Улыбнись мне, Артур Эдинброг
Шрифт:
А потом всё изменилось.
Два года назад папашка Артура повесился. И начался форменный трындец. Все вдруг, как хищники, обернулись к Эдинброгу. У него реально поехала крыша — то ли от горя, то ли от ответственности, я не знаю. Он замкнулся в себе. На наших посиделках был заторможенный, как соляная статуя.
Я иногда думал: может, и ладно? Оставить его в покое, пусть побудет один пару месяцев, проживет горе как следует? Но Аманда сказала: нет, не надо, он тогда навеки в раковину захлопнется.
И мы тянули Артура, как репку. А он лишь глубже утыкался носом в землю, как будто пытаясь высмотреть там что-то, пытаясь понять, за каким фигом его отец решил уйти в неё раньше срока.
В итоге это вылилось
И однажды Артур перестал быть нам нужен.
Мы начали встречаться вдвоём. Конечно, нельзя было добивать его хрупкую психику, поэтому мы делали это тайно, в таких местах, где нас бы не нашли. В лесу, в горах, на отдалённых крышах, в подземельях… Мы валялись под звёздами, обливались шампанским и кормили друг друга виноградом.
«Ты настоящая королева», — говорил я Аманде, такая она была красавица. «Не настоящая, увы. А хотела бы ей быть!..» — «Что ж, за сбычу мечт и драгметаллов!» — «За сбычу мечт!» И мы чокались и целовались, чокались и целовались.
А потом у Аманды с какой-то радости включилась совесть.
Я и не знал, что у неё вообще есть такая кнопочка, ан нет, нашлась-таки. Она начала, как заведённая, повторять, что мы обижаем Артура, что это неправильно, что она с самого начала это знала, а теперь ей плохо, и так далее.
— А хрен ли тогда ты на меня залезла, если с самого начала что-то там знала? — спросил я. Я обиделся. Очень. Стало ясно, что я просто ей надоел.
А Эдинброг как раз начал постепенно восстанавливаться после своего траура, снова человеком становиться, а не рохлей в чёрных тряпках с печатью печали во всё чело. Так что вышло даже хуже: я понял, что был запасным аэродромом этой стервы. Возможностью веселиться, пока основной вариант не в кондиции. Кому такое понравится?
В ответ на моё «а хрен ли?» Аманда оскорбилась и попыталась дать мне пощёчину. Я перехватил её руку. Наши взгляды встретились.
И снова, как в старом анекдоте, всё заверте…
(Я никогда не считал себя глупым героем дешёвой драмы, Вилка, но иногда мне снится, что я — он и есть. Это один из моих нелюбимых ночных кошмаров.)
Чтобы не делать этого прямо в коридоре, мы спустились в подземелья, да поглубже. Как говорится: громкие ссоры — громкие примирения. А Аманда вообще была эмоциональной девочкой. Зажигалочка такая.
И, как назло, в тот самый час напали Твари. Как раз в подвалах. Сирена завизжала в самый ответственный момент, и мы, признаться, первые несколько секунд её игнорировали — ну какая сирена, когда у нас тут такое?..
А когда отдышались, эти бесконечные щупальца уже валили прямо на нас из дальнего конца коридора.
— Так, подожди! — воскликнула я, когда Борис задумчиво замолчал. — Ты что, хочешь с помощью эссенции показать Артуру, как развлекался с его девушкой в подвалах? И это, по-твоему, как-то облагородит твой, прости уж, сомнительный облик? Мне кажется, или я чего-то не понимаю?
— Ты чего-то не понимаешь! — успокоил Бор. — Фишка в том, что я дал Тварям отпор. Я начал колдовать: тогда у меня в руках всё взрывалось по-страшному, не чета сегодняшним скудным хлопкам, которые ты видела. Я бубнил заклинания подогрева чая, а всё вокруг полыхало — шикарный эффект. Аманда тоже пыталась колдовать, но боевая магия давалась ей плохо — она всё-таки гуманитарий. Тем не менее, Вилка, я был уверен, что мы отобьёмся. Более того, я также был уверен, что после такой стычки Аманда останется со мной, потому что я проявил себя настоящим героем! Я спасал её, чёрт возьми! Но потом нам не повезло.
Бор помрачнел.
— В чём именно?
