Пять тысяч, или я ухожу.
– Чушь!
– Увидимся еще через двадцать лет…
– Хорошо, хорошо, пять тысяч.
– Ох, Рэнди, до чего же ты прост, весь как на ладони. Именно поэтому ты и не смог стать одним из блестящих моих учеников. Все, что есть у тебя, – это хорошо подвешенный язык, что дает тебе возможность казаться умным… Ладно, по-моему, на сегодня достаточно. Мы и так очень много повидали и узнали в эти дни… Десять тысяч, доктор Гейтс, или я немедленно отправляюсь в свой излюбленный бар.
– Вы не можете требовать этого!
– А почему нет? Я теперь внештатный тайный консультант. Десять тысяч долларов, Рэнди. Как ты расплатишься? Полагаю, ты не держишь при себе таких денег, так как ты думаешь платить?.. За информацию.
– Мое слово…
– Не пойдет, Рэнди.
– Ладно. Я к утру переведу деньги в «Бостон Файф». На ваше имя. Чеком.
– Очень мило с твоей стороны. Но если паче чаяния ты решишь воспользоваться своим преимущественным положением и воспрепятствуешь мне в получении этих денег, имей в виду, что некто, мой старый и хороший друг по ночевкам на улице, имеет в кармане письмо, содержащее в себе все детали того, что было между тобой и мной. И в случае, если у меня возникнут неприятности, оно будет немедленно отправлено в Массачусетскую адвокатуру с требованием официального ответа.
– Какая ерунда! Пожалуйста, что вы узнали?
– Отлично. Я продолжаю. Но для начала ты должен узнать, что оказался вовлеченным в очень тонкую операцию государственного масштаба, таковы дела… Итак, полагая, что в случае опасности любой человек стремится покинуть опасное место и перебраться в другое, причем наиболее скоростным способом, наш налитый ромом детектив, даже не представляю под каким видом, отправился в аэропорт Логан. Тем не менее ему удалось заполучить там списки пассажиров, вылетевших из аэропорта Логан, что в Бостоне, в течение вчерашнего утра с 6.30 до 10 часов. Насколько ты помнишь, это соответствует твоим требованиям: «отлет утром».
– Ну и?..
– Терпение, Рэндольф. Ты запретил мне делать записи, поэтому я должен продвигаться последовательно. Итак, на чем я остановился?
– Список пассажиров.
– Ах да. Ну вот, в соответствии с отчетом Сыщика-Неряхи, в списках различных рейсов значилось одиннадцать детей в сопровождении взрослых и восемь женщин, две из них воспитательницы, совершающие полет вместе с ребятишками из дома призрения. Из этих восьми женщин, исключая двух воспитательниц, возглавляющих исход сирот в Калифорнию, оставшиеся шесть были идентифицированы следующим образом.