Ультиматум губернатору Петербурга
Шрифт:
В салон заглянул молодой усатый милиционер, обвел всех внимательным взглядом, подмигнул ярко накрашенной девахе рядом с Птицей. Исчез. Закрылась боковая дверь, маршрутов тронулась.
Во рту остро ощущался привкус крахмала.
Терминатор закончил процедуру бритья, подмигнул своему отражению в зеркале. Бодро насвистывая «Тореадор, смелее в бой!», начал одеваться. Чистое шелковое белье, свежая хлопковая сорочка от Хуго Босс, отутюженные брюки и джемпер от Кардена. «Зиг-Зауэр» удобно лег в серую замшевую кобуру на поясном ремне слева. Зубной щеткой несколько раз провел по усам от Руцкого. Довольно рассмеялся. Импозантен,
На ногах приятно поскрипывала кожа «Саламандры». Правый башмак как будто слегка жал. Левый — нет. Терминатор легко прошелся по прибранной, с вымытым полом комнате. Вспомнил, что половой тряпки не нашел и мыл пол дорогущей сорочкой Хуго Босс. Снова рассмеялся.
Семен Ефимович положил во внутренний карман плаща паспорт на имя Александра Михайловича Тихонова и гранату. Плащик был куплен в секонд хэнде и разительно отличался от того, что было скрыто под коричневой изношенной тканью. А ништяк, так и надо. Ну, Тореадор, пьянь испанская, давай-ка в бой. Смелее, кабальеро! Идем дурить гэбистских выхолощенных бычков. Как там мычал этот пидор? Вы, Семен Ефимович, приходите к нам… Уже иду, придурки.
Два автомобиля службы наружного наблюдения двигались впереди и позади «москвича» Гурецкого. Дистанция — метров двести. Мишка гнал прилично, это нервировало разведчиков. Если он собирается ехать в Выборг (а это вполне возможно, в беседе с подполковником Спиридоновым Гурецкий упоминал город Выборг), то наблюдение вполне может быть им обнаружено. Разведчики посоветовались и увеличили дистанцию до предела, до четырехсот метров. Именно таков был радиус устойчивого приема сигнала радиомаячка. Одновременно они связались с управлением и попросили обеспечить выборгских коллег встретить объект, если он действительно рванет в старинный финский городок Випури. Через десять минут им подтвердили, что в Выборге готовы принять «москвич-2140», государственный номер К772 РА. Гурецкий гнал по темному мокрому шоссе под сотню. Он был встревожен. В разговоре по телефону Борис сказал, что Птица ушел. Сейчас невозможно было даже приблизительно представить, где он может быть. Поедет в больницу к Наталье? Но там засада, не должен… И все равно, нужно позвонить Юльке, попросить проследить эту темочку. Скорее всего, Пернатый ищет своего кореша Дуче… Гурецкий стиснул руки на руле, матюгнулся.
В районе Лисьего Носа Мишка обратил внимание на тачку, которая двигалась за ним, как привязанная, от самого Питера. Это, конечно, могло ничего не значить, на трассе все едут в одну сторону. Он резко увеличил скорость, обогнал темную «девятку» и ушел вперед. Отстали… он успокоился. Радиомаячок в бампере исправно посылал свой сигнал. Через минуту «девятка» с разведчиками ФСБ обошла Гурецкого, рванула вперед. Скоро ее габариты стали почти неразличимы. Сохатый ухмыльнулся. Он знал этот тип водителей. Такие, бывает, просто бесятся, когда их обгоняют. Тем более, какой-то сраный «москвич».
Скоро он въехал в Сестрорецк, со служебной трубы позвонил домой. Этот звонок был записан службой радиконтроля ФСБ. Гурецкий говорил намеками, но в Большом Доме на Литейном сразу просекли, что Гурецкий просит свою любовницу Юлию Солодову поехать в больницу Мечникова. Он не исключал, что Воробьев может появиться именно там.
В больницу сразу же была направлена дополнительная группа сотрудников службы БТ и бойцов «Града». Когда медсестра Солодова подъехала на частнике к воротам больницы, ее сразу взяли под наблюдение. Операция, похоже, подходила к завершению.
Маршрутка доставила
Он вышел на улицу Савушкина и быстро поймал частника. Кризис… Достаточно поднять руку, и легковухи бросаются на пассажира, как голодная щука на дремлющую плотву.
За рулем замызганного «жигуленка» оказался мент. Птица ухмыльнулся. За двадцатник лейтенант согласился доставить его на улицу Карпинского. Птица даже ориентировочно не представлял, где это… Знал, что где-то на Гражданке.
Ехали молча, быстро. Лейтенант был, видимо, гонщик по натуре. Он много обгонял, перестраивался, проскакивал светофоры на пределе. В районе площади Мужества их остановил гаишник. Увидел форму и махнул жезлом: проезжай. Птица подумал, что ему всю дорогу отчаянно везет. Если можно так говорить в сложившейся ситуации. В той ситуации, когда впереди его ждет внутренняя тюрьма ФСБ, суд и много-много лет зоны. Если все пройдет нормально. Он снова ухмыльнулся. Если все пройдет нормально, ты сядешь на нары. Туда, куда ты дал себе зарок никогда больше не садиться.
По мокрым улицам текли люди, собирались в стайки на остановках. Свет фар и фонарей подсвечивал озабоченные лица. Все они спешили с работы домой. У него больше не было дома, не было и никогда не будет семьи, детей. А будет зона, залитая по ночам беспощадным светом прожекторов, покрытая инеем колючая проволока запретки, вонь барака и бесконечное ожидание. Если все пройдет нормально, морпех.
Люди шли по мокрым улицам, спешили домой к телевизорам с плохими новостям, к полупустым холодильникам, к семейным дрязгам и непутевым детям. К длинным нудным разговорам о тяжелой жизни. Они называли свою жизнь существованием, кошмаром, адом.
Птица ехал в настоящий Ад. Собственно, он уже жил в Аду.
— Нам налево, направо? — спросил водитель.
— Что?
— Я говорю, на Карпинского куда вам? Налево, направо?
— Сам не знаю. Сначала нужно найти почту.
Терминатор тоже отправился на улицу Карпинского, и тоже на частнике. Так безопасней, рассудил он. Замызганные «жигули» везли его из центра на Гражданку. Пожилой разговорчивый водила ехал не спеша. Терминатор тоже не торопился: путь к победе нужно прочувствовать. Он охотно поддакивал болтливому водителю. Да, жизнь тяжелая… Кризис… Эти совсем обнаглели, полстраны распродали… жиды… конечно, жиды, а кто же еще?… Вот при Сталине… точно… но был порядок… да, порядок был… пятьдесят рублей — килограмм сосисок — с ума сойти!… точно, суки они… но ничего, еще придут к власти настоящие патриоты… а как же, придут… кризис… кризис…
В черном провале между гранитных набережных тускло блестела Нева. Над гостиницей «Москва» вспыхивали, влетая в лучи прожекторов, белые крылья чаек. Машина ехала по мосту Александра Невского, и Терминатор ощущал, как прогибается перекрытие моста под его чудовищным весом. Чайки за спиной вспыхивали и мгновенно сгорали, обрушивались вниз черными обугленными комочками. Терминатор слышал треск горящих крыльев, втягивал ноздрями дымный смрад.
Солодов виновато развел руками.