Ультиматум Борна
Шрифт:
– Его остановили, – ответил Алекс, наконец оставив трость в покое. – Наш Джейсон Борн был единственным человеком, способным это сделать… Это все, что я могу вам рассказать. В заключение я хочу повторить, что этот человек, его жена и дети сейчас находятся в нашей стране, и Шакал охотится за ними. Карлос не остановится до тех пор, пока последний, единственный живой свидетель, способный опознать его, не умрет. Карлос жаждет мщения за Париж, Лондон, Рим, Мадрид, особенно за Париж, где мы подобрались к нему особенно близко. Кто-то смог что-то
Бывший разведчик снова ухватился за свою трость и устремил в окно пронзительный взгляд.
– Разве вы не понимаете, – негромко произнес он, как будто разговаривая с самим собой, – мы не имеем права позволить этому случиться. Господи, не дай этому случиться!
Сотрудники ЦРУ сочувственно молчали, глядя на Конклина. Затем, по-прежнему молча, они обменялись взглядами, и консенсус был достигнут – три пары глаз сошлись на Кассете, проработавшем с Конклином много лет. Он согласно кивнул, принимая их выбор, и сказал, обращаясь к Алексу:
– Я согласен с тем, что все здесь указывает на Карлоса, но, прежде чем мы приведем в действие машину в Европе, мы должны убедиться, что поступаем правильно. Мы не можем позволить себе ложную тревогу хотя бы потому, что этим покажем Шакалу наше слабое место, а именно Джейсона Борна. Тогда Шакал непременно нанесет туда свой удар. Судя по твоему рассказу, кроме провалившейся операции «Тредстоун-71», к Шакалу и его окружению не приближался ни один из наших агентов или субагентов в течение десятков лет.
Конклин неторопливо изучал задумчивое осунувшееся лицо Чарльза Кассета.
– Ты хочешь сказать, что если я не прав и это не Шакал, то своими действиями мы разбередим рану тринадцатилетней давности и спровоцируем его на нападение? Кроме всего прочего?
– Да, именно так.
– Я считаю тебя умным человеком, Чарльз, и это твое опасение довольно логично… но я был реальным исполнителем операций. Ты знаешь, это здорово оттачивает инстинкты.
– Безусловно, я доверяю твоим инстинктам больше, чем любому детектору лжи…
– Я тоже, – перебил их Валентино. – Конклин спасал наших людей в пяти или шести критических ситуациях, когда все показатели говорили, что он ошибался. Однако Чарли ставит вопрос о законности и целесообразности наших возможных действий. Предположим, что это не Карлос. В этом случае мы не только посылаем в Европу неверные указания – мы, что гораздо важнее, упускаем время!
– Оставим Европу в покое, – спокойно сказал Алекс, опять-таки будто сам себе. – По крайней мере пока. Откроем охоту здесь. Загоним этих сволочей в угол. Поймаем их и раздавим. Я буду их мишенью, и, когда они придут за мной, вы возьмете их.
– Необходимый для этого объем прикрытия, вас и доктора Панова, выходит за рамки моих возможностей, мистер Конклин, – твердо заявил директор.
– Можно работать и без прикрытия, сэр. –
– Мы находимся в несколько затруднительном положении, – заметил Кассет. – Вообще-то это международное дело, но отвечаем за него мы. Надо бы привлечь к этому Бюро…
– Ни за что! – яростно выкрикнул Конклин. – Только те, кто находится в этой комнате, и все!
– Перестань, Алекс, – просительно произнес Валентино, покачивая головой. – Ты в отставке. Ты не можешь тут командовать.
– Отлично! – Конклин уже не сдерживал себя. Поднимаясь со стула, он чуть не упал, но вовремя оперся о трость. – Следующая станция – Белый дом, кабинет некого председателя АНБ по имени Мак-Алистер!
– Сядьте! – приказал ему директор.
– Я в отставке! Вы не можете мной командовать!
– Я и не думал. Я просто беспокоюсь за ваши жизни. Насколько я понял, ваши рассуждения сводились к тому, что тот, кто стрелял в вас вчера вечером, промахнулся специально, выбрав жертвой первого попавшегося человека. Все это весьма противоречиво и основано лишь на том, что вам удалось скрыться в суматохе после выстрела. Но мои предположения…
– Мои предположения основаны на паре дюжин операций, в которых я принимал участие за время службы здесь, и в Отделе военно-морской разведки, и еще в местах, названия которых вы вряд ли сможете произнести, да и знать вам о них не нужно.
Руки директора лежали ровно на подлокотниках кресла, ладони крепко сжимали дерево. Голос его стал жестким, командным.
– К вашему сведению, мистер Конклин, я не являюсь каким-нибудь тепличным адмиралом из наследственного клана, по случайности поставленным руководить разведкой. Я достаточно долго прослужил во флоте, ходил на подлодках с диверсионными группами в Кесонг, а потом в Хайхонскую гавань. И я знал нескольких ублюдков из «Медузы». Я до сих пор не могу вспоминать о них без того, чтобы мой палец не начал чесаться, так сильно мне хочется всадить им пулю в голову! А теперь вы утверждаете, что вот есть один такой, пришедший из «Медузы», и что вы превратили его в «Джейсона Борна», и вы готовы голову себе свернуть, но вытащить его из-под огня Шакала… Давай начистоту, Алекс. Ты хочешь работать со мной?
Конклин медленно опустился обратно на стул. Его губы постепенно растянулись в улыбку.
– Я говорил вам, что без труда определил, кто вы такой, сэр. Тогда это была только интуиция, а теперь я знаю, на чем она была основана. Вы настоящий полевик… Я буду работать с вами.
– Отлично, – сказал директор. – Мы разрабатываем систему вашей охраны и будем уповать на господа в надежде, что ваше предположение, что вы с Пановым нужны им живыми, верно. Потому что все дыры я заткнуть все равно не смогу. Так что вам лучше с самого начала оценить степень риска.