Улыбнись, мой ангел

Фритти Барбара

– Поехали. Нам нужно вернуться до начала праздника.

Шарлотта последовала за ним к автомобилю. Она пристегивала ремень безопасности, пока он заводил машину, стараясь подавить волнение от слишком близкого ее присутствия. Джо откашлялся и сделал усилие над собой. Это чисто профессиональная поездка, в ней нет ничего личного.

– Спасибо за понимание, – сказала Шарлотта. – Я знаю, что вы нарушаете правила.

– Мне просто понравилось ваше отношение к пациентам, – нарочито сухо ответил Джо, выезжая со стоянки.

Несколько минут они ехали молча.

Ему хотелось задать ей массу вопросов, но каждый из них мог завести на опасную тропинку дальнейшего сближения.

– Знаете, я ведь до сих пор не знакома с вашей женой, – заметила Шарлотта, первой нарушив молчание.

Джо изо всех сил сжал руль.

– Рейчел приходится много ездить. Она завершает свои дела в Лос-Анджелесе.

– Вы, должно быть, скучаете по ней.

– Скучаю, – быстро и слишком эмоционально ответил он.

– Сколько времени вы женаты?

– Девять лет, но мы вместе с тех пор, как нам было пятнадцать.

– Школьная любовь? Потрясающе! Вы, наверное, так хорошо знаете друг друга.

– Раньше я действительно так думал. – Сказав это, он сразу же пожалел о своих словах. – Уверен, вы скоро с ней познакомитесь.

Помолчав, Джо спросил:

– А у вас как обстоят семейные дела?

– Я не замужем. Я уехала отсюда, когда мне исполнилось восемнадцать. Поступила в колледж, затем на медицинский факультет, потом была интернатура. Неожиданно я поняла, что не была дома уже тринадцать лет, если не считать нескольких уик-эндов. – Шарлотта перевела дыхание. – И вот я вернулась. Здесь теперь мне все кажется одновременно и знакомым, и незнакомым.

– Насколько я знаю, ваш отец был местным священником. Больше тридцати лет?

– Тридцать четыре года. Он умер в феврале.

– Да. Я слышал. Мне очень жаль.

– Благодарю вас.

– Поэтому вы и вернулись?

– Да, хотя мне следовало бы сделать это раньше. Я планировала приехать на следующий уик-энд, а ему стало хуже. Он умер до моего возвращения. – Шарлотта отвела взгляд. – Мы так и не поговорили в последний раз, не попрощались, но, может быть, так даже к лучшему. Кое-что лучше оставить невысказанным.

Джо было интересно, что она имеет в виду, но он решил не спрашивать.

– Уверен, ваша мама очень рада тому, что вы наконец вернулись.

На губах Шарлотты появилась горькая улыбка.

– Не думаю. Из своих детей меня она любит меньше всех, но, к несчастью для нее, я единственная, кто может быть с ней. Моя старшая сестра Дорин с мужем недавно переехали в Сан-Франциско, а младший брат Джейми сейчас в армии в Ираке, поэтому рядом с ней могу быть только я.

– Я не представляю, как вас можно не любить.

Шарлотта улыбнулась.

– Очень приятно, что вы так высоко меня цените, но вы ведь меня совсем не знаете.

– Я знаю, что вы хороший врач и притом очень заботливый. Уверен, ваша мать должна гордиться вами.

– Возможно… но у нас с ней сложные отношения.

Минуту Шарлотта помолчала.

– Мои родители всегда очень многого от нас ожидали. Отец был духовным наставником для большого

числа людей. Мать была для него не просто женой, она была его соратницей, во всем поддерживала его и помогала ему и приходу. Я была дочерью пастора, и предполагалось, что я должна быть абсолютно безупречной, примером во всем, но в подростковом возрасте я совершила несколько необдуманных поступков. Я подвела мать. Думаю, что она мне этого никогда не простила.

– Разве ваш отец не проповедовал прощение?

– Отец – да, но не мать. – Шарлотта нервно разгладила складку на юбке. – И с отцом я была не особенно близка. Между нами всегда стояла мать. Она не принадлежала к числу тех матерей, которые говорят: «Подожди, пока отец вернется домой». Она во всем его защищала, от всего оберегала. Все проблемы решала она. Она хотела, чтобы в центре его внимания всегда были только она сама и церковь. Именно в такой последовательности, хотя на людях она постоянно делала вид, будто все наоборот. Она безумно любила его, но эта безумная любовь стала причиной таких ее поступков, которые оказались…

– Непростительными? – подсказал Джо.

Шарлотта искоса взглянула на него.

– Вы что-то слышали?

– Что вы имеете в виду?

Несколько мгновений она пристально всматривалась в него.

– Ничего. Как бы то ни было, все осталось в прошлом. Теперь я живу здесь, но не знаю, выдержу ли. Иногда мне кажется, что мать была бы страшно рада, если бы я уехала. Но сестра постоянно убеждает меня, что матери кто-то нужен рядом, что она на самом деле не такая уж и сильная, какой пытается выглядеть, и не только потому, что недавно потеряла мужа, но и потому, что ее любимый сын находится в зоне боевых действий. И я подозреваю, что, говоря «кто-то», сестра имеет в виду меня.

Джо почему-то стало неприятно от мысли, что Шарлотта может уехать. Ему нравилось видеть ее в городе, встречаться с ней в кафе Дины, где она ела пирожные, замечать, как она покупает газеты в киоске или бежит по берегу залива перед самым закатом. Джо неожиданно понял, что часто взглядом ищет ее на улицах города. Это надо прекращать, решил он.

– Значит, вы не собираетесь оставаться здесь навсегда? – спросил он как бы между прочим. – Жаль. Городу нужны хорошие врачи.

– Ну… посмотрим. Сейчас я просто живу и не строю никаких планов насчет будущих путей в жизни. И, кстати, относительно путей и дорог… – Она схватилась за подлокотник, так как автомобиль подбросило на большом ухабе. – Мы все еще едем по дороге?

– Теоретически да. – Джо сбавил скорость после того, как они наскочили на очередную рытвину. Асфальтированная муниципальная дорога закончилась примерно милю назад. Джо сделал вывод, что они приближаются к владениям Дюпонов, по увеличившемуся количеству знаков у дороги, среди которых были: «Проезд запрещен! Частная собственность», «Осторожно! Злая собака». Интуиция подсказывала Сильвейре, что Дюпон вряд ли встретит их с распростертыми объятиями и бокалом лимонада.

– Мне не следовало привозить вас сюда, – пробормотал он.