Ультра
Шрифт:
Пока возился с кинжальщиком, меня схватили сзади и начали месить со всех сторон. Двумя ногами сломал несколько рёбер пожилой бабище с ломом. Кто-то врезал мне по затылку — картинка потеряла чёткость. Бью ногой по яйцам захватившего меня конченого и с разворота пробиваю ему в череп. Явное сотрясение обеспечено.
— Ломаем! — выкрикнул кто-то.
Меня начали зажимать в кольцо. В ногу что-то очень больно воткнулось. Прикрывая важные части тела, я посмотрел на того, кто меня пырнул — невзрачная и неприметная девушка в черном худе. На тонком и длинном стилете кровь. Моя кровь. Прямой удар ногой в голову выбросил её из круга, давая мне немного оперативного простора.
Вдруг
— Я Парис, сын Андрея, сученьки мои!!!
Снова удар ломом по конченой голове:
— Гектор, живи!!!
Я увернулся от удара битой, которая пролетела дальше и выбила челюсть одному из конченых. Прямой удар выбил зубы бейсболисту. Перехватил руку женщины в обтягивающем латексном костюме и резким рывком вывихнул её. По оху можно было бы подумать, что она словила оргазм. Да, я умею вызывать у женщин охи и ахи, пока только так. Марина не в счёт.
Что-то тяжелое прилетело мне в спину. Аж дыхание перехватило. Я упал на брусчатку парковой дорожки и попал в захват какого-то борчика славянской внешности. В борьбе я никакой, беру только грубой силы, но у этого кабанчика её тоже навалом, плюс техника, равно скручивание меня в банан. Умелый удар ногой по голове и я отрубаюсь. Краешком угасающего сознания ещё ощущаю сыплющиеся на меня удары, а затем тьма.
Глава двадцать первая. Колизей
Сознание возвращалось постепенно, с явной неохотой. Голова побаливала, но я чётко помнил всю прошедшую драку. Будет уроком.
Передо мной белый потолок больничной палаты, покрытый слоем белого пластика, стерильно чистый.
— Ох, слава богу! — воскликнула мама, сидевшая рядом со мной.
Я повернул голову направо. Шея, как и всё остальное тело, болела, но всю полноту ощущений я получил только при её повороте. Чуть не выключился обратно. Мерзкое ощущение беспомощности и слабости как нахлынуло, так и прошло. Я взял себя в руки.
— Кажется, я не сдох. — заключил я, пережив приступ колющей боли в шее.
— Тебе просто повезло, Гектор. — посчитала нужным сообщить мне Суо. — Я могла вмешаться, но тогда было бы только хуже.
— Почему? — мысленно спросил я, глядя на переживающую маму, утирающую слезы.
— Потому что систематическое истощение организма, которое ты пережил в институте, связало мне руки и активация боевого режима повлекла бы непоправимые повреждения твоего организма. — ответила на это Суо. — Подсчитав риски, я сочла, что в неравной драке с весьма разношерстной толпой у тебя есть шансы выкарабкаться с минимальными потерями. Сразу скажу, что активация боевого режима в текущем твоём состоянии с вероятностью 75 % вызвало бы неустранимый паралич нижних конечностей. И ещё, это будет тебе уроком. Ты совершенно не умеешь драться, берёшь грубой силой, а силы-то как раз у тебя сейчас нет. Нужно записать тебя на какие-нибудь боевые искусства на весь отпуск. И ещё, к нашему счастью, на втором курсе начинается цикл армейского рукопашного боя, что позволит тебе не позориться как вчера.
— Сынок, как ты себя чувствуешь? — спросила мама.
— Приемлемо. — ответил я. — Как Парис? Кажется, я видел, что он вернулся.
— Да, он вернулся. — улыбнулась мама. — Он сейчас в соседней палате, но с ним ничего серьезного, вывихнул левую ногу.
В палату вошел папа, держащий в руках телефон. Он подошел к кровати и склонился, приобняв меня.
— Это как Парис ногу вывихнуть умудрился? — удивлённо спросил я.
— Пока стоял над твоим бессознательным телом, неудачно
— Более или менее. — не стал я жаловаться.
— Тебе здесь две недели ещё лежать, поэтому мы принесли планшет, наушники и набор аудиокниг. — мама начала доставать из х/б пакета описанное.
— Парис ещё дня три полежит, как врач сказал. — продолжил папа. — Хочешь услышать, что случилось с твоими недоброжелателями?
— И что с ними случилось? — было интересно, насколько сильно мы их отдубасили.
— Четверо, насколько знаю, загремели в нейрохирургию, причём троих из них Парис уверенно берёт на свой счёт. — начал перечислять папа. — Одна лежит в интенсивной терапии, сложная травма черепа, а остальные получили различные переломы конечностей и челюстей. Нехило вы там исполняли… Я бы гордился, но не так я вас воспитывал.
— Заявления, жалобы и прочее? — на всякий случай уточнил я.
— Я беседовал с их представителем. — папа явно не одобрял то, что случилось, но всё равно делал всё, чтобы инцидент прошел без последствий. — Никаких заявлений.
Я предполагал, что так и будет. У них так заведено.
Никаких заявлений в полицию, никакой влиятельной родни. Проиграл — значит слишком слаб для наших городских джунглей. Я уверен, что эти ребята уже оплатили административный штраф за нарушение спокойствия, а батя уже отказался от претензий. Тут дело такое — проблема существует давно, государство видит в этом возможность пополнения городских бюджетов, так как штрафы для конченных просто кавалерийские, как раз такие, на какие строят садики, школы, причём чем крупнее группа участников, тем больше штраф, именно поэтому даже такие мажоры редко ходят толпами более пятнадцати человек. Текущий расклад правительство устраивает, мажоры довольны и буянят только в специально отведенных рамках, а простые граждане… Ну, тут глухо. Даже если бы батя подал в суд, то сразу же столкнулся с армией адвокатов, с которой воевать бесполезно. Даже если абсолютно прав, то всё вывернут в нелицеприятном для тебя свете. Упади мы им под ноги и дай себя попинать — отделались бы лёгкими ушибами. Даже брошенный в Париса молоток не нанёс бы серьезного ущерба — метнула его та девчонка неумело и слабо, раз я его так легко поймал. А раз там начался серьезный замес с тяжкими телесными, то и они начали драться без тормозов. В общем, видите уже, что можно выставить так, будто это два злых и агрессивных грека напали на мирно проходящих представителей субкультуры?
Вошла медсестра и попросила родителей покинуть палату. Я попрощался с ними и взялся за планшет.
— Добрый день, Гектор. Меня зовут Филипп Александрович Семипасов. — приветствовал меня вошедший врач. — Как самочувствие?
— Ну, бывало и получше. Хотя, вы и без меня всё прекрасно знаете. — пожал я плечами и болезненно поморщился. — Дегенераты ещё здесь?
— Не все. — ответил врач. — Потихоньку разбирают по частным клиникам. Через пару дней с ними всё будет хорошо.
— Я же могу ходить? — уточнил я у врача, хотя уже и сам чувствовал, что могу.
— Конечно можете. — улыбнулся Семипасов. — Да-да, можете. Но зачем?
— Могу я встретиться с кем-то из этих ребят? — спросил я. — Исключительно мирно побеседовать, без сведения счётов.
— Если драться не будете, то никаких проблем, одна из них как раз сидит в фойе. — пожал плечами врач. — Но если начнёте драку в медицинском учреждении, то…
— Прекрасно понимаю последствия. — заверил его я.
К медицине у нас сейчас относятся серьезно, за драку в больнице административкой не отделаешься.