Умельцы
Шрифт:
— Точнее определитесь.
— На Малом проспекте.
— Что дальше?
— Дальше поехали в офис.
— По дороге о чем говорили?
— Кто?
— Строгов с мужиком.
— Ни о чем.
— А вы, Николай Иванович, с этим мужиком говорили?
— Нет… зачем мне? Он сидел как истукан, жевал резинку.
— Мужика описать можете?
— Я?
— Нет, я.
— Ну, это… строгий такой, с вас ростом. Да я его и не разглядывал. Зачем он мне? Голодранец какой-то…
— Ясно. Вы приехали в офис. Что дальше?
— Они ушли, я сижу — жду, «Шансон» слушаю… Минуты три прошло — выходят. Третьим с ними охранник, а у мужика-то в руках ружье.
— Ружье или обрез?
— Х… его знает. Короткое и без приклада. Как пистолет — только длинный… я не разбираюсь.
— Ясно. Кто вышел первым?
— Этот… охранник, моряк. Выходит — глаза, как у окуня.
— Кто второй?
— Игорь Василич.
— Тоже глаза, как окуня?
— У кого?
— У меня, — зло сказал Петрухин.
— Не… глаза как глаза.
— А третьим вышел мужик?
— Ага… мужик. С ружьем.
— А у него глаза какие?
— Этот строгий. Ему человека завалить — как два пальца обрызгать. Волчара!
— А почему вы так думаете, Николай Иваныч?
— Да уж видно. Я, между прочим, в такси когда-то работал. Там, знаете ли, всякого насмотришься…
— Понятно. Все сели в машину. Что дальше?
— Ну, шеф и говорит, значит: на Петроградскую, Коля.
— А как сам-то шеф — не волновался?
— Не знаю… не скажу. Но белый был как мел.
Дальнейший рассказ водителя в целом совпал с рассказом моряка: отвезли моряка на Петроградскую, к метро «Горьковская». Там проинструктировали, велели идти в офис. Затем Строгов приказал и водителю выйти из машины. Николай Иванович вышел и минут десять курил в стороне. Хозяин и убийца беседовали в салоне. Потом отвезли убийцу на Васильевский.
— Куда? — спросил Петрухин.
— Да куда же? Где брали, туда и отвезли — на угол Малого и Четвертой линии.
— Там и расстались?
— Там.
— Как Строгов попрощался с неизвестным?
— Никак… тот буркнул: здесь останови. И — вышел. Все.
— Дальше что?
— Дальше? Отвез я Игоря Василича домой.
— О чем-нибудь говорили по дороге?
— Нет… он сказал только, чтобы я об этой поездке вообще забыл. Там, мол, в офисе-то, вышла НЕПРИЯТНОСТЬ. Ты, говорит,
Коля, забудь. Ты, мол, день дома провел, с семьей.
Распечатка телефонных переговоров господина Строгова попала в руки партнеров спустя сутки с момента передачи запроса. Лист бумаги с логотипом фирмы в левом верхнем углу и подписью начальника службы безопасности фирмы в правом нижнем был густо покрыт цифирью.
Компьютер «North-West GSM» добросовестно рассказал обо всех контактах Игоря Васильевича Строгова, совершенных с помощью его мобильного телефона с 20 апреля по 4 мая. За две недели, десять суток из которых Строгов провел в СИЗО, он пользовался сотовым телефоном почти сто раз! Пятьдесят один раз звонил Строгов, сорок семь раз звонили ему. Распечатка раскрывала номер абонента, дату и точное время разговора, а также его продолжительность.
Такое обилие контактов запросто может повергнуть в уныние человека неопытного.
— Ну-с, господин сыщик, приступим, — весело сказал Петрухин.
Он быстро разбил столбцы распечатки по датам. «Картинка» сразу получилась значительно менее «страшной» и более наглядной. Затем партнеры стали выписывать повторяющиеся номера. Вскоре на чистом листе бумаги образовалось десять групп телефонов. Петрухин помечал их галочками в распечатке. Наибольшее количество звонков — восемь — Строгов сделал в офис «Магистрали». Семь раз звонил лично Голубкову. Семь раз звонил домой. Эти звонки не представляли никакого интереса. Как не представляли интереса звонки Строгову с телефонов офиса, Брюнета и из дому. Партнеров интересовали только неизвестные им абоненты. За любым из них мог скрываться убийца… Таких телефонов было в избытке. Они составляли шесть неравных групп. Кроме того, дважды заместитель Брюнета звонил по номерам, которые больше не повторялись. С тех же телефонов отзванивались и ему.
Разбитый по группам, сопоставленный по принципу «входящий — исходящий», массив информации уже не выглядел таким необъятным, как в начале. Однако продолжал оставаться «задачей с многими неизвестными». Партнеров это радовало. Если бы неизвестных было мало — худо. Если бы их не было совсем — совсем худо. Но они были, и это давало совершенно реальный шанс выйти на подельника Строгова.
— К Брюнету? — спросил Купцов, когда партнеры закончили работу с распечаткой.
— Да, пожалуй, начнем с него, — ответил Петрухин.
Он набрал номер Голубкова, объяснил, что нужно встретиться.
— О’кей, — ответил Брюнет, — я сейчас еду в офис, через пять минут буду на месте. Подъезжай.
Спустя полчаса «антилопа» припарковалась рядом с «мерсом» Голубкова и «фронтерой» Строгова. Лицо Николая Ивановича при виде партнеров озарилось приветливой улыбкой.
В кабинете Брюнета сидел Строгов. Ни Петрухин, ни Купцов не видели его до этого, но даже без представления Брюнета догадались, что бледный мужчина в хорошем светлом костюме и есть заместитель Голубкова Игорь Васильевич Строгов. Только вчера Строгов вышел из СИЗО после десяти суток, проведенных там по девяностой статье УПК… Десять суток в «Крестах» — хорошего мало. Особенно для благополучного бизнесмена, привыкшего к весьма высоким жизненным стандартам. Игорь Васильевич выглядел подавленным, Брюнет довольно возбужденным.
— Вот, полюбуйтесь на красавца, — сказал он после того, как Петрухин представил Купцова.
Распространяться при Строгове Дмитрий не стал, сказал коротко:
— Леонид Николаич Купцов. Мой коллега. Прекрасный специалист…
Брюнет все понял, пожал руку, сказал:
— Рад. Весьма рад. Надеюсь, мы вместе хорошо поработаем. Для меня рекомендация Дмитрия Борисыча дорогого стоит… Вот, — сказал Брюнет, — полюбуйтесь на красавца. Строгов. Игорь Василич. Мой заместитель и, можно сказать, соратник. Так душой за дело скорбит, что прямо мама Леля. Расстреливает нерадивых сотрудников, не отходя от кассы.