Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
Во-первых, те, кто остались на уроке и не просились в туалет, были вознаграждены – оказалось, что этот урок был первым и последним.
Во-вторых, евреи оказались не ангелами, но близки к ним.
И пока писклявый лежал голый под лодкой, а я «качал права», всех остальных повели на обед, а потом на соседний пляж, где дали покататься на водных велосипедах за счет того самого Министерства сельского хозяйства.
Конечно, мы, строптивые, выиграли в обеде, потому что нас покормили в кафе «Лондон» великолепным мясным ассорти, картошкой, салатом с тунцом, пивом и чизкейком.
Но те, послушные, тоже ничего не потеряли – их повезли в ливанский ресторанчик в старом районе Тель-Авива – Яффу, где ударили по желудку мощным обедом, после чего все отправились в русскую дискотеку, где обнаружилась местная молодежь, танцующая под Алену Апину и Бони М.
Как говаривал один мой приятель, глядя на беснующихся комсомольцев, когда мы с ним попали на закрытый рок-концерт, организованный ЦК Комсомола исключительно для своих: «Смотри, как легко отлетают от одежды комсомольские значки, когда слушаешь “Лед Зеппелин”!»
Точно так же, ровно через пять минут, российские журналисты, выпив до дна предоставленные Министерством сельского хозяйства Израиля водку и пиво, похватали присутствующих девушек и пустились в загул, что чуть не привело к драке с местными еврейскими пацанами с украинскими лицами.
И когда уже в воздух взметнулись кулаки, а зубы присутствующих были готовы выпасть на пол, из дальнего угла встал Иоси – как он там оказался, никто не помнит, и одной рукой расшвырял дерущихся.
После чего он громко произнес: «Пг-г-гекрасный вечер, танцуем белый танец!..» – и вечер продолжался.
Однако щедрость израильского Минсельхоза не ограничилась лекцией, водкой и дискотекой – оказалось, что нас везут на Мертвое море и в крепость Моссад.
Куратор с нами не ехал, оставаясь в Тель-Авиве, но, видимо, не мог отказать себе в удовольствии «оттянуться» на нас на прощание.
На следующий день в семь утра у отеля стоял автобус, а мы почти лежали от недосыпа на перекличке перед Иоси в фойе гостиницы.
Этим утром Иоси, со своей феноменальной наблюдательностью, был в ударе!
По-другому и не могло быть – оказалось, что российский журналист может считать себя полностью готовым к отъезду, фактически не приходя в сознание после вчерашнего.
Ровно через две минуты после построения шеренга рассыпалась, ибо все, изрыгая проклятия, поползли по своим номерам забирать забытые вещи, о которых им напомнил куратор.
Компьютеры, плееры, второй чемодан, пакеты с лечебной грязью Мертвого моря, коробочки с бижутерией для знакомых девушек, рюкзак синего цвета с надписью «I Love NY» – все было оставлено в номерах.
И надо было видеть, как сонный народ таращился на Иоси, который, указывая пальцем на очередного несчастного, спрашивал: «Где твоя куг-г-гтка синего цвета с капюшоном?»
Оказывалось, что куртка в номере на балконе, где сушится после стирки из-за большого свежего пятна от вина.
Я потрясенно спросил Иоси, откуда он знает про компьютеры и, к примеру, про куртку.
– С компьютерами они сидели на занятиях, – ответил шабаковец. – Я должен знать, у кого какой компьютер, потому что если мы найдем его на столе, то будем знать, кого искать. Кстати, никогда не откг-г-гывай компьютер, если рядом нет хозяина – это может быть бомба.
– Хорошо – не унимался я, – а как ты узнал про куртку?
– Он приехал в куртке.
– Но может, он просто поменял куртку на футболку, смотри, как жарко! – Я указал на широкое окно, где израильский день набирал свой привычный зной.
– Нет, человек обычно уезжает в том, в чем приезжает. Тем более что у него маленькая сумка, но большая куртка.
Увидев мой недоверчивый взгляд, куратор коротко пояснил: – Если мужчина сменил верхнюю одежду перед дорогой, то одно из трех – либо забыл в номере, либо оставил в химчистке, либо хочет, чтобы не узнали. Чаще – первое, но надо проверить.
– А женщина?
– Женщина – наоборот. Проверять надо, если уезжает в том же.
Я рассмеялся. Иоси подхватил мой смех, вновь обнажив белоснежные зубы.
Внезапно, сквозь смех, он сказал:
– А где папка?
– Какая папка? – продолжая смеяться, спросил я.
Тут Иоси резко оборвал смех.
– У тебя была зеленая папка с текстами, которую ты забыл в самолете. Где она?
Вначале вопрос куратора до меня просто не дошел. Мне показалось, что это какая-то его новая игра, как история с выносом помидоров.
– Где твоя зеленая папка? Где она?! – вдруг как-то особо недружелюбно спросил Иоси.
От его холодного тона я вспомнил, о какой папке он говорит, и… задумался.
Кстати, а где эта папка? Ведь в ней лежат очень важные тексты новой книги.
Я стал напряженно вспоминать, где ее видел в последний раз.
Вчера я собрал вещи, потом писал текст в кровати, потом сложил листы в эту папку.
Потом, помнится, я положил ее перед глазами, чтобы не забыть, но куда?..
– Ты в самолете держал эту папку отдельно от вещей, потому что работал, – уточнил Иоси. – А значит, она не в чемодане и сейчас – ты ведь планировал работать с ней в автобусе. Так?
– Так, – подтвердил я.
– Если ты живешь один в двухместном номере, то чаще всего, чтобы утром не забыть, кладешь самое нужное рядом на соседнее пустое место кровати. Так?
– Так, – я был ошарашен его логикой.
– Иди в номер, ты откинул одеяло, когда встал и накрыл папку, – дал указание куратор и, увидев мой потрясенный взгляд, добавил:
– Так забывают часы, паспорта и билеты.
Я понуро поплелся к лифту.
Самое удивительное, что когда все разошлись, то в фойе остались только Иоси и Коля.