Улыбка бешеной собаки

Клюкина Ольга Петровна

– Пойдемте, поехали, скорее поехали отсюда, - прошептала Олька, вцепившись в руку Кира.
– Я больше не могу. Поехали. Мне...даже плохо.

– Поехали, - поспешил ретироваться также и Алексей, быстро усаживаясь за руль, и хлопая дверцей.

Ему и самому неприятно было смотреть в сторону мертвой собаки, словно он тоже оказался невольным соучастником жестокого, бессмысленного убийства.

Алексей сразу же забыл и про штраф, и про пиво, и даже про дискотеку.

Кир тоже пошел к машине, но когда проходил мимо места преступления,

зачем-то

приподнялся на цыпочки, чтобы получше разглядеть убитого пса.

У мертвой овчарки была немного приоткрыта пасть, и со стороны казалось, что собака улыбается, не скрывая своей радости от того, что наконец-то ей удалось окончательно вырваться на свободу, избавиться от собачьей жизни вообще, и от своего ужасного хозяина в частности.

Кир никогда прежде не видел такой улыбки, и у мальчика вдруг непривычно, но, к счастью, ни для кого не заметно, задрожали коленки.

Лешка высадил ребят на пляже, быстренько поменяв пассажиров на двух заждавшихся на берегу девушек, которые тут же принялись приставать к нему с вопросами. Но Алексей в ответ только что-то недовольно гаркнул - он был теперь отчего-то сильно не в духе.

– Все, пацаны, - сказал он сердито, обращаясь при этом к одному Киру.

И больше не впутывайте меня в вашу чушь. Такое животное из-за вас пришлось уложить...

– Да при чем тут мы?
– удивился Кир.
– Старик просто такой попался, совсем ненормальный.

– Это вы - ненормальные балбесы, - зло сверкнул черными, цыганскими глазами Лешка.
– Болтаетесь без дела. Видите, человеку из-за вас пришлось даже свою собаку ухлопать. Подумаешь, ну, не доглядел маленько, с кем

не бывает? А вы сразу... Эх, Кирюша, если бы ты не был братом Сереги, надавал бы я тебе как следует. Но так - ладно, живи пока...

Кир не стал даже на этот раз возражать, что его назвали ненавистным "Кирюшей", лишь проводил отъезжающую машину недовольным взглядом.

– Ну что же, и нам пора тоже домой, - сказала Олька.
– А то баба Сима меня сейчас загрызет. Скажет - сама шлендра, и Ледика с собой увела. Лаять начнет, ещё похуже той собаки.

– И не вспоминай про нее. Не надо, - попросил Ледик, не трогаясь с места.

Дети с задумчивым видом сидели на песке, и почему-то никто после случившегося не спешил домой.

– Знаете, а я вот что думаю: почему, если человек убивает животное собаку там, или кошку - его за это не наказывают? Ведь говорят же: собака друг человека, правильно? Хорошенький друг, если его можно запросто убить и ничего не будет.

– Ты к чему это?
– пожал плечами Кир.

– А к тому, что когда я вырасту и стану юристом, то придумаю такие законы, чтобы человек, убивший собаку, тоже получал какое-нибудь наказание, чтобы не мог вот так...запросто.

– Для того, чтобы придумывать законы, нужно стать не просто юристом, а каким-нибудь министром юстиции или депутатом...
– сказал Ледик.

– А что - и стану. Министром. Думаете не смогу?

– Ты сможешь, -

согласился Кир, подумав.

Дети не отрываясь смотрели, как на другом берегу, и на многих близлежащих островах, один за другим уже появлялись ночные огоньки, а кое-где можно было различить и пламя костров.

Лишь по диагонали от берега, где сейчас находились ребята, темнел островок, казавшийся совершенно безлюдным, чернее ночи.

– А там что?
– спросил Ледик, кивая в ту сторону.

– А, ничего - это затопленный остров, там одно болото, даже и пристать некуда, - пояснил Кир с видом хозяина, который хорошо знал все здешние владения.

И усмехнулся, глядя на согнувшуюся, зябкую фигурку москвича.

– А что, хочешь туда сплавать? Давай, смотайся топориком...Может, хоть там нет собак. Один лягушки.

– Нет уж, - потряс головой Ледик.
– Но я почему-то думаю, что таких собак, которую мы сегодня встретили, нигде больше нет.

– Ага, понял, сейчас ты скажешь, что это была какая-нибудь не простая собака. Ну давай, мы слушаем, начинай травить свои сказки!

– А чего мне выдумывать?
– возразил Ледик.
– Если про это уже и так написано. И без нас люди давным-давно разобрались.

– И чего же там написано, в твоих дурацких книжках?

– Да так...

– А ну давай, говори!
– вскипел отчего-то Кир, которому давно хотелось сорвать на ком-нибудь злобу, но не мог же он отыгрываться на Алексее или

Ольке.

– Это мое дело - молчать или говорить, - пробурчал Ледик.
– Вы снова только смеяться будете.

– Говори, я сказал, - потряс Кир Ледика за плечо, но тот сбросил руку.

Кир толкнул москвича снова, но Ледик в ответ вдруг с неожиданной ловкостью набросился на Кира, и начал молотить его своими хилыми кулачками.

Мальчишки крепко сцепились, и кубарем покатились по теплому песку.

– Да ты чего, эй, шмокодявка, взбесился, что ли?
– задыхаясь выговорил

Кир, укрываясь от слабосильных, каких-то не настоящих ударов Ледика, и боясь ненароком его покалечить.
– Слушай, может, собака и по-правде была бешеная? Да ты у нас, вроде, тоже никак бешенством уже заболел...Олька, вызывай скорее "скорую" - он взбесился!..

Кир хотел ещё что-то сказать в этом же духе, но вдруг задохнулся от боли, и даже не смог понять, что с ним такое приключилось. Он схватился за грудь, и перегнулся пополам.

– Ой, что, больно? Очень больно, да?
– не на шутку испугался Ледик. Погоди, как же так - да ты вздохни поглубже, распрямись...

– Это ты, что ли? Ну, ты даешь...

От удивления Кир на какое-то время даже перестал чувствовать боль.

– Да я так, случайно получилось...Нас в школе учат всяким восточным единоборствам, недавно болевые точки показывали. У меня как-то само-собой получилось.

– Во, бешеный, - встал, отряхиваясь Кир.
– Я же только спросил, что ты там вычитал, мне-то чего. А он сразу в болевую точку.