Ультра
Шрифт:
Я побежал дальше.
Возле дома очень кстати располагалась спортплощадка, где я сделал десять подходов на турнике и просто поотжимался вдоволь. Без "Нехвы" прямо норм вообще…
После тренировки принял душ и завалился на диван с планшетом, читать продвинутый курс по робототехнике. Затем потренировался дома с гантелями и гирями, а потом снова раздался звонок в дверь.
— Уходи. — открыл я дверь.
— Пожалуйста… — Прасковья встала на колени.
— Я что, на японском должен говорить? — спросил я негодующе. — Ханарете!
— Я
Я закрыл дверь.
//Следующий день//
Я читал учебник по тактике применения ударных ботов-разведчиков. Как оказалось, это не такое безнадёжное дело, каким его описывали сокурсники и обозреватели из гражданских. Там всё продумано до мелочей. Ну да, иначе какой был бы в ней смысл?
Звонок в дверь.
— Ты меня уже… — начал я, открывая дверь. — О чёрт…
Прасковья была синяя. Не пьяная, а избитая до посинения, опухшая, вся в кровоподтёках, еле стоящая на ногах.
— Пожалуйста… — охрипшим голосом попросила она.
— Заходи. — не в силах отправить её подальше, произнёс я.
Лицо опухло очень сильно, слёзы стекали по опухшим щекам и смешивались с кровью. Избивали её ожесточённо.
— Кто и за что? — спросил я её, усадив её на диван и взяв на кухне аптечку.
— Шрамик. — ответила она почти нормально. — За то, что не выполняю договор.
— Если ты меня обманываешь… — мне эта история стала нравиться ещё меньше. Она мне и так совсем не нравилась…
Я начал влажной салфеткой стирать с её лица кровь.
— Клянусь! Это правда! — Прасковья снова зарыдала.
— Да… Девушка Прасковья из Подмосковья, с грустью и тоскою… — пробормотал я слова древней как мой батя песни. — Нужно убрать синяки. Ты же мажорка, почему не поехала в свою дорогую клинику?
— Мне запретили, чтобы запомнила… — ответила она.
— Больные ублюдки. — зло прокомментировал я, покопавшись в домашней аптечке. — Сейчас приду.
Я достал из кладовки свою военную аптечку, у неё как раз через три месяца срок годности подходит. Есть там средство от гематом.
— Потерпи. — я начал наносить специальный гель на лицо Прасковьи. — Сними пока одежду, но не всю.
Предупредил на всякий случай, во избежание недоразумений и неудобств. Вся спина усыпана гематомами и залита кровью, ноги, живот — били без жалости, как врага.
По завершению всех процедур, я отвёл её в свою комнату, где уложил в кровать. Посплю сегодня на диване.
— Почему? — спросила она.
— Почему что? — честно не понял я.
— Почему ты не начинаешь вести себя как обычный парень? Даже грудь не пощупал, хотя мог. — она явно не понимала моих мотивов. Может у них, у мажоров, только так…
— Я не подонок, который пользуется беззащитным положением девушки ради удовлетворения своих похотливых потребностей. — ответил я честно. — Пусть даже такой девушки как ты.
//Вечер того же
Я половину дня переписывался с сокурсниками и занимался метанием плюмбаты. Вечер встретил в спортзале "Легион", он был неподалёку от дома, поэтому я выбрал его. Пока что могу себе позволить.
— Что-то я подзадержался. — я поставил штангу на пол.
Помывшись и переодевшись, направился домой. По дороге проверил телефон, который положил в спортивную сумку. Десять пропущенных от Париса. О, дьявол! Про Прасковью забыл!
— Суо, ты как будто специально издеваешься надо мной! — подумал я громко.
— Почему? — не поняла она. — Почему как будто?
А нет, поняла. Издевается.
— Это как понимать? — грозно спросила мама сразу же, как только я зашел домой.
— Это разговор для чая. — ответил я, разуваясь.
Мы сели за стол впятером. Прасковья отказывалась, но мама легко сломила её сопротивление. Я подробно описал ситуацию.
— С тобой последние годы постоянно что-то происходит, Гектор. — вздохнул папа. — Хорошо, что в институт поступил. Хоть один год тихо прожил.
— Что будешь с ней делать? — Парис взглядом указал на Прасковью. — Это же считай жена: никуда не уходит, делает что скажешь…
— У тебя слишком много иллюзий насчёт брака, сынок. — отметил папа. — Тут всё далеко не так однозначно…
— Молчал бы! — всплеснула руками мама. — Вышла за…
— Вот, об этом я и… — папа сделал глоток из чайной пиалы. — … говорю.
Началось.
— Уходим. Мы чужие на этом празднике жизни. — встал я из-за стола.
В комнате я сел за скорее декоративный письменный стол и достал устав внутренней службы.
— Что это? — поинтересовалась Прасковья.
— Это устав. — ответил я, показав обложку. — Хоть я и знаю его наизусть, но вдруг пропустил пункт о содержании у себя в комнате рабыни?
Прасковья чуть приоткрыла рот и расширила глаза. Она приняла всё за чистую монету.
— Да шучу я! — рассмеялся. — У меня тут заначка.
Открыл устав и из вырезанного пространства достал шесть тысяч рублей, оставив тысячу на месте. Это на завтра. Топлива залить и вообще на непредвиденные.
— Я в сентябре на учёбу уеду. — произнёс я. — Они узнают, что ты не со мной?
— Очень быстро. — кивнул Прасковья. — Может, ты уйдёшь из института?
— Ещё чего! — вот придумала тоже. — Ты где училась?
— Бизнес академия Манхэттена. — ответила она.
— Настоящая мажорка, всё как положено, да? — усмехнулся я. — Придётся тебе забыть об этой весёлой вехе собственной жизни. У тебя отныне будет не менее весёлая, но вполне возможно, что очень короткая жизнь.
— О чём ты говоришь? — спросила недоумевающая Прасковья.
— Первое. Ты подключаешь все свои связи, своего папки, мамки, дядьки, тётки, вообще всех, и попадаешь на сдачу вступительных экзаменов в мой институт. — начал я. — Второе. С этого дня я тебя буду мучительно убивать…