— Рядом неожиданно распахнулся ещё один портал. И в нём была Тварь из высшей касты — похожа на демона, а не кляксу. Увидев нас, она заурчала, зашипела и завыла. Видимо, очень обрадовалась, что ей достанется аж два человека: ты ведь знаешь, что они съедают нас целиком? И только срыгивают потом пол-литра крови… Но одна Тварь не может поглотить двух одновременно. Только по очереди. Пока я думал об этом, время будто растянулось. И вдруг наступило мгновение такой, знаешь, ясности… «Беги! — заорал я Аманде, отталкивая её. Она стояла с распахнутым ртом, совсем растерянная, губы дрожат, глаза огромные. — БЕГИ отсюда!» Не то чтобы мне очень хотелось умирать, но. Я подумал, что я, может, и выкручусь. Кто, если не я? А не выкручусь, так погибну героем на глазах у красавицы — не худший возможный финал. И вот я оттолкнул Аманду, развернулся обратно и приготовился «подогреть» столько «чая», чтобы Тварь точно в куски разнесло. Как вдруг мне в затылок прилетает заклятье. Я только и успел хмыкнуть: «Вот не дано тебе воевать, так не воюй, блин, Аманда. Убила меня почем зря». Однако я не умер! То ли она скастова-ла какую-то ерунду, то ли на землян, как обычно, всё действует неправильно. Я просто вырубился. И вскоре очнулся, причём от удара: оказалось, я ухитрился, прямо не приходя в себя, броситься бежать, свернуть за угол и врезаться. в Артура. И заодно в небольшую спасательную экспедицию преподавателей вместе с ним. Я ни понять ничего не успел, ни сказать, а он уже накинулся на меня. «Сволочь! — заорал. — Ты бросил её им на съедение, чтобы выиграть себе время и спрятаться! Ублюдок! Я убью тебя, Борис, я клянусь, я тебя убью!» Его от меня еле оттащили. Оказалось, они зачищали подвалы от Тварей, бой уже кончился. Они нашли то, что осталось от Аманды. И нашу одежду. А потом и меня — бегущего и голого. Я пытался что-то объяснить, но всем было плевать: они твёрдо решили, что я просто оставил её, воспользовавшись тем, что я спортсмен и бегаю быстрее. Преподы тогда наложили на Артура заклятье, которое не позволяет ему на меня нападать, пока он студент. После выпуска оно перестанет действовать. И сейчас с помощью эссенции памяти я хочу показать ту сцену Эдинброгу. Я не бросал Аманду. Друг из меня получился так себе, но я правда её защищал. Как мог, — поджал губы Борис, закончив рассказ.
Я смотрела за тем, как болотные комары облепляют наш охранный купол, кристаллы-цэйры светятся в своих плошках, висящих над булькающей жижей, а багровый туман — особенность мира Гало — стягивается к нам из-за деревьев.
— Мне кажется, с эссенцией или нет, но Артур тебя всё равно не простит.
— Чёрт с ним, с прощением, главное, чтобы увидел, что вины моей в её смерти нет.
— Только показывай воспоминание с момента начала боя. Не раньше.
— Естественно. Я, по-твоему, что, дурак?
— Мне кажется, да, — честно призналась я.
ПЕЧАЛЬНЫЕ
КОЛОКОЛЬЧИКИ
i
31
Артур пришёл в себя только на следующий день к вечеру.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответил он. — Долго я спал?
— Меньше, чем мог бы!
Он лукаво прищурился:
— Значит, ты забрала кристаллы? Спасибо, Вилка. У меня прямо на душе похорошело. Люблю справедливость.
— Не ты один! — кивнула я, имея в виду не только свою с ним солидарность, но и желание Бориса.
Однако объяснять это Артуру я не стала. Не хочу лезть в их дело. Ну к чёрту. Пусть сами разбираются. Ещё и Аманда эта… О мёртвых либо хорошо, либо ничего, поэтому я предпочту промолчать.
Тем временем Артур слез с койки, с хрустом потянулся, покрутил головой и сделал эдакую «музыкальную» разминку для кистей (во всяком случае, я называю её именно так, потому что у меня все эти соединения больших пальцев с остальными по очереди плотно ассоциируются с годами мучений за фортепиано).
— Что ж! Кажется, я полностью восстановился, — подытожил Эдинброг. — А почему ты так пристально на меня смотришь?